Всю свою жизнь, долгую и бурную, несмотря на количество жен, новгородский князь обзавестись наследником или даже наследницей так и не сподобился. Не получалось. И тут, на восьмом десятке лет, решив, наконец, заняться налаживанием личной жизни, он все-таки сына себе состряпал. Как хотите, но подобные откровения очень смахивают на библейские сказания о праотце Аврааме, Саре и Исааке. Как под копирку. Жили-были столетний старец Авраам и старушка Сара, а потом бац – и Исаак у них народился. Правда, здесь без Божьей помощи не обошлось. А Рюрику кто помогал? Языческие боги подключились, не иначе? Летописцы были люди просвещенные, а потому ничего удивительного нет в том, что они могли провести некие параллели между деяниями библейского патриарха и «основателя династии Рюриковичей». Надо же было как-то подтверждать теорию о том, что потомки приблудившегося варяга правили на Руси. А здесь взяли и прикрылись авторитетом Библии!
Но вернемся к «родоначальнику династии». Видимо, потратив на решение проблемы деторождения свои последние жизненные силы, варяг и скончался. Но задачу свою выполнил – наследник появился на свет.
Вообще-то из всех русских князей XI – середины XIII века, даты рождения и смерти которых точно известны, один лишь Владимир Мономах перевалил через семидесятилетний рубеж (он умер в возрасте 72 лет). В возрасте 64 лет Мономах написал свое великолепное «Поученье», где не раз говорит о себе как о своего рода «долгожителе» и воздает за это хвалу Богу, «иже мя сих днев грешного допровади».
Это мы к тому, что сам Владимир Мономах в этом возрасте уже книжки детям писал, а не «устроением личной жизни» занимался, по сусекам не скреб и над эскизами Буратино не работал. Силы и здоровье берег, излишеств избегал, и радовали старого князя уже не только дети, но и внуки. В отличие от Рюрика, который вовремя свою задачу по зарождению династии не выполнил и в полном смысле слова сгорел на работе. Он, конечно, Сокол, но и у этой героической птицы силы не беспредельны.
А чудес, как известно, не бывает.
В любом другом варианте, приближенно к реальности, Игорь на момент убийства Осколда уже довольно взрослый мальчишка. Но этого просто быть не может, потому как Игорь, в силу своей младости, не только не идет с Олегом в поход на Византию, но и не дорос еще до того возраста, в котором уже можно жениться. А женились в те времена, особенно особы княжеского звания, довольно рано. Но и здесь Олегу пришлось ждать. После занятия Киева он выдал свою дочь Ольгу замуж за Игоря только через десять лет.
Значит, Игорь действительно еще совсем мал.
Возьмите бумагу, ручку, калькулятор, счеты, в конце концов, и подсчитайте сами.
В.Н. Татищев, а следом за ним и Н.М. Карамзин высказали свое сомнение в достоверности данной летописной хронологии, да и многие позднейшие историки говорили об этом же с еще большей определенностью.
Так для чего Игорь вообще нужен был при описании этой жуткой сцены?
Дело в том, что к моменту похода Олега на юг родственников у Рюрика на Руси не осталось вообще, а уж коль летописцы искусственно превратили Игоря в сына Рюрика, значит, ему по-любому необходимо присутствовать на таком важном мероприятии, как захват власти в Киеве. На этом примере необходимо было показать единство династии Рюриковичей. А там пусть хоть на руках сидит, хоть на печи лежит, хоть на лавке развалится. Прямо по олимпийскому принципу: главное не результат, главное – участие. Связь не просто должна быть, она должна быть видна.
Сам Олег, согласно преданиям, только лишь принадлежал к «роду» Рюрика и, по понятиям XI-XII веков, не имел права стать наследником его власти. Происхождение же Игоря было неясным. И перед летописцем открывалась возможность объявить его сыном Рюрика, или попросту назначить, что и было сделано, хотя довольно топорно. Для этого мальца и вставили в сцену с убийством Осколда. Для пущего реализма.
Виднейший исследователь летописей А.А. Шахматов еще в 1908 году убедительно показал, что над составителем «Повести временных лет» тяготела «определенная тенденция. Русская княжеская династия должна получить ясную генеалогию: исторический Игорь должен быть связан с Рюриком… Рюрик – это родоначальник династии: боковые линии должны отпасть».
Вместе с тем взаимные отношения Олега и Игоря не были очевидны, иначе… ему не пришлось бы прибегнуть к искусственной комбинации – то есть к объявлению Игоря сыном Рюрика.
«Игорь, безусловно, никак не мог быть сыном умершего за шестьдесят лет до начала его правления Рюрика: целый ряд сведений показывает, что он стал князем Руси, а также отцом Святослава в весьма молодом возрасте, а мнимые даты его рождения и женитьбы были вымышлены для того, чтобы превратить его в Рюрикова сына».
Ведь именно Игорь, а не варяг-находник Рюрик и не узурпатор Олег был родоначальником династии, правившей на протяжении столетий в Русской земле.
Исходя из вышеизложенного, легко, даже сам собой, напрашивается вывод о том, что Игорь местный, киевский. Возможно, даже славянин. Именно поэтому Олег и выдает за него свою дочь, дожидаясь, пока тот подрастет. Этим узурпатор скрепляет союз с местной элитой, в основе которого лежит предательство, замешанное на крови легендарного киевского князя Осколда.
Более надежных отношений, чем через родство, представить себе трудно. Особенно если Олег и сам был женат на дочери новгородского владыки Гостомысла. Это первый шаг к сближению.
Кстати, как свидетельствует Татищев, у полян есть обычай, по которому «невесту к жениху приводят. Имели же каждый народ обычаи свои, закон от предания отцов своих хранили. А поляне имели обычай тих, кроток, почтение к снохам и мачехам, и снохи ко свекрам и деверем. Брачный обычай был у них: не ходил жених по невесту, но по договору приводили невесту к жениху к вечеру, а наутро приносили приданое».
Так что Олег действует вполне в традициях полян, подчеркнуто демонстрируя уважение к их обычаям.
Так, на крови невинно убиенного «блаженного Осколда» (В.Н. Татищев) был заключен союз нового киевского князя с одной из самых влиятельных славяно-русских семей или кланов (с каким именно точно, сейчас не возьмется сказать никто, важно, что из местных), а венцом этого союза становился потенциальный брак дочери Вещего Олега Ольги и молодого представителя киевской знати Игоря. Но это в будущем, пока еще они оба довольно малы для такого шага. Главное, что договор о намерениях заключен и договаривающиеся стороны ударили по рукам, дав друг другу взаимные клятвы.
В итоге все оставались довольны, потому что каждый получал свое. Олегу важно было закрепиться в Киеве, вот он и породнился с местной элитой и получил возможность для создания династии и обеспечивал себе серьезную поддержку среди местного населения. Представители же киевской знати получали прямой доступ к власти и роднились с самим князем напрямую. Взаимная выгода получалась полнейшая. И никакой Рюрик здесь абсолютно ни при чем.
Причем более выгодного брака для дочери Олегу сейчас было не сыскать. При его образе жизни, бьющей ключом, полной походов, боев и приключений, лучшей возможности не найти, поскольку теперь в Киеве за дочкой приглядят и одну не оставят.
У новоявленного киевского князя имелись вполне имперские замашки, и сейчас он очутился на том месте, где было удобно и, главное, возможно их реализовать. И даже создать свою династию. Вот это действительно важный момент. Более детально мы рассматривали этот вопрос в предыдущей книге, поэтому возвращаться не будем.
Но раз уж так получается, что мы детально рассмотрели и раскритиковали представленные нам летописью варианты, то давайте и сами выскажем свои предположения о том, что и как могло произойти. Тем более что оно более вероятно и возможно больше приближено к реалиям.
В Иоакимовской летописи мы черным по белому читаем: «Осколд предан киевляны и убиен бысть».
Вот это уже похоже на правду. Вот от этого мы и будем отталкиваться.
В эту эпоху, да, честно говоря, и много позже, никто не возражал против убийства как такового. Для русов это был вообще старый добрый обычай.
Политическое убийство, ибо никак иначе то, что произошло, назвать нельзя, считалось у них вполне допустимым средством для достижения своей цели. Главное, чтобы выполнено оно было грамотно и толково. Как сейчас говорят – чисто. Бывали случаи, когда одно такое убийство помогало избежать множества смертей и кровопролитных войн. Убийство Осколда можно смело отнести к их числу. Так что ярого отторжения в те времена поступок Олега, возможно, и не вызывал, тем более что, когда все закончилось, убийца обошелся со своей жертвой вполне достойно, как бы соблюдая некие законы справедливости. Если о них здесь вообще можно говорить.
Итак, Олег со своим довольно большим войском подступает к Киеву. А в войске у него варяги, чудь, словены, меря, весь, кривичи. Армия немалая, сила сильная. Тут и не захочешь, а поневоле начнешь считаться. Нападать Олег не торопится, он уже завел в самом Киеве друзей-союзников среди людей, близких к Осколду. Это те, кому киевский князь доверяет безоговорочно. План разработан, условия оговорены, и он уже запущен в действие.
Войска все ближе друг к другу, но лить кровь никто не хочет. Тем более что есть шанс договориться миром.
В «Киевском синопсисе» на этот счет есть конкретная информация – «и вызва лестию к себе на стан из града Осколда и Дира, аки беседы ради приятельския».
Олег даже вроде как первый делает шаг к переговорам, он готов встретиться с Осколдом и поговорить. Это разговор двух вождей между собой, он такой в их жизни не первый и не последний. Осколд сам не раз такие вел. Именно поэтому он осторожен и недоверчив, он много на своем веку воевал, знает, что может случиться. Вот здесь Олегу и нужны друзья из ближнего окружения киевского князя. После принятия Осколдом христианства и желания князя крестить страну многие из его приближенных встали на путь заговора. Изменить ничего было уже нельзя, да и было поздно давать задний ход. Смерть одного человека казалась им вполне приемлемой ценой за сохранение старых традиций и старой веры. Теперь Олег ждал помощи от них. Эти люди должны были убедить Осколда в том, что Олегу можно доверять, что он человек чести, человек слова и с ним можно смело встретиться один на один и без оружия. Тем более что кто-то из них готов был киевского князя на эту встречу сопровождать. Таких людей много быть не может, это только очень ближний к правителю круг и к тому же очень и очень влиятельный. Вот им-то, на свою беду, Осколд и доверился. Не мог не довериться, раз люди эти были все насквозь проверенные и уважаемые. Не мог князь подумать о том, что именно новая вера и сведет его в могилу.