Он попытался пойти в обманное движение, замахиваясь на одно, а целясь в другое. Но я уже знал, что он задумал. Перекат, уход в сторону, и вот уже мой топор застывает в миллиметре от его шеи.
Ратибор замер, тяжело дыша. Глаза его округлились от удивления.
— Ну ты даешь, староста, — выдохнул он. — Откуда такая прыть? Еще вчера ты и вполовину так не мог! Ты Громилу этого еле смог победить. А мне он на один зуб был.
Вокруг нас раздались изумленные возгласы. Воины, разинув рты, наблюдали за нашим поединком, который был больше похож на танец, чем на бой.
А я продолжал атаковать, тесня Ратибора к краю поляны. Вот он замахивается для мощного удара, но я уже знаю, куда он будет бить. Короткий перекат, ухожу из-под топора, оказываясь у него за спиной. Еще мгновение, и Ратибор, не удержав равновесия, падает на землю.
Я заношу топор для последнего удара и останавливаюсь.
— Ну что? — улыбаюсь я, переводя дыхание. — Ты побежден?
Ратибор, поднявшись на ноги, возмущенно смотрит на меня.
— Это нечестно, староста! — шепчет он. — Я буду жаловаться «голосам»!
Я засмеялся.
— Да хоть в Гаагу, Ратибор!
Он отряхивается и, насупившись, отходит в сторону. А я стою посреди поляны, пытаясь осознать произошедшее.
Выходит, второй ранг — это не просто циферки в меню. Это реальное усиление. И весьма ощутимое.
Тело и вправду ощущалось по-другому: сильнее, ловчее, выносливее. А главное — появилась какая-то звериная интуиция, позволяющая предугадывать действия противника.
По лагерю прокатился одобрительный гул. Еще бы, только что я, к своему собственному удивлению, играючи уложил на лопатки Ратибора. Того самого Ратибора, который еще вчера всем казался мне непобедимым! Воины, только что с любопытством наблюдавшие за нашим поединком, теперь восхищенно переговаривались, обсуждая мою невиданную прыть.
Это я потом узнал, что Ратибор, несмотря на свою шизанутость, был отличным бойцом-топорником.
— Видали, как староста уделал Ратибора? — воскликнул один из наемников. — А ведь тот, почитай, сильнейший воин после Драгана!
— Да уж, — поддержал его другой, — не ожидал я от старосты такой прыти. Не иначе как боги ему помогают!
— И то верно, — кивнул третий. — Сила в нем немалая!
Ратибор, который выглядел немного обиженным задумался. Он-то знал, что не поддавался, что бился в полную силу. И тем удивительнее был его проигрыш. Ведь еще вчера я и вполовину так не мог!
Я смотрел на него и читал его мысли как раскрытую книгу. У него все на лице было написано.
Для многих воинов, особенно для тех, кто прибыл с Митро, Ратибор был грозным противником, одолеть которого в честном бою было практически нереально. А тут, на их глазах, я расправился с ним, словно с мальчишкой. Это не могло не вызвать уважения.
Я же, хоть и польщенный таким вниманием, старался не подавать виду. Рано расслабляться. Это всего лишь одна маленькая победа. Впереди еще много испытаний.
Все же не зря я целую тысячу очков влияния потратил на эти навыки. А что буде, если я приобрету навык «владение топором»? Это же просто невероятно!
Внезапно шум одобрительных возгласов сменился тревожными криками:
— Смотрите! Ворота Совиного!
Все, как по команде, уставились в сторону вражеского поселения. Тяжелые створки ворот Совиного медленно приоткрывались, выпуская наружу небольшой отряд.
Внутри меня мелькнула шальная мысль: рвануть вперед, пока ворота не закрылись, и, пользуясь замешательством, ворваться внутрь на плечах выходящего отряда. Шанс был ничтожно мал, но он был.
Однако, усилием воли, я подавил этот порыв.
— Не время, — прошептал я себе. — Слишком безрассудно. Слишком опасно.
Отряд, тем временем, приблизился. Стало ясно, что это не глупая атака, а парламентеры. Впереди, с белым флагом в руке, шел смутно знакомый мужичок. Прохор, староста Совиного.
Даже так? Неужели сам пожаловал?
А с ним еще и Громила топает.
Интересно, а где же Душан с Ярополком? Неужели тоже в Совином? Или струсили и сбежали куда подальше, бросив Прохора на произвол судьбы?
Что задумали совинцы? Зачем явились? Хотят сдаться или тянут время?
Глава 6
Я подозрительно оглядел делегацию. Прохор, староста Совиного, стоял, переминаясь с ноги на ногу. Рядом с ним возвышался Громила, поигрывая увесистым топором. Как ни странно, вид у него был вполне себе миролюбивый. Будто и не было вчерашнего боя.
— Ну, здравствуй, Прохор, — хмыкнул я. — С чем пожаловал?
Добрыня, стоявший по правую руку от меня, смерил совинцев презрительным взглядом. Ратибор, стоявший чуть поодаль, что-то неразборчиво бормотал себе под нос, покачивая головой.
— Здравствуй, Антон, староста Березовский, — Прохор кивнул, но как-то неловко, будто через силу. — Пришли мы с миром.
— С миром? — переспросил я, приподняв бровь. — После того, как вы пытались сжечь Березовку дотла?
— Так то ж Душан заварил эту кашу, — зачастил Прохор. — Мы-то, совинские, не хотели. Нас заставили.
— Заставили, значит? — вклинился Добрыня. — А кто вас заставлял Тихомира подкупать, а, Прохор? Или ты и про это ничего не знаешь?
Прохор замялся. Громила хмыкнул, но промолчал.
— Ладно, — я решил не давить пока на Прохора. — Допустим, вас заставили. И что дальше? Чего вы хотите?
— Боярин Душан, — начал Прохор, — велел передать…
— Где он сам? — перебил я. — Почему не явился лично? Или смелости не хватает?
— Боярин занят, — уклончиво ответил Прохор. — Дела у него.
— Дела, значит? — я усмехнулся. — Ну, понятно. Ладно, продолжай. Что там велел передать боярин Душан?
— Велел он тебе, Антон, повиниться, — выпалил Прохор. — Признать свою вину и прийти к нему с челобитной. Просить прощения за то, что посмел супротив его воли пойти.
— Чего⁈ — Добрыня аж покраснел от гнева. — Да как он смеет!
— Это еще не все, — Прохор поднял руку, останавливая Добрыню. — Боярин Душан требует, чтобы ты выплатил ему сто гривен за то, что из-за тебя половина войска легла у стен Березовки.
— Ты часом не с дуба ли рухнул, — озабочено протянул я. — То ты говоришь, что тебя заставили против Березовки идти. При этом говоришь, что застаил тебя Душан. Так? А потом ты что-то рассказываешь про волю этого Душана. Тебя снова сейчас заставляют, Прохор? Так давай мы тебя освободим. И Совиное освободим от гнета этого Душана.
Прохор аж рот раскрыл от того, как я перевернул все это дело с ног на голову.
— Боярин хочет, боярин велит… — проворчал Ратибор, все еще не сводя глаз с Громилы. — А сам-то где? В кустах прячется?
— Значит так, Прохор, — я строго посмотрел на старосту Совиного. — Передай своему боярину Душану, что я не собираюсь ни перед кем виниться. Я действовал в интересах Березовки и защищал свой народ. А что касается компенсации, то пусть сначала Душан компенсирует нам сожженную мельницу и разрушенные дома.
— Но… — попытался возразить Прохор.
— Никаких «но», — громко сказал я. — Это мое последнее слово. И передай Душану, что если он хочет войны, то он ее получит.
Прохор, видимо, понял, что спорить бесполезно.
В это время голос подал верзила:
— Я хочу схватки! — прокричал Громила, его голос раскатился по полю. — Не в темноте, как амбарные мыши, а при свете дня! Здесь и сейчас!
Громила, широко расставив ноги и сжав топор, говорил таким тоном, будто решение было принято давно, а сейчас лишь требовалась формальность. Его брови сложились галочкой.
— Ты что, смеешься? — улыбнулся я, — мало вчера отхватил?
Прохор с улыбкой кивнул, будто поддерживая странную идею своего товарища. Неподалеку Ратибор оскалился, а Добрыня, напротив, печально вздохнул.
— Хорошо, — произнес я, не отводя взгляда от Громилы. — Если ты так этого хочешь, я не откажусь.
Я достал свой топор наблюдая за тем, как Громила с предвкушением крутит в руках свое оружие. Хорошо, что меч оставил, а то я им не очень хорошо пользуюсь, даже не пробовал его в бою. Вчерашний бой хоть и закончился моей победой, но сегодня все будет по-другому.
Ратибор, ухмылялся поглядывая на Громилу. Я сжимал рукоять боевого топора. Ощущение холодного металла в руке придало уверенности. Я вышел вперед, навстречу Громиле. Между нами осталось метров пять — расстояние, достаточное для первого удара.
— Готов отведать березовского железа, верзила? — крикнул я, чтобы мой голос был слышен и моим людям, и совинцам.
Громила расхохотался.
— Ты вчерашний бой забыл, что ли, щенок? Сейчас ты не с толпой дружинников, а один на один!
Вот дурак. Он выдал нашу схватку как бой его одного со всеми моими дружинниками. Подло, однако.
— Врать — не хорошо, — холодно ответил я.
Громила взревел и бросился на меня, занося топор для рубящего удара сверху вниз. Вчера этот прием сработал бы, но сегодня все иначе. Мой боевой навык достиг второго ранга, и я видел и чувствовал каждый взмах и движение противника. Я легко уклонился от удара, делая шаг в сторону, и тут же контратаковал, целясь в незащищенное ребро.
Громила, не ожидая такой скорости реакции, едва успел подставить свой топор для блока. Звук удара металла о металл разнесся по полю. Сила удара была такой, что у меня зазвенело в ушах. Громила пошатнулся, но устоял на ногах.
— Что за…? — пробормотал он, удивленно глядя на меня. — Ты… ты… Как⁈
— Как-как? Вот так, — усмехнулся я, делая выпад вперед.
Мой топор просвистел в воздухе, целясь в колено Громилы. Тот отпрыгнул назад, чудом избежав удара. Я не дал ему передышки, атакуя серией быстрых, коротких выпадов. Громила с трудом блокировал их, отступая все дальше и дальше.
— Он что, издевается над ним? — слышал я голос Добрыни.
— Давай, Староста! Покажи этому верзиле, где раки зимуют! — кричали мои люди.
С частокола доносились выкрики поддержки Громилы, но они были гораздо тише и неувереннее. Видно, что совинцы деморализованы.
Мой топор мелькал в воздухе. Вчера я с трудом парировал его удары, а сегодня чувствовал, что вижу их. Второй ранг открыл мне совершенно иное понимание боя. Я чувствовал точку баланса оружия, как продолжение собственной руки, и мог менять направление удара в последнюю секунду.