На мгновение Вася онемел, затем, схватившись руками за голову, вскочил и нервно забегал по комнате.
- Господи! Надо же дойти до такого идиотизма!.. Ну ладно. Завтра я из нее дух вон вышибу. Дрянь этакая! Хватит! Ну надо же! Идиотка! И как ты можешь повторять эту чушь! Этот тупейший бред!
- Не смей кричать на меня! - взвизгнула Светлана и уткнулась в тетради.
Вася остановился.
- А раньше ты не знала, да?! Не представляла, да?! Как выглядит русалка?.. Не представляла?!.. Сказок тебе бедной- в детстве не читали?!
- Не читали!
- Угу! Может быть,ты и в школу не ходила?!
- Угу! Не ходила! Дура необразованная!
- Не надо перевирать, я тебя дурой не называл!
- А как ты меня назвал?!
- Никак!
- Ну да, конечно, это я сама себя идиоткой назвала! Спасибо за комплимент!
- Пожалуйста! Да не полуголая она! Неужели нельзя понять такую простую вещь!? -стуча себя кулаком в грудь, вскричал доведенный до бешенства Вася. Что за мещанство!
- А какая?! Голая?! - зло сузив глаза, крикнула Светлана.
- И не женщина!
- О! Это ты, конечно, в первую очередь выяснил!
- Ну что ты за ахинею несешь, ну подумай хоть чуть-чуть головой!
- Не смей со мной так разговаривать!
И все началось сначала.
В конце концов аморальность Васиной работы или, вернее, той неприглядной деятельности, которую он именовал работой, была доказана, и ему был предъявлен ультиматум: либо он в ближайшее время оставляет ее, либо вскоре будет вообще волен поступать так, как ему заблагорассудится.
Да! Полженщины и запертая дверь лаборатории создали в голове Светланы столь прочное извращенное сочетание, что разрушить его Васе удалось лишь к полуночи, после чего, наполовину примиренные, наполовину обессиленные, они вместе уселись проверять тетради.
Единственным светлым пятном в этом скандальном вечере было сочинение ученика четвертого "В" класса Беговатова Дмитрия. На призыв учительницы написать в качестве домашнего задания сказку его безудержная фантазия откликнулась следующим остроумным текстом.
"Жил-был в Австрии король, и был у него сын. Однажды король ушел на войну, а принц остался править в Вене. Когда он прогуливался по саду, в городе началось восстание рабов.
Бунтовщики напали на принца и увезли его в далекую Турцию и заставили там мыть посуду.
Тем временем король вернулся, а сына нет.
Тогда он собрал большую армию и пошел войной на Турцию. Долгой была битва, и вскоре войска австрийской империи вошли в Стамбул.
Принц был жив и невредим. А турецкого султана взяли в плен и заставили мыть посуду.
Вот такая история случилась в начале девятнадцатого века .
С приближением симпозиума Васина жизнь становилась все более нервной и скверной: непрерывно дергало начальство, что-то постоянно не ладилось, что-то обязательно не было готово, а его ежедневные поздние возвращения домой так злили Светлану, что они практически не вылезали из скандалов. Единственной отрадой в этом мрачном существовании оставалась Русалка. Каждое утро, закрыв за собой дверь лаборатории, отгородившись ею от беспощадного и сумасшедшего мира, Вася погружался в тишину и полумрак пустой комнаты и нежнозеленые сумерки аквариума. Серебристыми каплями брызгали в стороны испуганные рыбки, и размытая тень, быстро приближаясь из дальнего угла, где из камней был сооружен небольшой грот, приобретала очертания доброго милого существа. Всплеск, и над водой появлялось лицо, всякий раз поражая Волчкова мягкостью и красотой своих черт. Его съежившаяся, задерганная душа расцветала, и, заглядывая в ласковые волшебные глаза, он читал в них нечто необычайное, чудесное, манящее: зов иной жизни, к которой его неудержимо влекло. Но что это за жизнь, где она, Вася не знал, только думал временами: "Какими разными бывают женщины".
В довершение ко всем бедам у Волчкова появился еще один начальник в лице Ефима Борисовича Углова - К.6.Н., с.н.сзам. зав. кафедрой, активного общественника и ответственного за организационную часть на симпозиуме.
Углов был невзрачным немолодым человеком, после встречи с которым не оставалось ничего, кроме общего ощущения квадратности и укороченности. Единственной яркой чертой его внешности была большая нескладная голова, снабженная двумя кустиками растительности над ушами, образовывавшими почти идеальную плоскость с обширной блестящей лысиной, за что Углов получил прозвище "усеченный разум".
Поначалу он никак не проявлял себя, был исключительно вежлив и доброжелателен, а все его разговоры с Волчковым сводились к обсуждению различных "как и что" - в общем-то совершенно пустяковых вопросов. Однако несмотря на внешнюю гладкость их отношений, Вася с самой первой встречи проникся инстинктивным недоверием к Углову. В его взглядах, интонациях, в суетливых движениях Волчков ощущал неестественность, замаскированную елейными улыбочками ложь, и постоянно ждал какой-нибудь пакости с его стороны. Ждал и дождался.
- Ну так, вроде бы все... - задумчиво протянул Углов и, подойдя к аквариуму, зачем-то подергал скреплявшую две прозрачные плоскости металлическую планку. Затем обернулся к Васе.
- Как вы считаете, Василий Андреевич, ничего мы не забыли?
- Да все нормально, Ефим Борисович, что вы беспокоитесь.
- Ну ладно... хорошо, - Углов рассеянно огляделся по сторонам.
Чувствовалось, что его угнетало нечто, но он не знает, как лучше подойти к деликатному вопросу.
- Понимаете, - начал наконец он, - честно говоря, мне самому не очень приятно заниматься этим вопросом, но что поделаешь. Дело в том, что в связи с нашим мероприятием, - Углов кивком указал на аквариум, - возникла одна довольно деликатная... я бы даже сказал моральная проблема...
- Какая? - тревожно спросил Вася.
Углов помолчал, потом сказал, глядя себе под ноги: - Внешний вид.
- Что внешний вид? - недоумённо переспросил Вася.
- Видите ли... дело в том... в общем я имел беседу с Валентином Федоровичем, я имею в виду нашего директора, и некоторыми другими товарищами, и на основании их замечаний у меня сложилось мнение, что этот вопрос их волнует. Конечно, сказано было очень тактично, без нажима, но... Углов изобразил рукой какую-то замысловатую фигуру и уставился на Васю.
- Я вас не понимаю, - покачал головой Вася.
- Я же вам говорю, руководство волнует ее внешний вид.
- Это я понял. Что именно в ее внешнем виде волнует руководство?
- Она - голая, а это не годится.
Пока изумленный Вася пытался осмыслить открывшееся неожиданно сходство психологии его жены, старшего научного сотрудника Углова и директора института, Ефим Борисович продолжал: - Вы же сами понимаете, что ее женские качества слишком бросаются в глаза - у вас в лаборатории, простите, полинститута толчется. Я не ретроград и не ханжа, сам люблю открытую натуру, эстетику тела, раскрепощенные эмоции, но всему, как говорится, свое место и время. У нас ведь не музей, не картинная галерея и не увеселительное заведение, а серьезное научное учреждение, и что уместно там, может создать нездоровую обстановку здесь, тем более, что на симпозиуме будут иностранные гости.
- Ну уж за них вы зря беспокоитесь! - возразил Вася. - Иностранные гости у себя дома и не такое видят.
- Вот дома пусть и видят. А мы с вами не имеем права превращать научную конференцию в стриптиз.
- Может быть, нам вообще отдать приказ по институту срочно перебинтовать всем женщинам грудь, а то у некоторых из наших сотрудниц она в закрытом виде выглядит гораздо обнаженней и более вызывающе, чем у нее безо всего?! - глупо съязвил Вася.
- Не надо иронизировать, Василий Андреич, не надо, ни к чему. Поверьте мне, это достаточно серьезный вопрос, - веско и недобро произнес Углов, устремив на Волчкова свои застывшие в долгой борьбе за жизненные преимущества бесцветные глаза. И Вася увидел, как, отражаясь в них, движется в его голове мысль, прямолинейно и упрямо, точно паровозик по рельсам. Внутри у Волчкова скакнул пугливый заяц, и он быстро сказал: - Как хотите! И дернул плечом, мысленно устраняясь.
- Вот и прекрасно! - сразу потеплел Углов. - Не стоит ссориться из-за этого вопроса, тем более что не нам его решать. Однако, если он будет решен таким образом, как это представляется мне, поскольку времени у нас осталось немного, неплохо было бы придумать что-нибудь заранее.
Сказав это, Углов заходил по комнате. Вася с брезгливым выражением на лице молча следил за ним глазами.
- Может, просто немного приглушить освещение, а? - предложил, остановившись, Углов.
- Интересно, как ее тогда будут рассматривать? Тогда уж проще вовсе никому ее не показывать!
- Нет, этого мы не можем, - серьезно сказал Углов и вновь заходил по лаборатории.
- М-да! - воскликнул он и, шумно вздохнув, остановился перед аквариумом. Его взгляд, ища решение, несколько раз скользнул по не подозревающей ничего Русалке. Вася напрягся.
- А что если нам ее чем-нибудь задрапировать? - Углов провел ребром ладони косую линию от плеча к бедру.
- Костюм надеть! - усмехнулся Вася, - Костюм... - задумчиво повторил Углов.
- Я не понимаю, зачем вы вообще над этим голову ломаете. По-моему, и так все хорошо. А если откровенно, то я считаю так - пусть нам сначала дадут указание, вот тогда и будем думать.
- Вы многого не понимаете, товарищ-щ Волчков. Тогда думать будет поздно.
Вася пожал плечами, посмотрел в глаза Углову и понял - решение уже есть.
- Что вы конкретно предлагаете? - спросил он напрямик.
- Пока не знаю, - увильнул Углов от ответа.
- Ну-у, Ефим Борисович, - Вася укоризненно покачал головой, - я же вижу.
Углов оценивающе посмотрел на Волчкова, еще немного помедлил и, придвинувшись к нему вплотную, тихо, словно решившись дать взятку, сказал:
- Предлагаю надеть на нее бюстгальтер.
Откинувшись назад, Вася изумленно молчал.
- Крайне просто и вполне безобидно, - продолжал Углов. - И вопрос будет исчерпан. Попросим наших женщин - они ей помогут. Ей же все равно. - Он кивнул на Русалку. - Объясним, что таковы обычаи людей, ничего с ней не сделается. Потерпит, не сбруя же, господи!