Руслан и Людмила. Новое прочтение — страница 6 из 7

Вот и чеши теперь в затылке,

А девяносто первый год

Домысли сопоставив даты, -

И печенени-демократы,

Свершившие переворот,

Уже ясны, как на ладони.

Вернемся в поле. Толпы-кони

Там бьются на смерть кто кого:

Схватились с русским молдоване,

С азербайджанцами - армяне,

Не понимая, для чего

Сцепились. Там грузин грузина

Без видимой причины бьет;

Там раздирает общий флот

Зазнавшаяся Украина.

И плохо всем от свалки той,

Никто не видит, в чем причина;

Лишь улыбается Наина

С ее суровой красотой.

Но это к слову. С этих пор

Костры на кручах вносят ясность:

«Крес» - суть пылающий костер,

«Крес-Т» - грозящая опасность.

Через века оповещенье

Святоотеческих жрецов

Воспринял Николая Рубцов,

За что и получил «крещенье»

По ритуалу - топором,

А исполнитель - лишь завеса,

Как тень белесого Дантеса,

Сработанного «за бугром».

Там на Россию включена

Вся психотронная машина;

В основе принципа - лавина,

Толчок - и катится до дна.

Пример недавний: после путча

Сгубила многих мысль одна,

Что на бульвар проникнуть лучше

Не через дверь, а из окна.

Что их вело? Смятенье? Страх?

Закончим о крестах-кострах.

Не искажая - слово в слово

Цитируем стихи Рубцова:

«Они несут на флагах черный крест,

Они крестами небо закрестили,

И не леса мне видятся окрест,

А лес крестов в окресностях России.

Кресты, кресты…Я больше не могу!

Я резко отниму от глаз ладони

И вдруг увижу: смирно на лугу

Траву жуют стреноженные кони».

Что бросил есаул на самопас,

Когда Россию черти посещали…

Конец цитаты. Мы с тобой,

Читатель, различим в тумане:

Поныне связанной толпой

Пасутся кони-россияне.

Вот и испытывают зуд

Миссионеры всей Европы,

Сгоняя православный люд

На католические тропы.

Они не ведают еще,

Что рассечет Руслан стреножье

И Русь укроет Матерь Божья

Своим серебряным плащом.

Итак, поля кипят войной,

А что за городской стеной?

Мужчин пленит стаканов звон,

И к женам нет у них стремлений -

Зловещий действует закон

Трех алкогольных поколений.

Не замечая грязь и тлен

В конец оглушены «металлом»,

С дебилом пьет олигофрен

И даун пляшет с маргиналом.

В какой притвор не загляни,

Повсюду страшные виденья:

Кругом свирепствуют «они»,

Во всех системах управленья.

В селениях и городах,

В церквах и университетах,

В театрах, банях и судах,

В парламентах (читай в кнессетах)

Глубокомысленно решают,

Научно выпучив зрачки,

И, как древесные жучки,

Славянский терем разрушают.

Саммета думски выкресты.

Какой-то бабе, что-то надо

Пришла японя «хаки-нядо»

Ну позабавились S-иды,

В Кремле, заламывая руки,

От бед хиреет старый князь;

Вокруг, визжа и веселясь,

Пришельцы празнуют Хануки.

Дворец, как ярмарка открыт,

Бояре мирятся с позором,

Людмила, как и прежде спит,

Но у Фарлафа под надзором.

Весь этот мерзкий балаган,

От нетерпения сгорая,

Мечом, как перышком играя,

С кургана наблюдал Руслан.

Смущенный карла за седлом

Не удержался от совета,

Припомня, видно, о былом:

«Круши!» - Но витязь ждал рассвета.

И с первым солнечным лучом

Он путь прокладывал МЕЧОМ:

Все то, что с видом деловым

Взрастила правящая скверна,

Назвавши «трестом мозговым»,

Летит, как голова Олоферна.

И рушится за строем строй…

Нам дальше критика знакома,

Предвидим крик: «Вот ваш герой

И докатился до погрома!»

Но вы ошиблись! Свет МЕЧА -

Свет знаний - головы не сломит;

Не зря в котомке карла стонет,

Свои заклятия шепча.

Он понял: на вооруженье

Руслан взял тактику врагов

«Культурного проникновенья»

И вымывания мозгов

Без правого ингредиента,

Из всех общественных систем,

Толпа молчит. Но вместе с тем

Как будто и ждала момента,

Когда прихлопнет грязный пир

Вновь объявившийся кумир.

Но кто владеет Различеньем,

Тот понял: князь - не новый Туз -

Предиктор с высшим назначеньем

Нести ответственности груз

И за народ, и за дворец,

И за Россию, наконец.

Пока смакует перемены

Толпа, Руслан летит скорей

К дворцу. И видит у дверей

Финал неповторимой сцены:

Одетый, как заморский граф,

Читает проповедь Фарлаф

О том, что неугоден Богу

Весьма ленивый русский люд,

Что нужно вызвать на подмогу

Международный фонд валют,

Что в бедах русская душа

Всегда сама и виновата -

Ей не понять, как хороша

Купель заморского сената;

Что золотой польется душ,

Когда пойдем клониться к Бушу,

Что нет греха продать и душу,

Коль за нее отвалят куш.

Произнося всю эту гнусь,

Он головой кивает странно

И говорит не «Русь», а «Гусь»

И тут встречает взгляд Руслана,

И в нем читает приговор…

Как пал предатель на колени

И каялся - на этой сцене

Задерживать не будем взор.

Что тут поделаешь, всегда

Плевки в историю опасны;

Закону времени подвластны

И биосфера, и звезда,

И толпы пьяных мужиков,

И ордена часовщиков.

Как не росло бы самомненье

У избранного шельмеца,

С Железной Волей Провиденья,

С законом Высшего Творца

Ему тягаться не дано;

Играть в великое - смешно.

Пора теперь будить народ,

Руслан с кольцом к нему идет,

Душа не сгинет в долгих снах,

Кольцо России - круг нетленный,

Кольцо - любви нетленный знак

И символ вечности Вселенной.

Кольцо Руслана на пути

Этнического всплеска росса;

Здесь нам никак не обойти

Национального вопроса.

По нациям нигде сейчас

Не сыщешь сведений в канонах,

Но два определенья оных

Звучат, как классика для нас,

Одно - (не вышел бы конфуз

С демократической натурой!)

Дал Сталин: Нация - союз

Народа с общею культурой,

Круг общих радостей и бед

На территории единой,

И на дороге жизни длинной

Одних традиций давний след.

От Пушкина добавку дам:

«Любовь к отеческим гробам».

В классификации такой

Себя любой найти сумеет,

Кроме бандита и еврея.

«Историк» Герцль - изрядный плут

Сионистического толка

Издал небезизвестный труд,

Где нации дана трактовка:

«Те, кто в рассеянии века

Идею пестуют до гроба,

Те, против общего врага

Кого объединяет злоба,

Имеют полные права

Быть нацией!» - Ну голова!

Желающий, поди, проверь!

В такую схему на серьезе

Никто не впишется теперь,

Кроме S-ида и мафиози!

Оставлен меч! Добра и зла

Уже не разграничил силы.

Кольцо касается Людмилы.

С вопросом: «Долго я спала?»

Красавица глаза открыла,

Затем вздыхает и встает.

Сбылось: С Предиктором народ

История соединила.

Тем завершаем наш рассказ,

Да и столетье на исходе.

Раз ожила душа в народе,

Зажили дружно. В добрый час!

Владимир больше не страдал,

Причем Руслану, словно сыну,

Все царство, а не половину

По акту строго передал.

И даже карлу оправдали,

Учитывая дряхлость лет,

Его пристроили в Совет,

Но права голоса не дали.

Наину видели не раз

В каком-то кооперативе,

Но не в Москве, а в Тель-Авиве,

Бог в помощь! Лишь бы не у нас,

У наших аллергия к ней…

Но то - дела грядущих дней…


ЭПИЛОГ.


С кем холодно, а с кем любя,

Читатель, нам пора прощаться.

Возможно, мы теперь тебя

Настроим чаще обращаться

И к фарисейским письменам,

И к книгам Первого Поэта.

Как решена задача эта,

Судить, естественно, не нам.

Конечно, автор будет рад

Твое увидеть пониманье,

Что повесть - пусть и подражанье,

Но не отпетый плагиат.

Ведь мы не шли бы напролом,

Но повседневная отрава

Людей враньем дает нам право

Под неизведанным углом

Взглянуть на лирику и драму,

И на «коломенскую даму».

Вдруг кто-то и задаст вопрос,

Как мог картежник знаменитый

ЧеКа-линский сказать всерьез:

Не «бита» дама, а «убита»?

Нелюбознательный сглотнет

Все, как библейские рассказы:

Исход, Синайский турпоход,

Содом и прочие проказы.

Кому же истина милей,

И кто с рассудком не в разладе,

Тот доберется, где «теплей»:

Ну, например, к «Гавриилиаде».

Или пробитую не раз

Увидев в «Выстреле» картину,

Найдет швейцарскую вершину -

Тому на пользу наш рассказ.

Глядишь, толковый демократ

И повернет направо «Взгляд»,

И чем быстрей очнётся он,

Тем раньше умереть могла бы

Программа «Обезьяньей лапы»,

Подкинутая князю в сон.

Нас бьют приёмами простыми,

Чтоб стала наша голова,

«Как иудейская пустыня,

И как алтарь без божества».

А «дуэлянты» с двух концов

Друг друга кроют «Аргументом»,

Являются ли документом

Листки «сионских мудрецов»?

Но разве в том, скажите, суть,

Реальность это или сказки?

Факт то, что кто-то, как по смазке,

Проводит в жизнь всю эту муть.

Потом смекнёте! Разве мог

Без правой половины мозг