Сразившему Редедю перед полками касожскими,
Красному ли Роману Святославичу.
Боян же, братия, не десять соколов на стадо лебедей пускал,
Он вещие персты свои на живые струны вскладывал,
И сами они славу князьям рокотали.
Лишь небольшое уточнение: чей сокол достигал первым лебедушки, тот и начинал петь первым. Это был старинный ритуал в соревновании певцов, а не охота на лебедей.
Эту же ошибку допустил и Пушкин, правда заменив сокола коршуном. Так было правдоподобнее, ведь коршун — злой, а сокол, наоборот, если не добрый, то — светлый образ. Все равно получилась охота, а не единение двух символов: мужского — сокола и женского — лебеди. Мужественный сокол и прекрасная лебедь — это символ любви, который позже заменили другим — двумя целующимися голубками, а древние песни — новыми и довольно слащавыми: «Голубок и горлица никогда не ссорятся…»
Но вернемся к «Слову о полку Игореве». Читаем дальше: «Уже бо, братие, не веселая година въстала; уже пустыни силу прикрыла! Въстала обида в силах Дажьбожа внука, вступила девою на землю Трояню, въс плескал а лебедиными крылы на синем море; уДону плещучи, упуди жирня времена».
Поясним: «убуди» — это значит «прогнала», а «жирня времена» — «обильные, счастливые времена». Этот отрывок следует понимать так: «Уже ведь, братья, невеселое время настало, уже пустыня (нежилое, чужое, пространство — степь) войско прикрыла (трупы убитых покрыла трава). Встала обида в (этих полегших) войсках Дажьбожья внука (то есть русских), вступила девою на землю Трояню (на Русь), всплеснула лебедиными крылами на синем море у Дона; плеская, прогнала времена изобилия».
Здесь речь уже идет не о лирической поэзии и не о любви и красоте. Тут имеется в виду предсмертная, лебединая песня, или, как говорится в «Слове», — обида.
Но такие вестницы печали хорошо известны. Это девы-птицы Алконост и Сирин. Первая из них пела радостные песни, заслушавшись которых человек мог забыть все на свете: дом родной, семью, да и кто он сам таков. И конечно, мало было для слушателя в том радости. Вторая дева-птица, Сирин, предвещала грядущие бедствия. При этом она так стенала, что впору было наложить на себя руки. Возможно, что другим именем Сирин была дева Обида: «Встала Обида в силах Дажьбожа внука, вступила девою на землю…»
Хотя птица Сирин — любимый персонаж в русских народных росписях (ее запечатлевали на прялках, сундуках, на мебели и ставнях), все же она — не богиня. А где же богиня Лебедь? О ней очень интересно пишет в книге «Тайны эры Водолея» В. И. Щербаков: «Лебедь — птица божественная. Связь белокрылого создания с богами отмечена во всех мифологических словарях. Афродита, Аполлон, Брахма, Зевс, Посейдон, Сарасвати — к этим и ко многим другим именам имеет прямое отношение поэтическое существо, которому одинаково близки стихия воздуха и воды… Небесный путь белоснежной птицы указывает и на имя древнеиндийской богини Сарасвати, другой ипостаси Афродиты. Тем же именем называлась священная река древних ариев, пришедших в Индию. Почти то же написание обнаруживается в «Авесте». В арийском памятнике «Ригведе» ей посвящены три гимна. Она стремительна и величава, превосходит другие реки. Вода ее чиста, поток неудержим и разрушает горные пики. Великая река ариев семичленна, у нее семь сестер. Это мать потоков и одновременно — лучшая из богинь и матерей, несущая дары, силу, здоровье и бессмертие. В ее ведении — священная речь, поэзия, мудрость, искусства. Такой великая богиня вошла в память народа… Она жена Брамы. Именно Сарасвати изобрела санскрит. Веды называют ее также супругой божественных близнецов Ашвинов. Мне не удастся рассказать и о сотой доле божественной жизни Сарасвати. Ее воплощения, ипостаси так многочисленны, что даже просто перечислить их затруднительно».
Щербаков перечисляет арийские народы — греков, индоариев и иранцев, которые поклонялись богине Лебеди, называя ее, конечно же, по-своему. Ну а как другой арийский народ — русы? Как они величали лебяжью богиню? Для того чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к языку еще одного арийского народа — германцев, наших давних соседей, а подчас врагов. На немецком лебедь — «сван». Сестру антского князя Буса, отданную в жены готскому королю Германариху, историк Иордан в своих хрониках называет — Сванхильд. То есть это буквальный перевод с русского — Лебедушка. Очевидно, эта княжна (так же, как и ее тезка, сестра основателя Киева) получила божественное имя как залог покровительства. Кроме того, в германском слове есть и указание на национальную принадлежность этой богини — «ван». Ванами германцы называли наших предков, отличая их от скандинавов-асов: и те, и другие позже были обожествлены, хотя знаменитый исландский историк Снорри Стурлусон пишет об асах и ванах как о реальных людях, а не всемогущих небожителях. Ваны и асы, совершив долгий переход из Азии (названной в честь асов) в Европу, отправились на север и остановились сначала на острове Оденсе (до сих пор сохранившем в своем названии имя главного аса, Одина), а затем перебрались на Скандинавский полуостров и дали начало роду будущих правителей Швеции и Норвегии.
Имя древних ванов сохранилось не только в хронике исландского историка Снорри Стурлусона, но и в наименовании вятичей (и в самом распространенном русском имени Ваня, которое, конечно же, происходит не от библейского Йоханнана), да и во многих географических названиях. В этих же местах найдены статуэтки с изображением крылатой богини — девы-птицы, богини Лебеди.
В «Слове о полку Игореве» лебеди поют славу. Возможно, последнее слово нужно писать с большой буквы, как имя собственное — Слава.
Кому-то это предположение покажется надуманным. Как убедиться в его правильности? Да очень просто: надо вслушаться в народные песни. Например, в величальную молодым, в которой пелось:
Летит сокол из улицы,
Слава!
Голубушка из другой,
Слава!
Сизыми крыльями обнималися,
Слава!
Уж и им добрые люди дивовалися,
Слава!
Как сокол с голубкой уживалися,
Слава!
Кому мы спели, тому добро,
Кому вынется, тому сбудется,
Тому сбудется, не минуется.
Слава — богиня любви, красоты, всего прекрасного, что символизировала птица лебедь. Она же — богиня гнева. Что ж. настало время назвать ее общеизвестное имя — Лада. Ее изображали то вечно юной девой, то зрелой женщиной — праматерью мира.
В завершение нужно отметить еще одну интересную деталь в сказке Пушкина. У богини Лебеди «месяц под косой блестит…». Казалось бы, странное украшение, ведь не кокошник, а рогатый полумесяц. Но именно рогатый месяц — постоянный спутник и украшение самых древних женских изображений, неолитических «венер». Луна всегда задавала ритм жизни женского тела. Ночь — время Луны — традиционно считается женщиной. В рогатой короне изображались едва ли не все древние богини, начиная с «первой волшебницы» Изиды…
Каковы же итоги наших экскурсов в древнюю историю? А вот какие: какими бы именами ни называли богиню вечной женственности, она всегда была и остается богиней любви.
Мужчины — лебеди и соколы
Странно выглядит греческий миф о том, как Зевс, превратившись в лебедя, соблазнил понравившуюся ему жену спартанского царя Тиндарея — Леду. Так это свидание и описано Александром Сергеевичем Пушкиным в кантате «Леда»:
Но что-то меж кустов прибрежных восшумело,
И чувство робости прекрасной овладело;
Невольно вздрогнула, не в силах воздохнуть.
И вот пернатых царь из-под склоненной ивы,
Расправя крылья горделивы,
К красавице плывет — веселья полна грудь;
С шумящей пеною отважно волны гонит,
Крылами воздух бьет,
То в кольцы шею вьет,
То гордую главу смирясь пред Ледой клонит.
Леда смеется.
Вдруг раздается
Радости клик.
Вид сладострастный!
К Леде прекрасной
Лебедь приник…
Опомнясь наконец красавица младая
Открыла тихий взор, в томленьях воздыхая,
И что ж увидела? — На ложе из цветов
Она покоится в объятиях Зевеса;
Меж ними юная любовь, —
И пала таинства прелестного завеса.
От противоестественного союза родилось четверо детей: два мальчика — Кастор и Поллукс и две девочки — Клитемнестра и Елена Прекрасная. Причем вылупились они из яиц, которые снесла Леда. Леонардо да Винчи, спрессовав время, изобразил на картине, как Леда, стыдливо отвернувшись, обнимает за шею лебедя, а рядом на земле уже лежат только вылупившиеся младенцы.
Миф о мужчине-лебеде повторился в средневековой Западной Европе. Речь идет о Лоэнгрине — рыцаре Лебедя, который прибыл по реке в лодке, запряженной лебедями. Рыцарь был ранен, но поправился благодаря заботам местной девушки. Конечно, они полюбили друг друга: где лебеди, там и любовь. Но через положенный срок рыцарь вынужден был вернуться на родину: его уже ждала лодка с впряженными в нее прекрасными белыми птицами.
И конечно же, всем известна сказка датского писателя Ханса Кристиана Андерсена «Дикие лебеди» о двенадцати братьях, превращенных в лебедей. В основу этого литературного произведения положена старинная шведская легенда о шести братьях-сиротах и их сестре, которых мачеха-колдунья превратила в лебедей. Вот как это произошло: «Легкой рысцой конь проскакал через дворцовые ворота. Соскочив на землю, женщина бросила поводья груму и кивнула приветствующему ее слуге. Дети окружили ее. Задержав на них свой взгляд, она сказала: «Итак, дети, я новая графиня и хочу посмотреть, как вы живете». С этими словами она направилась во дворец. Обрадованные дети последовали за ней. Они прошли через комнаты и поднялись по лестнице в башню. На самом верху они остановились, глядя на цветущий парк, на темный еловый лес. Затем женщина подозвала мальчиков. Они охотно подошли. Она коснулась их волос, потом прошептала какие-то слова — и мальчики бросились к окну башни. Один за другим они спрыгнули вниз и исчезли. Вскоре шесть больших птиц сделали круг у стен дворца, они были белые, как и облака, проплывающие над ними. Женщина крикнула им