Через неделю клоун отлично изъяснялся по-русски, во всяком случае, ничуть не хуже, чем шестилетний ребенок. Мы могли теперь говорить обо всем, и я воспользовался этой возможностью, засыпав астронавта вопросами.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Можешь звать меня Рыжим.
— Это твое имя?
— У меня другое имя. Но ты все равно не сможешь его воспроизвести.
— А может, смогу, — заупрямился я.
— Ну, хорошо, — и клоун разразился тирадой минут на пять, помимо переливчатых звуков я уловил пощелкивания, треск и птичий свист. — Можешь повторить? — поинтересовался пришелец насмешливо.
— Не смогу. — Я погрустнел.
— Я тоже так думаю. Поэтому «Рыжий» в самый раз.
— А меня зовут Вадим. То есть Вадик. Так меня мама и папа называют. — Я смутился.
— Отличное имя — Вадик, — одобрил клоун. — Что оно означает?
На моем лице отразилось недоумение.
— Мое настоящее имя, — последовала та же пятиминутная тирада со щелчками и свистом, — к примеру, означает «крепкий телом и разумом, способный на высокие чувства», а земное имя Рыжий попроще, оно означает, что у меня рыжие волосы, как ты успел заметить. А что означает имя Вадик?
— Наверное, ничего не означает, — сконфузился я.
— Может быть, ты просто не знаешь, — успокоил меня Рыжий. — Как-нибудь спросишь у родителей.
Имя Вадик означает «Отстань от мамы и дай ей поработать», поведала мне в тот же день мама. Я подверг сомнению ее компетентность в этом вопросе. Папина версия звучала куда более правдоподобно.
— Лучший ребенок в мире, — сказал он и чмокнул меня в макушку. — Именно так переводится имя Вадик на все известные мне языки финно-угорской группы.
Этот ответ меня удовлетворил.
Проведя под телевизором еще неделю, Рыжий полностью освоил язык и привычки землян. В некоторых вопросах он еще плохо разбирался, но схватывал прямо на лету. Я снова перенес его в свою комнату, притащил ему портативный приемник, и он принялся путешествовать по радиоволнам. Колесико клоун вращал сам. Настройка волн давалась ему нелегко, но он говорил, что физические упражнения хорошо влияют на мышцы, а настоящий мужчина просто обязан поддерживать хорошую физическую форму.
С того момента, как мы стали общаться вербально, наши отношения претерпели коренные изменения. Если раньше все решения принимал я, определяя его судьбу, то теперь, после того, как он заговорил со мной и вдруг оказался на порядок мудрее и опытнее, я снова стал ребенком, и рядом со мной находился крошечный воспитатель. Могу сказать, что на всей Земле не было наставника лучше, чем мой персональный клоун. Мне казалось, он знает ответы на все вопросы. И я был недалек от истины в этой слепой вере в абсолютный разум пришельца. Ведь даже тайны мироздания, пока еще скрытые от научного сообщества Земли, были ему ведомы. Он делился со мной любыми знаниями, был абсолютно откровенен и без обиняков поведал о катастрофе, приведшей его на Землю.
— Меня подставили, — клоун насупился, — пожалуй, я даже знаю, кто это сделал. Мой маршрут рассчитали неверно. Отправили меня в кривую кротовую нору — межпространственный тоннель. Вот меня и вышвырнуло черт знает где, то есть в вашей вселенной. Я летел один, на корабле-разведчике. И, честно говоря, думал, мне конец. У меня оставалось совсем мало топлива, когда я наткнулся на Солнечную систему. Я сразу понял, что третья планета от солнца обитаема и пригодна для жизни. Только я никак не рассчитывал, что наткнусь здесь на разумную жизнь. Все шло хорошо. Я должен был совершить аварийную посадку, починить корабль, набрать топливо. Но на самой орбите в меня влетело нечто с надписью NASA, похожее на сумку с инструментами. Так что приземление больше напоминало падение. Мне повезло, что корабль развалился у самой земли. Кабина пилота, где находился я, загорелась. Но я успел выбраться из нее после падения. Что касается технического и грузового отсека, они были очень тяжелыми и рухнули вниз с таким ускорением, что пробили дыру. Странно, что я остался жив… Должно быть, на то есть какие-то причины, и я оказался здесь не случайно. Возможно, меня ищут. Но вряд ли они найдут меня здесь. Я должен сам собрать корабль и улететь. И ты мне в этом поможешь.
— Я?
— Именно ты, Вадик. Больше некому. Ты достанешь детали, из которых я сделаю звездолет. К счастью, моя первая специальность — конструктор звездных судов. Так что я справлюсь с задачей. Главное, чтобы нашлись нужные компоненты.
Клоун отлично разбирался в технике. Первое, что он разобрал, — родительская кофеварка. Из ее недр Рыжий извлек кучу мелких деталей.
— Остальное можешь выбросить, — разрешил он.
— Лучше поставлю на место, — возразил я.
На следующий день меня ожидал грандиозный скандал. Лишенная утреннего кофе мама потрясала окончательно испорченной кофеваркой — клоун не удосужился даже как следует ее закрутить — и недоумевала, как мне пришло в голову забраться в ее внутренности.
— Может, у мальчика технический склад ума? — предположил папа. Кофе он не пил, предпочитая зеленый чай. Поэтому утрата кофеварки его не сильно взволновала.
Зря он это сказал. Мамин гнев переключился на папу. Крик стоял такой, что я предпочел ретироваться. Мне очень не нравились их скандалы.
После этого случая я понял, что бытовые приборы лучше не трогать. Во всяком случае, те, что еще работают. И отнес клоуна в сарай — там валялось множество старых сломанных агрегатов. Больше всего его заинтересовали микроволновка и электробритва. Он копался с ними почти неделю. Все отобранные детали, пригодные для строительства звездолета, я складывал в специальный пакет. Он хранился в сарае, во избежание ненужных объяснений с родителями.
В качестве благодарности клоун устраивал для меня ежедневные представления. У него был талант акробата и жонглера, и в выдумывании новых реприз Рыжему не было равных. Каждый день мой персональный клоун изобретал что-нибудь новенькое, добавляя свежие номера в развлекательную программу. Он умел меня насмешить. Я хохотал так, что у отца возникли подозрения — нет ли у сына истерического расстройства. Такое иногда случается у детей, если родители не сильно ладят.
— Давай поговорим, сынок, — папа усадил меня на диван, а сам устроился рядом. — Скажи, пожалуйста, что тебя так веселит, когда ты сидишь запершись у себя в комнате совсем один?
— Ну-у, — я действительно не знал, что ответить, ведь рассказать о том, что у меня есть персональный клоун из космоса, я не мог. — Придумываю всякое…
— Например?
— Фантазирую. Представляю, что было бы, если бы электрички могли летать…
— А что было бы?
— Они бы, наверное, могли столкнуться в воздухе.
— И тебе это кажется смешным?
— Ну да. — Я пожал плечами. — А еще вот… — Я извлек из кармана старую электробритву и протянул папе. — Я ее починил.
— Откуда она? Ах да. Из сарая, — папа улыбнулся. — Опять фантазируешь? Она сломалась в прошлом году. И я относил ее в мастерскую. Эту бритву нельзя починить.
— А я починил.
Папа хмыкнул, подошел к розетке и воткнул в нее вилку. Когда он нажал на кнопку и старая бритва загудела, на лице папы отразилось глубокое недоумение.
— Как это? — проговорил он. — Как ты это сделал?
— Разобрал ее, починил и опять собрал, — сказал я.
— Знаешь что, — папа потряс в воздухе указательным пальцем, — сталкивающиеся электрички — это не смешно. Могут погибнуть люди. Это совсем не смешно, да…
Позже он пытался обсудить мой технический гений с мамой, но она, как обычно, не восприняла его слова всерьез.
— Вечно ты городишь чепуху, — отмахнулась мама.
Я сделал выводы из разговора с отцом — теперь представления клоун давал только в сарае или на лесной поляне по дороге к речке. Там мой смех никому не казался странным.
— А почему ты так выглядишь? — спросил я как-то раз своего маленького друга.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Рыжий, продолжая резать вольфрамовую нить из лампы накаливания на аккуратные металлические кусочки по паре миллиметров каждый.
— Ты очень похож на клоуна. На клоуна из цирка, как на картинках.
— Мимикрия. — Он коротко глянул на меня. — Своего рода защитная реакция. У моего народа нет внешнего облика в привычном представлении землян. Мы считываем образ, вызывающий положительную реакцию индивидуума, находящегося с нами в контакте, и принимаем соответствующую форму и цвет. Скажи, если ты подумаешь хорошенько, разве ты меня не вспомнишь?
Я замотал головой.
— Возможно, ты был в цирке с родителями, смотрел представление, и тебе больше всех понравились клоуны…
И я вдруг вспомнил. Как только я мог забыть? Пару лет назад я действительно ходил с отцом в цирк. Клоун в рыжем парике на залитой ярким светом арене. Он жонглировал бутылками и смешно падал в партер.
— Да! — выдохнул я. — Мы были в цирке с папой… Но это было очень давно. — Детский год совсем не то же, что год взрослого человека. Год ребенка — это почти целая жизнь, насыщенная множеством событий, обо всем и упомнить сложно, так много всего произошло за какой-то год. Потом время бежит все быстрее и быстрее. Год зрелого человека пролетает мимо, оставив за собой лишь недоумение — как, уже прошел целый год? Но ведь почти ничего не произошло в этом году, все лишь шло своим чередом, как и годом ранее…
— Вот видишь, это мимикрия.
— Мимикрия, — повторил я незнакомое слово. — А я так могу?
— У людей мимикрия тоже есть, хотя она и не столь явно выражена. Представь, что ты понравился кому-то. В этом случае твоя внешность для него удивительным образом меняется. При первой встрече этот кто-то, питающий к тебе теплые чувства, воспринимал тебя совсем иначе, чем через месяц после знакомства. Влюбленные не видят друг в друге недостатков, хотя эти недостатки, разумеется, есть. Эмоциональная привязанность вызывает и внешние изменения. Хотя вы, люди, обязаны этим по большей части собственному восприятию. Это весьма тонкий психологический фокус. И вы можете развить в себе умение мимикрировать, чтобы понравиться тому или иному человеку. Кажется, у вас это умение зовется обаянием.