– В общих чертах… – буркнул Пибоди, после чего вынул хронометр на золотой цепочке, откинул ногтем большого пальца крышку с выгравированным на ней гербом Объединенного Королевства, посмотрел, щурясь, на циферблат.
– Разве тебя не привлекает перспектива заполучить новое месторождение полезных ископаемых? Или электрическую жилу? Второй Угольный Мешок? Вторые Сады Мидаса?
Пибоди вздохнул.
– Как вижу, дорогой Филиас, ты знаком с теорией Милфорда в куда более общих чертах, чем я, – изрек комиссар, продолжая держать перед собой хронометр. – Я не отрицаю наличие симметрии, но она не идеальна. Сорви с дерева лист и осмотри его внимательно. Он вроде бы симметричен, но некоторые жилки не соответствуют друг другу. Так и наш Корабль. Он слишком сложен, чтоб его можно было описать каким-то одним законом. Ответь лучше, сколько Милфорд пообещал тебе за то, что ты будешь представлять его интересы?
– Некоторое вознаграждение, а еще – участие в экспедиции, – не стал скрывать я.
– Да? – удивился Пибоди. – Можно было бы догадаться…
– Ты знаешь, какое-то время назад я думал, что моя карьера давно закончилась, что мои навыки и опыт никому больше не пригодятся, и единственное путешествие, в которое я смогу отправиться, – это только на кладбище Сент-Бридж.
Комиссар захлопнул крышку хронометра.
– Ладно, черт тебя подери… – пробурчал он. – Будем считать, что ты меня убедил. Я обдумаю свое решение по поводу экспедиции Милфорда еще раз. А сейчас – будь любезен. Министр внутренних дел уже десять минут ждет в приемной.
Через несколько часов Пибоди отправил ректору Рэй-Браунского университета телеграмму, я же получил обещанный аванс в тот же день, а точнее – вечер, когда лампы дневного освещения на сводах еще не погасли, но уже источают не свет, а густой красноватый сумрак.
Я отправился в паб на Черити-Лок и устроил отменную пирушку. В компании рыбаков и портовых грузчиков разгромил в зале мебель и чудом улизнул до того, как нагрянули полисмены.
Подготовка к экспедиции заняла приблизительно два месяца. Ректорат назначил Милфорда научным руководителем, а меня – техническим. С нами отправлялся аспирант Милфорда – двадцатитрехлетний Уильям Ганн, он показался мне малахольным юношей, слабо подготовленным для длительных путешествий, но я решил оставить свое мнение при себе, поскольку знаю, как сильно может изменить человека дорога. Кроме того, к нам присоединились профессор Александр Телье – биолог и Ричард Форд Киллиан – доцент кафедры кораблеографии. Ученым мужам было за пятьдесят, в своей жизни им доводилось посещать самые экзотические уголки Корабля. У Киллиана осталась память об одном таком путешествии в виде шрамов от стальных когтей сибирийского механоида.
Комитет Безопасности откомандировал своего специалиста – майора Рекса Шефнера. Майор работал с токсичными веществами, он должен был на месте оценить, таит ли «темная зона» угрозу, предсказанную разностной машиной министерства промышленности. Остальными участниками стали девять студентов-старшекурсников с разных факультетов – физики, биологи и кораблеографы.
Были заявлены следующие задачи экспедиции:
– Отыскать прямые доказательства Симметрии Корабля;
– Проникнуть в одну из «темных зон»;
– Проверить возможность жизнедеятельности в «темных зонах».
– Изучить флору и фауну «темной зоны»;
– Разведать месторождения природных ископаемых и электрических жил «темных зон».
22 июня 1886 года наша маленькая научная армия вышла из главных ворот Гранд-Парка и, оставив за спиной учебные корпуса Рэй-Браунского университета, двинулась на покорение до сих пор недоступных территорий Корабля. Мы были верхом, провизия и личные вещи хранились в крытом брезентом фургоне, в который была запряжена пара косматых меринов. На козлах с поводьями сидел Уильям Ганн, который, как я и подозревал, с трудом держался в седле; к счастью, для него отыскалась вакансия извозчика. Предполагалось, что в Угольном Мешке у нас появится еще один фургон с оборудованием, предоставленным лабораторией рудодобывающего концерна «Надсон и Сын», для того, чтобы вскрыть металлический монолит переборки и проникнуть в «темную зону».
Экспедиция началась как увеселительная прогулка. Молодежь шутила, покупала на ходу сладкие пирожки и леденцы на палочке, козыряла встречным дамам. Держу пари, студентам казалось, будто весь путь в «темную зону» будет похож на прекрасную брусчатую дорогу, вроде той, что стелилась под копытами наших лошадей.
Но горизонт Угольного Мешка встретил нас холодным дождем. Струи сочились вполсилы из встроенных в свод форсунок, дорожное полотно заливала жидкая грязь. В воздухе совсем не по-летнему пахло снегом. Пышная растительность исчезла, из земли торчали голые, колючие кустарники, в кору которых навсегда въелась угольная пыль. Зданий, радующих глаз архитектурой, здесь тоже не было: только похожие на хлева бараки, безликие склады и производственные постройки. По пути нам встречались лишь рабочие – китайцы, индусы, темнокожие с Жаркого Горизонта; все были в грязных комбинезонах, разношенных сапогах и кепках. Наши молодые люди не приуныли, но сменили радужный настрой на сосредоточенность.
Однако Угольный Мешок был лишь окраиной. Здесь трудились десятки тысяч человек, и моя карьера инженера тоже началась в одном из окрестных рабочих лагерей.
В тусклом свете, просачивающемся сквозь дождь, просматривалась застроенная лесами часть склона Карбоновой Глыбы. Вершиной гора уходила на смежный горизонт. Мокрые изломы склона тускло блестели. На лесах виднелись силуэты людей: добыча угля не прекращалась ни на минуту.
Мы подъехали к кирпичному зданию администрации. У крыльца нас встречал управляющий: человек средних лет в безупречном костюме, в очках с золотой оправой и фиолетовыми стеклами. Он носил бороду, но брил усы на манер мореплавателей с самых нижних – водных – горизонтов. Я знал его сто лет, но друзьями мы никогда не были. Декстер Льюис отличался жестким, даже жестоким отношением к рабочим. Поэтому старик Надсон продвинул его по карьерной лестнице до управляющего.
– Приветствую вас, господа! – с полупоклоном произнес Льюис. – Для меня большая честь – принимать в этих стенах первопроходцев.
Мы передали лошадей на попечение слугам. Начинало темнеть, дождь постепенно сходил на нет. На склоне Карбоновой Глыбы упрямо стучали кирки.
Пожав руки ученым, управляющий подошел ко мне.
– Шелдон! – Он стиснул мою кисть могучей ручищей.
– Льюис! – кивнул я.
– Хочу вас предупредить, – хмуро проговорил он. – Среди рабочих распространились вызывающие опасения слухи. Вы не хуже меня знаете, насколько суеверны эти дикари. По их поверьям, на недоступные территории, куда вы намерены проникнуть, уходят души умерших.
К нам подошел майор Шефнер.
– Кто же стоит за этими слухами? – поинтересовался он, набивая трубку табаком.
– «Таймс», – пожал плечами Льюис. – Некоторые рабочие умеют читать. К тому же фургон с экспериментальным оборудованием для прожига переборок – не иголка в стоге сена.
– Чего нам следует опасаться? – деловито уточнил майор, выуживая из внутреннего кармана плаща спичечный коробок. В тот момент я мысленно поблагодарил старого перестраховщика Пибоди за то, что он отправил вместе с нами еще одного человека, знакомого с запахом пороха.
Вспыхнула, зашипев, серная головка, осветив лицо майора. Он был тонконосым и тонкогубым аристократом в возрасте сорока трех лет с высокими скулами и цепким взглядом профессионала. С усами щеточкой и обильной сединой на висках.
– Под защитой этих стен вам ничего не грозит. В дальнейшем же не теряйте друг друга из виду, – посоветовал управляющий. – Постарайтесь одолеть путь до подъемника за один переход, привалов не делайте. Если к вам прибьются незнакомцы, то сначала берите их на мушку, а потом начинайте разговор.
В трапезной нас ждали накрытые столы. Меню ужина соответствовало средневековому вкусу старика Надсона, к нашему счастью, отсутствующего в Угольном Мешке, иначе его скверный нрав многим участникам экспедиции подпортил бы аппетит.
В камине, забранном железной решеткой, пылали, стреляя искрами, дрова. Слуги подали мясо дичи, вареный картофель и овощи. На лицах молодежи читался энтузиазм, студенты торопливо рассаживались вокруг стола.
Старшие же участники экспедиции – я, майор Шефнер, Милфорд, Телье и Киллиан – были представлены профессору Дервингтонширского Технологического университета Бэйзилу Арнольду, имевшему докторские степени по минералогии и материаловедению. Профессор Арнольд – низкорослый кряжистый мужчина с бородой до объемистого живота – вместе с двумя ассистентами присоединился к экспедиции. Его основной задачей было обеспечить прожиг переборки, чтобы мы смогли проникнуть в «темную зону». В дальнейшем вместе с нашими учеными он принял бы участие в разведке полезных ископаемых.
Дервингтонширский университет был моей альма-матер, и профессора Арнольда я знал еще с тех времен, когда тот ходил безусым аспирантом. Как и все любимчики старика Надсона, Арнольд отличался скверным нравом и экзальтированным поведением.
Студенты за столом немного приуныли, их смутило, что в графинах оказалась либо ключевая вода, либо сидр. Старик Надсон самым строгим образом запретил в Угольном Мешке распитие крепких напитков. Табу распространялось даже на эль.
Ученые мужи, едва отдав должное мясу дичи, поспешили начать диспут.
– Разгадка природы электричества – вот первый шаг на пути покорения Корабля, – высказался профессор Арнольд. – Пока люди не научатся управлять электричеством, они будут всего лишь беспомощными пассажирами на борту Корабля, тогда как судьбой им предназначено стать его командой.
– Мы не ставим перед собой цель покорить Корабль, – с улыбкой ответил Милфорд. – На сей момент перед нами – более скромная, но не менее важная задача познать Корабль.
– Мы слышали, что в Дервингтошире создали новую любопытную теорию электричества, – сказал Киллиан.