, в овраге, в болоте[155], в яме[156], по пояс в реке[157].
Леший как будто завладевает волей человека, «морочит» — уведенный не сразу понимает, кто перед ним, где он находится. Лешие пугают, «наводят страхи на людей» и могут свести с ума[158], защекотать до смерти, сожрать[159]. Но следует добавить, что сюжет о лешем-людоеде в быличках и поверьях встречается нечасто[160]. Иногда даже подчеркивается, что «крещеного [тела — В. Р.] леший не ест»[161].
Впрочем, леший не всегда так опасен, чаще он творит мелкие пакости, «шутит», «проказит»: меняет местами передние и задние колеса у телеги так, что ее невозможно сдвинуть с места[162], раскатывает поленницы нарубленных дров[163], прячет шапки и корзины у тех, кто пришел в лес по ягоды[164], опустошает корзину с грибами[165].
Леший может не только «водить» человека по лесу, но и вовсе похитить, особенно если кто-то послал того «к лешему» или сказал: «понеси тебя леший»[166], «чтоб те леший водил!»[167], «да чтоб вас леший унес!»[168], «леший бы его убил»[169] и т. п. «Сруганные» теряются в лесу, их уносит вихрем в трубу[170], их «несет» так быстро, что даже на лошадях догоняют с трудом[171]. (см. также главу «Проклятые, похищенные, подмененные нечистой силой»). Иногда уйти человека в лес понуждает таинственный голос, который все время повторяет «Иди, иди, иди, иди!»[172] или леший буквально уводит человека за руку[173]. В нижегородских быличках рука, за которую леший «таскал» человека, непропорционально вытягивается[174].
В Кангиле была свадьба. Вот мать готовит к свадьбе-то, а ребятишки, известно, под руки лезут: того дай, другого… Вот она сгоряча-то и взревела на девочку:
— Да чтоб тебя леший унес в неворотимую сторону!
Да, видно, не в час и сказала.
А леший-то как тут и был.
Девочка выбежала из-за стола и побежала, а сама ревет:
— Дяденька, дожидай [жди — В. Р.]! Дяденька, дожидай!
Теперича, баба-то учухала (опомнилась), да и побежала за ней… И народ-то смотрит: что же это девчонка бежит. Ну, как вихрем несет! Не могут догнать. И на конях, и всяко. Кое-как догнали. Теперь, как догнали ее, смотрят: у нее полный подол ернишных [можжевеловых? — В. Р.] шишек.
— Это, — говорит, — мне дедушка набросал, шишки-то[175].
Заблудилась в лесу. Картина финского художника Аксели Галлен-Каллелы. 1886 г.
Фотография © Finnish National Gallery / Hannu Pakarinen. Музей «Атенеум», Хельсинки
Похищенные становятся невидимыми для людей, они скитаются вместе с лешим, который приносит им еду. Однако при возвращении в мир людей булочки, пряники, конфеты, хлебушек лешего оборачиваются конским навозом, мхом, древесными наростами[176], листьями[177]. То же самое может происходить и с другими подарками лешего (да и нечистой силы вообще): курительная трубка становится лиственничным сучком[178], предложенная рюмка водки — шишкой[179] и т. п.
По другой версии, сам леший и похищенный им человек незримо проникают в дома и едят пищу, оставленную или приготовленную без благословения: «ране ить вот старухи всё говорили, что без благословесь крыночку не поставишь, а то [леший — В. Р.] уташшит»[180], «он [леший — В. Р.] ей булки притаскивал, кринки с молоком притаскивал. Стало быть, не благословесь оставляли»[181]. В Олонецкой губернии считалось, что лешему и его жертве достается хлеб, который баба поставила в печь, не перекрестившись, или рядом с которым положила нож острием к караваю[182].
Для того чтобы леший вернул людей, по ним надо отслужить молебен[183], три заупокойные службы в трех церквях[184], положить на перекрестке дорог, где собираются лешие, «относ»: кусок сала, горшок с кашей, хлеб с солью, блины[185]. После этого лешего начинает «что-то жечь»[186] или он говорит похищенному: «Ты… прокисла. От тебя кисельно несет <…> от тебя пахнет ладаном»[187]. Затем леший возвращает человека домой, к людям. В рассказе из Архангельской области женщина, чтобы вернуть своего пропавшего сына, идет в лес, раздевается догола, нагибается и трижды кричит между ног: «Леший! Леший! Отдай моего парня!» Спустя некоторое время пропавший мальчик действительно появляется[188].
Леший. Рисунок Евгения Праведникова.
© Муниципальное бюджетное учреждение культуры «Тотемское музейное объединение»
В одной из быличек леший обращает похищенную женщину в собаку, она возвращается домой неузнанной и только потом принимает человеческое обличье[189]. Такой сюжетный поворот напоминает рассказы об оборотнях (см. главу «Оборотень»).
Вьюшкова была одна, бабуся. Это с ей по молодости было. Пришла она с поля и пошла за телятами. Навстречу кум. Она ему:
— Подвез бы ты меня до леса. Телят ищу.
— Садись, кума.
Она села и сорок дён проездила.
Пропала и пропала. Уж на мужика [мужа — В. Р.] грешить стали, не убил ли: оне с ём шибко худо жили.
И вот одна бабушка молола гречуху на мельнице, видит: собака бегат, а глаза у нее разным огням горят. И вроде в дом этой бабы, котора потерялась-то, забежала.
Старуха к попу. Тот давай молебен служить, икону подымать. Потом сделал святу воду и избу эту окропил.
Когда дверь открыли, увидели: эта баба вничь лежит. Потом отошла. Три дни не разговаривала, а потом рассказала.
— Я, — говорит, — у лесного и жила. Он водил меня. А потом собакой сделал и отпустил. Я прибежала, — говорит, — в деревню, к маме в кухню заскочила. А мама заругалась: «Каку тут собаку чёрт привязал!» — Меня сковородником ударила. Она шибко ругалась и — ишо в девках я была — как-то по-страшному, вроде «леший забери», меня выругала.
Вот лесной ее и водил[190].
После возвращения от лешего человек «дичает», какое-то время не разговаривает[191] или даже сходит с ума[192]. Впрочем, некоторые похищенные становятся знахарями и знахарками, обучаются ворожбе (например, ищут пропавшие вещи)[193]. Согласно одному из свидетельств, девушки, побывавшие у лешего («лесные девки»), теряют свои способности после выхода замуж[194].
Считается, что леший может вступать в связь с женщинами, которых увел или похитил, чьи мужья в отлучке.
Девушек лешие могут похищать, так же как и детей. Девушек они берут себе в жены. Берут в жены и женщин, живущих распутно. За вдовами и замужними женщинами, у которых мужья в отлучке, лешие любят ухаживать. Тогда они делаются добрыми и ласковыми, приносят гостинцев и угощают их, но их гостинцы не хороши — не что иное как лошадиный помет[195].
В вологодской быличке леший приходит к бабе, привлеченный произнесением своего имени, и сожительствует с ней: «как только баба ляжет спать, вдруг труба вылетает! Леший в избу и на бабу! Ну, дак она и помаялась, харчит, нани [даже — В. Р.] пена у рта, а сама в это время ничево не понимает, как дурная!»[196]
В северных и центральных областях России некоторые функции лешего обусловлены его статусом лесного хозяина. Эта тенденция становится заметнее по мере продвижения с юго-востока на северо-запад: такой набор функций нехарактерен для полесского лесовика, однако очень хорошо проработан в фольклоре Русского Севера[197]. Для Полесья и южных областей России леший зачастую — это живущий в лесу чёрт, а не опекун леса и распорядитель его богатств. Следует сказать, что мифологические представления о духах — хозяевах местности, которые владеют лесным зверьем, помогают охотнику на промысле и наказывают за неправильное поведение в лесу, встречаются и у северо-восточных соседей русских — финно-угорских народов (например, у народа коми)