Он жаловался на плохой сон и мигрень. Вспомнил заодно и о том, как много боролся и страдал, вот теперь и последствия. Голос киевского князя был ровен и тих, как полёт ночного бомбардировщика.
— Тебе ли жаловаться, князь, — вздохнул богатырь.
— А ты сам-то как? — спросил, проявляя вежливость, Мстислав Киевский нараспев.
— А не жалуюсь, благодаря Богу! Силы есть! Самочувствие хорошее и аппетит не хуже, — сохраняя осанку, спокойно отвечал Попович.
— С чем пожаловал?
Видно было, что пришёл он не просто так. Попович не стал по мелочи морочить князю голову, а вывалил всё разом.
— Есть, батюшка князь Мстислав Романович, серьёзный разговор… спрошать хочу, — произнес он. — Донесли мне верные люди, что Мстислав Галицкий собирает поход против поганых.
Лицо князя собралось в тонкие морщинки, став внимательным и умным. Вся его поза выражала вопросительность.
Для многих галицкий князь Мстислав Удатный уже много лет был занозой в заднице, правда, временами для некоторых она становилась колом, что делало выправку строже, но удобств не добавляло. Тем, кому он особо досадил, хотелось как минимум выбить ему глаз или переломать рёбра. Мстислав Старый мечтал просто свернуть ему шею.
— Замечательно, — вполне равнодушно отреагировал киевский князь. У него хватало ума не лезть ни в какие конфликты, особенно чужие. Может быть, поэтому он единственный, кому удалось задержаться в Киеве надолго. Также не вызывало сомнений, что Поповичу — натуре по природе активной и деятельной — не терпелось вновь сесть в боевое седло и пуститься в завоевательные походы, а Мстислав Старый любых явных рисков пытался избежать, он никогда не был героем. — Давно пора их проучить, — продолжил он всё тем же самым тоном, давая понять, что тема эта ему вовсе не интересна.
— Одному тут не справиться. Тут всей силой надо, сообща. Как встарь! — Попович стоял перед князем прямой, строгий, словно ощетинившись. — Помощь — это святое! — Было ощущение, что сейчас он рванёт рубаху на груди в качестве последнего аргумента. Грохнуть кулаком по столу в знак своей правоты исключалось.
— Это риск! — Слова Поповича привели Мстислава в состояние мрачной задумчивости. — На тихого бог нанесет, а прыткий сам набежит…
Никакого другого более достойного аргумента в голову Александра не пришло, а потому он просто спросил:
— Что же ответить галицкому князю?
— Шли отказ, — сказал Мстислав и со сдержанной церемонностью выпроводил богатыря вон.
Так и ушел Попович ни с чем из княжеского терема.
Только Мстислав — старый волк. Его одним отказом не возьмёшь. Тем более не в этот раз, когда он затеял дело масштабное, можно сказать, великое. Жаль только, что руководила им не столько тревога о судьбе земли Русской, сколько своя корысть. Всё на свете — товар! С тех самых пор, как финикийцы изобрели деньги, всё остальное имеет свой финансовый эквивалент, патриотизм Мстислава Удатного не был исключением из общих правил. Скорее наоборот, он имел точную финансовую стоимость. Однако думающие, что от обилия даров меняются судьбы истории, ошибаются жестоко.
Вкратце история возникновения идеи выглядела так. Тесть Мстислава Удатного, половецкий хан Котян был изгнан из родных степей монголами. Новый, ещё неведомый русским князьям противник безжалостно преследовал половецкие орды, надеясь вырезать их до основания. Борьбу за степь половцы проиграли. Теперь нужно было бороться за то, чтобы народ выжил. Хитрый Котян быстро сообразил, где ему найти достойного союзника и сколько за этот намечающийся союз нужно заплатить. И хан раскошелился щедро. На жизни не экономят.
Получив дары, Мстислав не смог устоять, как на то и рассчитывал его половецкий тесть, и решил, как это говорят, вписаться за родственника. Беда была в том, что в одиночку Мстиславу эту миссию не потянуть. А расставаться с дарами, как и с головой, в случае неудачи совершенно не хотелось. С какого бока подойти к решению проблемы, Удатный ещё не знал, но после мучительных поисков и сомнений выход был найден. Идея пришла в его голову как озарение, а следом созрел и план, в котором нашлось место для всего: для славы и почестей, для объединения всех русских князей в единую силу и поднятия до небес своего авторитета, ну и в случае удачи, а то, что так и должно случиться, никто не сомневался, для того чтобы остаться в памяти народной на века. Он должен был встать в один ряд с двумя великими Владимирами: Владимиром Красно Солнышко и Мономахом. Одним словом, Мстислав Удатный впал в пучину грёз. Оставалось правильно всё организовать. А организатор он был что надо.
Любая трата времени являлась расточительством, и бык был тут же взят за рога и копыта. Первым делом стало необходимо объединить русских князей перед новой страшной угрозой. Для этой цели галицкий князь предложил устроить в Киеве съезд, на который должны были съехаться все князья Южной Руси. И тут уж даже Мстислав Киевский не мог отказать. Мстислав Удатный рассчитывал, что великие задачи объединят князей, к его пользе. Ни каких моральных препятствий для удовлетворения своих меркантильных интересов он не видел, а потому начал действовать интенсивно. Его призыв достиг самых дальних уголков Руси. День и ночь съезжались к Мстиславу Удатному гонцы и, бросая отрокам взмыленных коней, взбегали на крыльцо, чтобы сообщить, что те, к кому они посланы, обязательно будут на съезде. А пока князья съезжались в мать городов русских, самым авторитетным и нужным из них готовились дары. Удатный был большой специалист, как в идеологии, так и в психологии. Атмосферу он создать умел. Ему свойственно было играть не того, кем он был на самом деле, а того, кто был сейчас нужен. Как хамелеон, он быстро привыкал к новой маске, и так же быстро сбрасывал её при необходимости. Теперь весь его ум и вся предприимчивость были направлены на то, чтобы найти союзников.
Главной сложностью было то, что Руси ещё никто не угрожал!!! И выступить всей силой русские должны были на защиту своих давних врагов половцев! Вот от этого общее внимание нужно было отвлечь и привлечь к тому, что всех должно было пронять, то есть к защите Русской земли от посягательств извне.
Без церкви такого дела никак не решишь! А посему Мстислав Удатный, прибыв в Киев, первым делом посетил епископа, принял из рук его благословение и долго советовался, как быть.
Дальше в ход шли обещания. Это был чистой воды популизм. Всем обещалось то, что они хотят услышать. Мстислав играл на гордости и достоинстве, на алчности и корысти, так, как иные мастера смычка играют на скрипке.
На съезде князей Мстислав Удатный, как и положено организатору мероприятия, выступал первым. Резкие морщины, густая проседь в бороде. В его начинающей грузнеть фигуре ощущался запас силы. Он ошарашил слушателей таким шквалом патриотизма, обрушил на них такой поток патетики, что устоять перед ним было практически невозможно.
— Неладно мы живём на Руси, — говорил Мстислав. — Всё время во вражде да в ссоре, всё глядим, где какой кусок пожирнее. Сами промеж себя никак не сговоримся! Мало ли проливаем мы крови в междоусобице? А того и не ведаем, что глядят на нас из-за границ рати несметные, и только ждут они своего часа… Боюсь, так пойдет далее — они съедят нас и не поперхнутся, и не одни, дак другие! — Он сделал паузу и, подняв кверху указательный палец, привлекая внимание, держал его так, будто истолковал собранию невероятную мудрость.
— Не соберёмся, князья, все воедино — потопчут супостаты поганые нашу землю, пожгут пажити, вырубят леса, вычерпают реки… Надругаются над женами! По ветру пустят хозяйство! Оставят без крова! Вот чего боюсь и от чего содрогаюсь в ужасе! — Слова, сказанные галицким князем, волновали, разили в самое сердце собравшихся. Он провоцировал и поддразнивал. Слушатели находились в лёгком трансе под напором речи этого человека.
— Мы должны принять вызов противника и разгромить его там, в поле, на его территории. Коли все княжества станут вместе — какая сломит их нечисть? Нужно показать врагу, что не перевелись на земле Русской богатыри, что не забросили они от греха подальше свои мечи и не ушли с бабами сажать огурцы да полоть грядки.
Как призывный набат прозвучали его слова:
— Если мы, братья, не поможем половцам, то они предадутся татарам, и тогда у них будет ещё больше силы. Тут политически нужно мыслить, а не стратегически! — Он сделал паузу, покашляв в кулак. — А что касается половцев, то я так скажу, знакомый чёрт всегда лучше незнакомого, — закончил он свою яркую речь грубоватой шуткой.
Психология толпы универсальна, и Мстислав знал её больные точки.
Слушатели повскакивали с мест, поднялся невообразимый шум. Осознавая под давлением слов Мстислава свою ущербность по отношению к Родине, все хотели приобщиться к будущей славе, пусть даже малой лептой, и тем самым загладить свою вину перед ней. В разгорячённых мозгах уже не оставалось иных мыслей, кроме той, что призывала к оружию. Как говорится: за Веру и Отечество!!!
Нельзя не отметить, что всё сказанное Мстиславом Удатным с высокой трибуны вполне могло бы быть правдой. Приди та же самая идея в голову кому-то другому.
И не пошла ли бы тогда иначе вся история Руси Великой?
После такого яркого выступления Поповичу ещё больше захотелось идти в степь. А кому не хочется совершить подвиг во славу Родины, подвиг, память о котором останется в веках. Пока не состарился, может быть, это его последний шанс. Он не стражник какой зачуханный, а не единожды прославленный богатырь, заслужённый.
Богатырь твёрдо ведал одно: ворога надо бить, а за веру православную стоять нерушимо.
Теперь его заботила лишь одна идея: Русь… обчая беда… отвести… И его кровь, ежели потребуется, и его скромный подвиг пусть пойдут во благо Русской земли!
Он всегда был полон жажды деятельности и искал все новых и новых дел.
Почти любая дорога в ад вымощена благими намерениями, эта была не исключением.
За всеобщим шевелением и бодростью неясный смысл конечной цели утерялся в мишуре поверхностной значимости. Хоть бы кто задумался, зачем мы вообще туда идём? Возбуждённые сверх всякой меры людские толпы валили в церковь, исходящую колокольным звоном и одобряемые священниками, выкатывались обратно на улицы, страсти кипели. Все горожане до единого готовы были выступить в поход, у всех просто чесались руки добраться до супостатов, дезертирства не наблюдалось, даже инвалиды, что сами могли передвигаться, рвались в строй! Никто не хотел прослыть идиотом и упустить свой шанс собрать и добычу и славу единовременно без огромного риска. Началось всеобщее массовое помешательство. Потушить такой энтузиазм было никому не под силу!