[6]. Отец Макарий преставился ко Господу 19 июня 1889 года.
Мы уверены, что архимандрит Макарий (Сушкин) как историческая фигура еще не оценен по достоинству. Такой человек подобен высокой горе: стоя у подножия, невозможно видеть вершину, и только отойдя достаточно далеко, человек может охватить взглядом всю гору целиком. Должно пройти достаточно времени, чтобы потомки могли оценить по достоинству таких личностей, как архимандрит Макарий. Настоящая книга – первый опыт возвращения к истокам русского национального самосознания.
Введение
Архимандрит о. Макарий (Сушкин), игумен Русского Пантелеимонова монастыря на Афоне
Неоднократное путешествие на Святую Афонскую Гору, долговременное пребывание там, жизнь среди своих соотечественников-монахов, как в обителях Св. Горы, так и на их гостеприимных подворьях в Одессе и Константинополе, – все это весьма тесно сблизило нас с насельниками Св. Горы, дало возможность нам основательно познакомиться не только с отдельными выдающимися представителями их в данное время, но, насколько это было возможно для нас, и изучить характер, быт и состояние современного русского афонского монашества вообще. Плодом этих наблюдений является предлагаемый читателям историко-биографический очерк жизни и деятельности приснопамятного старца игумена Русского Пантелеимоновского монастыря на Афоне о. Макария (Сушкина), неожиданно скончавшегося 19 июня 1889 года. Светлая личность покойного о. Макария, пользовавшаяся большой известностью и глубоким уважением не только на Святой Горе Афонской и в пределах своего отечества по самым отдаленным его окраинам, но и за пределами их, в странах иноверных, уже по этому самому заслуживает со стороны русских людей, которых он горячо любил и для которых он в своей жизни жертвовал всем, что ему было дорого, особенного к себе внимания и признательности, слабым выражением которых имеет быть настоящий очерк его высоко-подвижнической и истинно-патриотической деятельности. Но личность о. Макария дорога нам и потому еще, что она является живым олицетворением высокого идеала афонского иночества.
Но так как личность покойного игумена Русского Пантелеимоновского монастыря на Афоне, наделенная от природы богатыми сокровищами ума и сердца, слегка лишь раскрытыми религиозным воспитанием своей матери, создалась и всецело образовалась на афонской почве, под сильным влиянием гениальной личности не менее известного в летописи русского афонского монашества покойного духовника того же монастыря о. Иеронима, то отсюда явилась настоятельная необходимость дать место характеристике и этой замечательной личности. Призванный в Русский Пантелеимоновский монастырь покойным игуменом греком Герасимом и греческой братией в 1840 году со скромным званием «духовника» русских иноков этого монастыря, о. Иероним так искусно повел свое дело, что в короткое время устроил крайне расстроенные монастырские финансовые дела; привлек в монастырь много русских иноков и дал им все необходимые средства к прочному их существованию в этой обители на Святой Горе. Мудрый духовник достиг этого не столько тем, что он обеспечил материально своих соотечественников, но более всего тем, что он воспитал для них беззаветно преданного делу и себе самому вождя-игумена и подготовил ему нужных деятелей, сотрудников, с которыми можно было отстоять для себя право существования на Афонской Горе и принести своему отечеству ту посильную пользу, какую оно вправе ожидать от афонских иноков, живущих трудовыми грошами его сынов. Настоящий наш очерк жизни и деятельности о. Макария был бы поэтому не полон и односторонен, если бы мы не отвели в нем видного места характеристике покойного духовника о. Иеронима, первого организатора русского монашества на Афоне, его главного руководителя и если не первого деятеля, то, во всяком случае, инициатора всякого важного дела, касающегося этой общины. Вся деятельность о. Макария, за исключением последних четырех лет, прошла под сильным влиянием о. Иеронима, который был советником и руководителем покойного игумена. Деятельность эта так сливается с деятельностию о. Иеронима, что трудно указать, что принадлежит одному и где начинается деятельность другого. Эти две великие личности афонского иночества, совершенно не сходные по характеру, в жизни и деятельности были так единодушны и согласны, как бы у них была «одна душа и одно сердце».
Кроме этой характеристики, для понимания нашего рассказа о судьбе русского иночества на Афоне в истекающем столетии мы считаем необходимым дать хотя и краткие, но живые очерки главных деятелей и сотрудников о. Макария. Будучи важными деятелями в судьбе русской иноческой общины Пантелеимоновского монастыря на Афоне, эти сотрудники и споспешники о. Макария являются в то же время живыми выразителями то этой, то иной стороны высокого идеала афонского иночества, причем эти стороны раскрываются в них с большею подробностью и рельефностью, чем в лице одного человека, хотя бы это была и такая выдающаяся личность, как покойный о. Макарий. В этих конкретных образах, как мы полагаем, высокий идеал афонского иночества напечатлеется глубже, цельнее и живее в представлении наших читателей.
Так как жизнь великих подвижников старцев о. Макария и о. Иеронима с их главнейшими сотрудниками была посвящена всецело и беззаветно на служение русской общине в Пантелеимоновском монастыре на Афоне, ее водворению в монастыре, внутренней организации, ограждению от нападок и козней ее недоброжелателей, приобретению его прочного положения на Афоне и в пределах своего отечества, процветанию в ней истинного монашеского духа и братской любви, как по отношению к своим соотечественникам и единоплеменникам, так и по отношению к иноплеменникам единоверцам и т. д., то посему настоящий биографический очерк жизни и деятельности о. Макария является вместе с тем и историческим очерком образования, развития и жизни этой самой общины за весь период с 1840 года по день кончины этого игумена. Потребность в таком цельном и правдивом очерке кажется нам тем более настоятельной, что в нашей русской литературе, сравнительно довольно богатой солидными в научном отношении дневниками и путешествиями по Афону (например, Плаки-Григорьевича-Барского, преосвященного Порфирия Успенского, архимандрита Антонина и др.), доселе не имеется подобного очерка и для большинства русских людей Афон и судьба на нем соотечественников иноков остаются еще и доселе terra incognita[7].
Принимая на себя нелегкую задачу составления настоящего историко-биографического очерка, мы не ограничивались своими личными наблюдениями и впечатлениями, которые как таковые всегда субъективны, односторонни и неполны, еще менее мы были доверчивы к устным рассказам очевидцев и современников, к которым мы обращались в весьма редких и исключительных случаях, когда у нас под руками не было более надежных источников, а старались проверять наши наблюдения наблюдениями людей компетентных, ближе нас стоявших к описываемым личностям и событиям и уже печатно высказавшихся по тому или иному случаю. Но пред всеми этими источниками всегда отдавалось нами предпочтение документам (в оригинале или копии), какие случайно[8]попадались нам под руки, письмам, запискам, дневникам, автобиографиям и другим рукописным материалам, которые считаются источниками первой руки. Таким образом, наши источники, кроме нашего личного непосредственного наблюдения над жизнью современного русского афонского иночества, делятся на печатные письменные, причем последние в качественном и количественном отношении весьма значительно превосходят первые. К источникам первого рода мы относим следующие печатные книги и статьи:
Инок Парфений. Сказание о странствовании и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. М., 1855. Ч. I–IV.
Письма святогорца о святой Горе афонской. М., 1883. Изд. 3. Ч. I–III.
Леонтьев К. Панславизм на Афоне (Русск. вестн. 1873. Кн. IV).
Его же. Воспоминание об архимандрите Макарии, игумене русского монастыря Св. Пантелеймона на горе Афонской // Гражданин. 1889. № 191, 192, 196, 207, 211, 243 и 246).
Красковский И. Ф. Макарий афонский, игумен и священно-архимандрит афонского св. Пантелеимоновского монастыря. М., 1889.
Известия и корреспонденции газет, русских и иностранных.
Из указанных источников первые два дают нам материал собственно для характеристики личности о. Иеронима и быта русских иноков на Афоне до поселения и сейчас после поселения их в Русском Пантелеимоновском монастыре. Превосходные статьи К. Леонтьева представляют ценный материал для характеристики главным образом о. Макария, но немало в них можно находить данных и для биографии о. Иеронима. Что же касается книги Н. Ф. Красковского, то, несмотря на всю искренность ее тона и чувства глубокого почтения и уважения ее автора к личности почившего игумена – архимандрита, книга эта не лишена в суждениях односторонности (см. статью К. Леонтьева в «Гражданине») и даже прямых весьма важных ошибок.
Из многочисленных рукописных источников, бывших у нас под руками, на первом месте мы должны, по всей справедливости, поставить сборник покойного иеромонаха Русского Пантелеимоновского монастыря на Афоне о. Мины под заглавием: «Описание достопамятных событий». Любознательный от природы, большой начетчик и усердный писака, о. Мина долгое время состоял при покойном игумене о. Макарии в качестве личного его секретаря. По своей любознательности, он переписывал каждую исходящую и входящую бумагу к о. игумену в особую для себя заведенную книгу, куда кроме того попадали и другие бумаги, письма и даже выдержки из газет, так или иначе относящиеся к истории монастыря. Таким образом и составился обширный полулистовой сборник того весьма любопытного, даже интимного материала, который, при другом к нему отношении, навсегда был бы утрачен для истории монастыря. (От того же о. Мины осталось около 30 подобных томов с самым разнообразным содержанием.) Вот какие статьи этого сборника нам оказали несомненно важную услугу при составлении настоящего очерка: