После оценки средней продолжительности учебы для вычисления полной численности студентов требуются два действия: 1) вычислить среднее значение поступающих в университеты за последние три года, считая текущий; 2) умножить это значение на среднюю продолжительность учебы (для каждого периода — свою). Результаты вычислений представлены на рис. 5.
Справедливость расчетов ежегодной численности студентов на этом графике можно проверить прямым подсчетом по базе данных. Для этого следует сосчитать всех студентов, которые могли в данном году продолжать учебу в немецких университетах, приняв во внимание неопределенность, связанную с тем, что у некоторых из них неизвестен точно год окончания учебы. Для максимумов расчетного графика это приводит к следующим результатам:
1767 год — от 44 до 67 студентов (расчетное значение 57 студентов).
1781 год — от 44 до 60 студентов (расчетное значение 48 студентов).
1808 год — от 23 до 38 студентов (расчетное значение 36 студентов).
1844 год — от 28 до 32 студентов (расчетное значение 29 студентов).
Полученные данные находятся в согласии с вычислениями, подтверждая корректность примененных методик.
Наглядное представление динамики российского студенчества в Германии демонстрирует основные вехи его истории, которые будут обсуждаться в следующих главах, а также позволяет сделать ряд общих выводов. Во-первых, приведенные графики свидетельствуют, что на российское студенчество как на часть истории русского общества, оказывали влияние внутренние процессы, а не общая ситуация в немецких университетах, которая значительно отличалась от полученной на рисунках картины. Дело в том, что в течение всего XVIII — начала XIX века, вплоть до окончания наполеоновских войн, в общей посещаемости немецких университетов наблюдается заметный спад, за сто лет почти в 2 раза. На построенных же графиках в течение XVIII века видна тенденция к нарастанию с несколькими всплесками, из которых самый широкий падает на 1760—1780-е гг. — время, которое ничем не выделено в университетской истории Германии.
Во-вторых, наблюдается существенная неравномерность в отъездах студентов из России, динамика которых состоит из ряда пиков и провалов. Многие из них непосредственно отражают исторические причины и события, которыми они были вызваны, так что к интерпретации особенностей графиков мы обратимся далее в соответствующих главах.
Там же будет подробно обсуждаться динамика посещаемости студентами отдельных немецких университетов и роль каждого из них в развитии российской студенческой корпорации за границей, поэтому более детальная статистика хронологического распределения студентов по университетам здесь не приводится.
Глава 1Университетская Германия
Университеты Священной Римской империи
Университеты являются одними из старейших учреждений Европы, которые, имея за плечами тысячелетний исторический путь, существуют и поныне. Они сейчас принадлежат к тому немногому из наследия Средневековья, что непосредственно окружает нас в повседневной жизни. При этом, каждый университет, независимо от конкретной даты его основания, претендует на принадлежность к вековой традиции, облачая по торжественным дням своих профессоров в мантии, внося собственный штандарт с гербом и исполняя знаменитый средневековый гимн Gaudeamus.
В то же время естественно, что содержание современного университета в огромной мере отличается от его средневекового прототипа. Можно сказать, что в разные исторические эпохи, говоря об университете, мы должны иметь в виду различные типы учебного заведения с разными образовательными функциями и ролью в обществе. Поэтому для подлинного изучения истории университетов простого описания замечательных дат, перечисления выдающихся профессоров и студентов недостаточно. В сегодняшней историографии университеты служат предметом комплексных исследований, находящихся на стыке философских, социологических и исторических представлений о развитии науки и высшего образования[79].
Возникший в конце XI века университет являлся средневековой корпорацией и поэтому не может рассматриваться в отрыве от социально-правового контекста истории Европы[80]. Университет появился на исторической арене одновременно с цехом и фактически, как следует из его названия, представлял собой не что иное, как «цех ученых» — сообщество преподавателей и студентов (universitas magistrorum et scholamm), причем строгого разделения не было: член университета мог быть одновременно и магистром, и учащимся (слово «схоляр», впоследствии замененное на «студент», сперва одинаково относилось к любому члену корпорации[81]. Как и любая другая средневековая корпорация, университет прежде всего был озабочен укреплением своего правового статуса и добился того, что в изначальном понимании и называлось «академической свободой» — неподсудности его членов другим органам, кроме собственного суда и, тем самым, права судить по собственным законам (при этом суд университета мог выносить даже смертные приговоры, и поэтому ему полагалась своя темница — карцер, который доживет до начала XX в.). Первому университету в Болонье «академические свободы» были высочайше дарованы императором Священной Римской империи Фридрихом Барбароссой, который нуждался в услугах болонских юристов для обоснования своих притязаний на римский трон. При этом, Барбаросса утвердил и другое важное право — беспрепятственное передвижение членов университета по территории империи. По словам автора современной истории немецких университетов Райнера Мюллера, так возникло уникальное для средневековой жизни «академическое пространство», не знавшее границ отдельных стран, свободное от местных законов, и не имевшее сперва даже постоянного «места обитания» — собственные здания появились позже, а средневековый университет был очень подвижен и мог легко мигрировать из города в город[82].
Наряду с вовлеченностью университетов в правовое пространство империи, не менее тесно они были связаны и с церковью, являясь оплотом схоластического богословия. Эта связь выражалась в получении университетами с XIII в. привилегий, аналогичных императорским, от папы римского. К юристам и теологам присоединились затем столь необходимые в Средневековье врачи, и, таким образом, сложились три высших факультета: юридический, богословский и медицинский, существовавшие в европейских университетах неизменными вплоть до Нового времени (хотя конкретные детали возникновения именно такой структуры факультетов не вполне ясны). Четвертый факультет — философский — стоял ниже рангом и занимался образованием, приготовлявшим к изучению высших наук. В дальнейшем, в немецком университетском пространстве наличие всех четырех факультетов было главным признаком «полноты университета», а первые изменения в факультетской структуре, в частности, выделение отдельного естественнонаучного факультета, стали возможными только к середине XIX в.
В 1348 г. император Карл IV даровал привилегию на открытие университета в Праге. Это было первое основание университета на территориях Священной Римской империи, лежащих севернее Альп, и именно от него ведет свое начало немецкая университетская история. К этому моменту, т. е. к середине XIV века, в Европе уже действовало свыше тридцати университетов (15 в Италии, 8 во Франции, 6 в Испании и 2 в Англии), так что по отношению к ним развитие университетской Германии долгое время можно считать запаздывающим. Темпы его первоначального развития были довольно медленными. За Прагой в XIV — начале XV вв. последовали Вена (1365), Гейдельберг (1386), Кёльн (1388), Эрфурт (1392) и Лейпциг (1409). Каждый университет из этого ряда образовывался, как было обычно для Средневековья, в результате миграций профессоров и студентов из уже существующих университетов (главным образом, из Праги и Парижа). Настоящая «волна» оснований университетов охватила немецкие земли с середины XV до первой четверти XVI в.: в это время на территории Священной Римской империи к северу от Альп было открыто девять университетов, в том числе Виттенбергский (1502), «колыбель Реформации», где профессорские кафедры заняли Мартин Лютер и Филипп Меланхтон.
Последовавшее затем вступление Германии в эпоху Реформации послужило побудительной причиной возникновения нового поколения университетов. Первым из них стал университет в Марбурге (1527). Особенностью его основания явилось не только то, что его открыли немецкие протестанты: главное, что создавало новизну ситуации, было открытие университета без папской и императорской привилегии (последняя, впрочем, все же последовала, но спустя лишь четырнадцать лет,). Ландграф Гессена Филипп Великодушный, будучи одним из первых князей — сторонников Лютера, санкционировал учреждение высшей школы в своем государстве самостоятельно, не нуждаясь, по его мнению, больше в подтверждении прав университета у светского и церковного престола (которые, естественно, в ситуации того времени не могли одобрить учреждение, распространявшее «новую веру»). Таким образом, начиная с Марбурга, мы встречаемся в немецких землях с университетами, напрямую обязанными своим возникновением и существованием местным государям, которые сами гарантировали их привилегии в прежнем объеме «академических свобод», что и раньше, а также частично осуществляли их финансирование и использовали университеты в политической жизни своего государства. Эта особенность, которой среди всей Европы обладали именно немецкие университеты, была первым шагом к их дальнейшему превращению в государственные учреждения, произошедшему в XIX веке.
Другим следствием возросшего влияния в университетской жизни Германии местных правителей, явилось ограничение территории их действия, превращение в т. н. «земельные университеты» (Landesuniversitäten), тенденция к чему обозначилась уже в XV в. Такие университеты могли быть очень маленькими, насчитывая не более десятка профессоров (которые, однако, для признания себя «полным университетом» все равно делились на четыре факультета) и до сотни студентов. Появление их в том или ином немецком государстве служило в первую очередь делом усиления его престижа. Ландграф, покровительствовавший своему университету был, естественно, заинтересован в том, чтобы именно здесь учились его подданные, что делало университет центром подготовки местной элиты, иногда совсем в крошечных масштабах. Для того чтобы поддержать его репутацию, власти стремились зачастую ограничить возможности своих подданных перемещаться в другие университеты. В то же время шел и обратный процесс: университеты, количество которых в Германии XVII века приблизилось к четырем десяткам, в условиях тесноты немецких княжеств конкурировали между собой за привлечение студенческих потоков. В том, чтобы возвысить свой университет, были заинтересованы и городские коммуны, ведь в успешно существующем университетском городе студенты составляли до половины всего взрослого населения, которое, конечно, значительно выигрывало от этого в своих доходах, так что иногда вся городская экономика была направлена на обслуживание студентов.