– И что, их так и не выловили? Этих «жучков»? – посочувствовал я.
– Обнаружили, конечно, – подмигнул мне Сомов. – Я и нашел. Поймал одного, мы с ребятами поковыряли маленько, кое-что перенастроили в программе, и в одночасье все Сашкины «жучки» явились к нему в каюту, построились парадным фронтом и исполнили «Прощание славянки», после чего дружно отправились на палубу и попрыгали за борт!..
Мы расхохотались одновременно, потом выпили еще по чашке чая, и Сомов продолжил захватывающие воспоминания.
– У нас в отряде тоже был свой Прозоров – лейтенант Василий Репнин. Вот он-то и додумался стянуть у боцмана «Адмирала Нахимова» запасной Андреевский флаг, прицепить к нему груз и спустить в Марианскую впадину – пусть, мол, все знают, что она наша! А обсуждали мы это, пока еще не изловили первого «жучка».
Сашка, понятное дело, такого афронта стерпеть не мог. На «Мурманске» никакого Андреевского флага, естественно, не было. На что он мирному катамарану, все оружие которого – холодильная установка? Кстати, к «Мурманску» постоянно подходили сейнера и сдавали улов. Бомба бомбой, а плана по ловле скумбрии никто не отменял. Зато, как на всяком порядочном судне, на «Мурманске» были флаги международного свода сигналов, которые время от времени использовались. Два комплекта, как полагается. Вот их-то Сашка и похитил. Правда, не все.
Тем временем «Найтфолл» неторопливо прогуливался вдоль самой глубокой во всей впадине долины – видимо, эльгуровцы все еще вычисляли подходящее место.
Сейчас эти каменные мосты – туристический объект. Посмотри в коммуникаторе… Четыре огромных моста, с одного края впадины до другого, а это чуть ли не семьдесят километров. Самая высокая точка такого мостика – два с половиной километра ниже уровня океана. Ну и ширина у них соответствующая. Если бомба ляжет на такой мост – то, конечно, вреда причинит немало, но вреда сравнительно небольшого.
Мы ходили на глубину не всем отрядом, а группами по восемь человек. Там, внизу, мы монтировали ловушку – что-то вроде трала, только из стальных тросов, чтобы поймать и отбуксировать бомбу. Другую такую же ловушку монтировали «дельфины». Ведь мы очень приблизительно представляли себе, куда именно эти сукины сыны будут спускать свою смертельную игрушку.
У них тоже были свои пловцы – одиннадцать человек. Вниз они уходили регулярно по два-три человека через кессон в дне яхты. Видимо, сверяли реальность с показаниями сканирующей техники. После каждой такой вылазки «Найтфолл» перемещался километра на два-три, но территориальных вод Гуама не покидал. А еще была у эльгуровцев очень милая декорация – четыре очаровательные девушки. Они тоже иногда ходили вниз, но обычно загорали на палубе, всем своим видом показывая: мы, мол, безобидные, мы помышляем только о нежностях и развлечениях…
Репнин, наш прожженный ловелас, не преминул воспользоваться бесплатным шоу для «массажа глаз», как он выразился, и наснимал этих русалок во всех видах, потом смонтировал фильм и несколько вечеров кряду устраивал в кубрике эротический сеанс для всех желающих, пока про кино не прознал старпом и не влепил Ваське два наряда с конфискацией.
– А старпом сохранил эту запись? – ехидно поинтересовался я. – Не поверю, что стер!
– Об этом история умалчивает, Миша, – ухмыльнулся Сомов. – Однако, насколько я успел узнать старпома, он слыл человеком строгих правил и семейного уклада. Думаю, запись ушла к специалистам службы внешней разведки, которым пригодилась для окончательной разборки с «Эльгуру Бишимс». И вот спустя две недели началось!
Сомов взялся набивать новую трубку. Я молча ждал.
– Для спуска бомбы они выбрали ночь. В это время внизу дежурила группа Прозорова. Как только пришел сигнал тревоги, всех «скатов» отправили на подмогу. Мы снарядились по полной – вкололи кислородные активаторы, натянули «вторую кожу», те самые костюмы для долгого погружения, ну и всякой полезной мелочи в сбруе, включая контактные разрядники, ножи и ультразвуковые пистолеты. И еще кислородные баллоны с масками. Мы не знали, на какой глубине удастся перехватить проклятую бомбу. А там чем ниже – тем гуще бульон, в который понамешано всякой отравы. Думаешь, почему там рыб нет, одни ядовитые амебы?
Как оказалось, Васька успел-таки прихватить Андреевский флаг. Плотно упаковал, подвесил к поясу, а вместо груза приспособил банку тушенки, которую стащил на камбузе. У него эта конструкция была приготовлена заранее.
Командиром нашего отряда был тогда капитан-лейтенант Авилов. Хороший, толковый командир. Едва мы группами прошли нулевой горизонт и развернулись в боевой строй, Авилов (у него была прямая связь с постом наблюдения на «Нахимове») скомандовал: форсаж! Видно, у «дельфинов» внизу дела шли совсем неважнецки, потому что форсаж подразумевал использование мини-торпед для скоростного движения под водой, эти штуки шумят на милю вокруг, а значит, эффект внезапности мы потеряем.
А нам ведь еще нужно было корзину для бомбы подхватить. Она висела под «Нахимовым», под средним корпусом, на глубине в двадцать метров. И, казалось бы, состояла из одних дырок, однако буксировать ее – то еще удовольствие.
Однако делать нечего. Вцепились мы по четверо в торпеду, пристегнули тросы от корзины и рванули наших «хулиганов» во главе с Сашкой выручать. Вовремя поспели, надо сказать.
«Дельфины» схватились с эльгуровскими пловцами в рукопашную – никакого серьезного вооружения во время патрулирования они с собой не брали, чтобы не таскать лишний груз. Да и какое такое вооружение – это же разведка. Им нужно было продержаться до нашего появления. Это значило – остаться в живых и не дать бомбе уйти вниз.
Что такое бой океаника с аквалангистом – представляешь? Аквалангист должен все время беспокоиться о кислородном шланге. Но он зато вооружен – эти сукины дети взяли с собой ножи, короткие пики и арбалеты для подводной охоты. Я так понимаю, эльгуровцы сообразили, ради чего поблизости болтаются «Нахимов» и «Мурманск». Вот только о существовании океаников они не подозревали! Представляю их рожи – в воде на тридцатиметровой глубине бултыхается человекообразное без акваланга! Только маска для акустической связи.
Видимость на глубине полсотни метров, да еще ночью – сам понимаешь, почти нулевая. Но это если не иметь такой штуки, как глубоководный тепловизор. А в снарядку «ската» обязательно входил этот полезный приборчик. Просто опускаешь на маску щиток, и любой, излучающий тепло объект – как в кино, от желто-зеленого до огненно-рыжего. Даже если пловец в гидрокостюме, он все равно некоторую часть тепла тела пропускает, и с расстояния четыре-пять метров ты видишь размытую фигуру, которая, как медуза или огромная цветная клякса, бултыхается в толще воды. Фокус был в том, чтобы не перепутать своих с чужими, и для этого я придумал сделать тепловые окошки на спине и груди каждого «ската» и «дельфина». Они выглядели в тепловизоре оранжевыми кольцами на зеленовато-желтом фоне фигуры.
В общем, когда мы подрулили к месту схватки, то сперва включили тепловизоры, быстро разглядели своих и поняли – швах дело! Эльгуровские пловцы ничуть не уступали «дельфинам» в подводной сноровке, а ножиками и короткими пиками орудовали очень даже ловко. И было их намного больше, чем мы привыкли считать! Человек пятнадцать прикрытия, да еще те, что бомбу тащили. Выглядела эта дура, надо сказать, экзотично: двухметровый шар с короткими и толстыми шипами во все стороны – ни дать ни взять старинная глубинная бомба, только огромная.
Вот возле нее, мерзавки, кутерьма и крутилась. Авилов дал мне знак: бери пятерых – и к бомбе. Сам же повел остальных «скатов» в атаку. Моя группа на двух торпедах сделала крутой разворот и зашла на бомбу снизу. Одной торпедой мы удачно протаранили сразу двоих из ее сопровождения. Они от удара и неожиданности выпустили шипы, за которые тащили бомбу к месту сброса (я увидел – оно было обозначено цепочкой световых буев, исчезающей в бездне). В результате бомбу перекосило, и те, что удерживали ее с другой стороны, тоже упустили свои шипы.
Проклятая бомба стремительно пошла вниз!
«Дельфины» погнались за ней.
В этот момент меня атаковал пловец из ее сопровождения, я едва успел увернуться от его выпада – лезвие ножа даже чиркнуло по моей маске. Сорвав с пояса ультразвуковой пистолет, я приставил дуло к груди противника и нажал спуск. Его тело свела судорога, а я получил невидимый удар по ушам, так что голова вмиг наполнилась страшным тонким воем. От неожиданности я выпустил пистолет, но почувствовал над собой движение воды и резко ушел кувырком влево. Мимо мелькнуло зеленое тело – без оранжевого круга! Я выдернул из зажима нож и устремился за эльгуровцем.
Это был здоровенный дядька, и он повел троих аквалангистов защищать бомбу от наших ребят. Я подал команду: «скаты», за мной! Счет шел уже на доли секунды.
Эльгуровцы стали стрелять в «дельфинов» из арбалетов. Это было разумно, это было для них безопасно – да только они не знали, что такое в подводном бою хорошо вооруженный «скат».
Честно скажу – был миг, когда я мысленно попрощался с нашими «дельфинами». Миг – а потом злость. Это что же, какие-то сволочи одолеют «дельфинов»?! Сашку, Ромку, Тимура?..
Я выстрелил в того дядьку, и снова уши чуть не треснули. Попал в руку, он развернулся ко мне вместе с арбалетом. Но он имел дело не со мной одним – со всеми моими «скатами». Командир, Авилов, выстрелил – и попал ему в грудь. А я отнял у еле живого тела арбалет, перерезав его тросик стропорезом. И сразу же выстрелил в аквалангиста, захватившего сзади авиловскую ногу. Если знать, куда бить ножом – можно повредить артерию, да так, что наверх всплывет уже обескровленный покойник.
Повторяю – на все на это ушло секунд десять, ну, двенадцать. Поэтому я не видел самой развязки. Не видел, как Сашка рванул за бомбой, как Репнин и Петренко волокли корзину-ловушку, как кто-то из «дельфинов» поймал дрейфующую торпеду и помчался к «скатам» на выручку…
Уже потом, на «Нахимове», Репнин в лицах и красках расписал финал. Прозоров догнал-таки бомбу, поднырнул под нее и, приняв на спину, вместе с ней медленно пошел вниз. Но дал возможность Ваське с Лехой обогнать и подвести ловушку снизу. Они поймали мерзавку аккурат на отметке девяносто два метра! Еще несколько метров, уткнулись бы в нижний термораздел и – поминай как звали!..