В Центре по дублированию работали проницательные люди. Они прислали имя второго дубликата Неверовского, подробное досье и адрес проживания.
Юрий Гальперин сразу после окончания Московского Императорского Университета был назначен в Снежинск заместителем начальника департамента добычи полезных ископаемых. Должность явно была одной из ступенек в карьерной лестнице, в которой уже маячили высокие кабинеты. Он обратил на себя внимание еще будучи студентом, разработав перспективные методы добычи ресурсов на астероидах. На земле разрабатывать ресурсы все равно было дешевле, но за счет этих изысканий Гальперина включили в императорский стратегический резерв, что предполагало быстрое продвижение по службе, получение чинов и наград.
Раджив мысленно благодарил работников Центра, пообещав, что обязательно упросит начальство послать в ответ благодарность за оперативную помощь. Пока он, впрочем, топтался на месте, потому что наличие второго дубликата абсолютно ничего не значило. В этом нет ничего удивительного. В Санкт-Петербурге вероятность, что два дубликата, скажем, писателя Алексея Иванова, столкнутся на улице или окажутся в одном и том же кафе, – крайне велика.
Два брата-близнеца, не знавшие о существовании друг друга. Радживу такое совпадение все же показалось странным.
«Карьерный», – подумал Раджив, глядя на фотографию Юрия Гальперина. Улыбающийся, веселый, уверенный, живущий в достатке, из хорошей семьи и с хорошим образованием. У него уже сейчас есть многое, а впереди будет еще больше. Точно так же должен был выглядеть и Алексей Долгопольцев, если бы не глава семейства, в которое его распределили. Долгопольцев запомнился Радживу с объеденным писцами изуродованным лицом. Два лица наложились в его сознании одно на другое, и ему показалось, что он видит, как сквозь кожу Гальперина просвечивается череп, будто глаза Раджива стали обладать свойствами рентгеновского луча. Долгопольцева можно было только пожалеть. Ему не повезло.
Две такие разные судьбы практически одного человека.
Сперва Раджив связался с коммунальной службой и вновь пообщался с Викентием Петровичем, который с удовольствием ответил на все его вопросы. Следом выяснил кое-что в отделе кадров департамента добычи полезных ископаемых. После чего, вылив в себя остатки кофе, быстро собрался и помчался в отделение. Его компьютер просто не потянул бы задачу, которую он намеревался решить.
В комнате следователей был лишь все тот же Арсений Никаноров. Он точно и не выходил никуда. Его длинные ноги безвольно вытянулись и торчали из-за стола опасным препятствием. Когда он посмотрел на Раджива, взгляд у него был каким-то отрешенным, будто он в своих мыслях пребывал, а коллегу и не замечал даже. Раджив ему из-за этого только кивнул, а то вдруг, если заговорит, выведет Никанорова из транса, в который тот специально впал, чтобы дело быстрее раскрыть. Раджив с благоговением относился к тем, кто овладел этим методом. Сам он пока такого делать не умел – слишком мало у него было навыков и практики. Он тихонько чуть ли не на цыпочках прокрался к выделенному ему столу, активировал компьютер, запросил изображение со всех камер, установленных в районе шлюзов, а потом задал программу поиска и идентификации.
Снежинску не исполнилось и четверти века, он не мог похвастаться богатой историей, как Бомбей, но благодаря современному оснащению был городом громадных возможностей. Кто-то мог подумать, что все эти камеры установлены исключительно для того, чтобы следить за горожанами, но в сыскном деле они были незаменимы. Вот в Бомбее Раджив бы все ноги стоптал до кровавых мозолей, пока обегал все места, которые надо осмотреть, да опросить свидетелей, а здесь в Снежинске – сиди себя в теплой комнате, пей кофе и жди, пока всю работу за тебя сделает искусственный интеллект.
Подумав так, Раджив понял, что проголодался. У него была возможность заказать в ближайшем трактире навынос чапати и дал, но он предпочел им вареники с картошкой и грибами. Уж если назвался груздем, то есть живешь в Снежинске, так и ешь, что здесь все едят. К тому же теперь у него был опыт, а то на следующий день после приезда он заказал пельмени, но вовремя сообразил, что начинкой в них говяжий фарш, и есть не стал, а то пропала бы его бессмертная душа.
Поиски заняли три часа. Раджив просмотрел результат, улыбнулся, протер уставшие глаза и откинулся на спинку кресла, заложив при этом руки за голову, чтобы чуть потянуться и размять затекшие мышцы. В комнате уже никого не было. Раджив и не заметил, как ушел Никаноров, похоже, он что-то сказал на прощание, но Раджив пропустил его слова мимо ушей. В отделении остались дежурный и летучая группа.
Раджив посмотрел на часы, висевшие на стене. Одиннадцатый. Поздновато, чтобы отдых начальника отделения прерывать. Но Григорий Дмитриевич Долецкий всегда за дело радел, опыт у него был громадный, и он своим подчиненным строго-настрого наказал, что, если требуют обстоятельства, беспокоить его разрешается в любое время суток. С подчиненных он, конечно, драл три шкуры, но все следователи, оказавшиеся в его отделе, получали великолепную практику, которая потом им позволяла взбираться по карьерной лестнице все выше и выше.
Раджив и боялся разговора с Григорием Дмитриевичем, и не хотел откладывать дело до утра. Сам-то он вряд ли заснет, но вовсе не это его пугало. А вдруг за эти несколько часов произойдет что-то непоправимое. Как там говорят русские? «Нужно ковать железо, пока оно горячо». А оно было очень горячим, просто раскаленным.
На вызов ответила служанка. Раджив попросил позвать Григория Дмитриевича, сославшись на срочность и важность дела.
– Мне нужна санкция на арест, – сказал он начальнику, – и летучий отряд.
– Ты уверен? Может, прежде наружное и внутреннее наблюдение установить да околоточного надзирателя к делу подключить? – спросил Григорий Дмитриевич.
– Я уверен, – твердо сказал Раджив. – Не хотелось бы откладывать. А околоточного надзирателя я уведомлю. Он мне в деле поможет.
– Хорошо, будет тебе все, что ты просишь, – сказал Григорий Дмитриевич, выслушав объяснения Раджива.
На город спустилась ночь, но через прозрачный купол пробивался свет звезд, а на поверхности ярко горели фонари, выстроившиеся стройным рядом вдоль дороги, по которой ехал черный микроавтобус с тонированными стеклами. Раджив мысленно подгонял его, потому что ему казалось, что машина тащится на удивление медленно, останавливается чуть ли не на каждом светофоре, который отчего-то встречал ее приближение, переключаясь с желтого цвета на красный.
Мимо проплывали залитые огнями витрины магазинов. Реклама на фасадах зазывала зрителей новинками визуального искусства. По тротуарам прохаживались горожане. Среди них попадались девушки в сари. Раджив как-то и не задумывался о том, что в Снежинске уже есть и индийская диаспора, и она, видимо, велика.
Он с тоской поглядывал через темное силовое поле, закрывающее прорези в бортах машины. Уже непонятно было – на чем он держался, наверное, исключительно на адреналине, бурлящем в крови. То и дело он ловил себя на мысли, что сознанием перемещается в какие-то видения.
Скорее всего, он сумел бы обезопасить подозреваемого и собственными силами, но упусти он его, ударься тот в бега, Раджив себе такого не простил бы и ему такое не простили бы. Тогда на карьере можно ставить крест, увольняться и идти в банк – просить кредит на открытие самого лучшего в Снежинске кафе. Не дадут ему кредит. У него ведь ничего нет для его обеспечения.
Было очень скучно и одиноко. Андроиды летучего отряда сидели тихо и неподвижно, как восковые куклы. Перед выездом Раджив их подробнейшим образом проинструктировал об объекте задержания. Согласно инструкции, ему пришлось облачиться в защитный жилет и каску. Это помимо того, что его защищало еще и персональное силовое поле. Он чувствовал себя неуютно.
Возле подъезда прогуливался околоточный надзиратель в мундире и фуражке с кокардой в виде двуглавого орла. Ему было сильно за восемьдесят. У него были просто выдающиеся усы – длинные, как у таракана, и густые. Он то и дело разглаживал их указательным пальцем и чуть-чуть подправлял кончики кверху. Это движение Раджив приметил, еще когда в первый раз разговаривал с надзирателем, вернее, с его голограммой.
– Да будто вы не знаете, кто там живет? – спросил надзиратель, сообщив, что к хозяину означенной квартиры уже приходил знакомиться, как только тот сюда въехал.
– Вот и проверим, к нему ли вы приходили, – ответил Раджив.
– А как же иначе? Вы что же, не доверяете мне? Проверку мне решили устроить? Думаете, что я свой хлеб зря ем, что ли? Со всеми в околотке знаком и чаевничал. И меня тут все знают, – рассердился надзиратель.
– Нет, что вы? Никто не собирается вас проверять. Напротив, я хочу, чтоб вы мне помогли, – сказал Раджив, после чего объяснил надзирателю, что ему требуется делать.
Завидев машину, околоточный тут же сообразил, что приехали те, кого он здесь дожидается, остановился и выпрямился. Выбравшись из машины, Раджив первым делом подошел к старому служаке и поздоровался. Это спокойное место ему явно предоставили за заслуги, чтобы не отправлять в отставку такого ценного сотрудника, которому, в силу возраста, уже тяжело на оперативной должности. На груди он носил металлическую бляху с золотым напылением, на одной стороне которой был профиль Императора Алексея I, а на обратной – дата его коронации.
Бросив взгляд вверх, Раджив попробовал отыскать среди освещенных окон четвертого этажа – те, что были в квартире Гальперина, но так и не успел их найти. Андроиды, чтобы не привлекать к себе внимание прохожих, быстро вошли в подъезд. Один остался в машине – следить, не попытается ли подозреваемый уйти через окно, другой – на первом этаже, чтобы караулил лифт, а остальные трое, в сопровождении надзирателя и Раджива, вереницей стали подниматься по лестнице, чуть прижимаясь спинами к стенам.
Мимо проехал лифт, а когда двери его открылись на первом этаже, послышался собачий лай. Все невольно улыбнулись. Кто-то отправился выгуливать собаку, а та, бросившись из лифта, чтобы побыстрее оказаться на улице, встретила на лестничной клетке что-то, выглядевшее как человек, но пахнущее совершенно иначе. От страха и неожиданности она могла сделать свои дела прямо там же, в подъезде.