[23].
Самостоятельным направлением исследований в постсоветский период стало изучение различных аспектов вовлечения офицерства в события Первой мировой войны и революционные процессы 1917 г.[24]
После 1991 г. история Красной армии эпохи Гражданской войны практически не привлекала внимания исследователей, перестав быть популярным научным направлением. Эти сюжеты ошибочно считались изученными еще в советский период, а историков больше интересовала тематика Белого движения. Подобный перекос в изучении темы сохраняется до сих пор. Фактически за четверть века в России почти не осталось специалистов по истории Красной армии периода 1918–1922 гг., исчезли научные школы по этому направлению, а новых не возникло. Не сложилось и квалифицированного экспертного сообщества, способного адекватно оценить уровень представляемых общественности трудов, из-за чего ориентиры качества научной продукции оказались утрачены, а историография темы понесла существенный ущерб (к примеру, некоторые серьезные научные журналы регулярно публикуют дилетантские наукообразные сочинения по этой тематике). Такая ситуация привела к появлению в рамках этой темы, наряду с отдельными качественными исследованиями, публикаций, фальсифицирующих события прошлого, многочисленных компиляций, в которых пересказываются труды специалистов и заимствуются их данные. В связи с широким распространением этого явления в самых разных сферах исторического знания появился даже специальный термин – имитационная историография[25]. Этим термином можно обозначить труды, подражающие некоторым чертам исторического исследования, но не производящие нового научного знания. В результате сегодня история Красной армии периода 1918–1922 гг. может обоснованно считаться забытой и практически неизвестной, а в какой-то мере даже искаженной. Между тем общественный интерес к этой теме присутствует, а возможности для ее изучения по сравнению с советским периодом несоизмеримо расширились.
Отметим ряд важных исследований, затрагивающих проблематику эволюции командного состава РККА в период Гражданской войны. Новаторским стал цикл статей орловского исследователя Р.М. Абинякина, посвященных положению бывших офицеров в Советской России и СССР в 1920-х гг.[26] Вопросы подготовки и развития командного состава РККА плодотворно изучает саратовский историк А.А. Симонов[27].
Значительный интерес представляет монография петербургского историка К.Б. Назаренко о военных моряках, охватывающая целый ряд аспектов советского военного строительства, в том числе вопрос об участии флотских офицеров в Гражданской войне[28]. Он же проанализировал статистические данные о расколе морского офицерства[29] (впрочем, утверждения о том, что свыше 80 % бывших морских офицеров оказались в Гражданскую войну в Красном флоте, вызвали определенные сомнения специалистов и требуют проверки, а попытка на основе литературы разобраться в тех же вопросах применительно к сухопутным офицерам привела К.Б. Назаренко к ряду ошибочных суждений и воспроизведению устаревших данных)[30].
Монографии А.А. Здановича и Н.С. Кирмеля освещают вопросы взаимодействия военных специалистов и чекистов, разведывательную и контрразведывательную деятельность противоборствующих сторон в годы Гражданской войны[31].
Функционированию советских спецслужб, взаимодействию партийных деятелей с командованием Красной армии посвящены работы С.С. Войтикова. Несмотря на склонность этого автора к конспирологическим построениям, определенное отхождение от принципа научной объективности, некорректное обращение с документами и слабое владение фактическим материалом, приведшие к большому количеству ошибок и искажений[32], он ввел в научный оборот ряд интересных исторических источников[33].
Еще одна актуальная проблема – репрессии в отношении офицеров в период Гражданской войны, по-прежнему оставаясь малоизученной, привлекает интерес ряда авторов[34].
Широкое распространение в постсоветский период получили биографические исследования в отношении бывших офицеров, ставших военспецами[35].
Для понимания эволюции командного состава РККА значимы работы, посвященные советской военной элите более позднего периода – 1920—1940-х гг. Нельзя не отметить изданную в России монографию украинского историка Я.Ю. Тинченко «Голгофа русского офицерства в СССР»[36]. В этой работе впервые в историографии вводились в научный оборот некоторые материалы прежде неизвестного даже специалистам дела «Всесоюзной военно-офицерской контрреволюционной организации», так называемого дела «Весна», хранящиеся в основном в Киеве, в Ведомственном архиве Службы безопасности Украины. Несмотря на ряд неточностей, обусловленных слабым знакомством автора с документами российских архивов, книга содержит значительное количество интересных сведений из личных дел репрессированных в начале 1930-х гг. офицеров. В России аналогичные архивно-следственные дела по репрессированным офицерам в большинстве случаев недоступны для изучения либо доступ к ним затруднен.
Заметный вклад в изучение проблемы внесли новаторские работы орловского исследователя С.Т. Минакова о М.Н. Тухачевском и советской военной элите 1920— 1930-х гг.[37] С.Т. Минаков рассматривает военную элиту в социокультурном контексте через призму отдельных биографий, поступков, персональных особенностей и внутрикорпоративных межличностных связей (системы служебных и внеслужебных взаимоотношений представителей элиты он называет элитарными комплексами). К сожалению, источниковая база не всегда позволяет реализовать подобный подход, что обусловило значительное количество допущений и предположений, не всегда соответствующих реальному развитию событий[38]. Крайне ненадежным источником для характеристики процессов внутри военной элиты СССР представляются и свидетельства отдельных деятелей русской военной эмиграции, на которые опирался автор (в частности, дневник генерала А.А. фон Лампе). Ученики С.Т. Минакова подготовили серию схожих диссертационных работ, основу которых составили материалы дневника фон Лампе[39].
Изучение военной элиты 1930-х гг. невозможно без обращения к проблематике массовых политических репрессий в СССР в отношении командного состава РККА[40]. Фундаментальная двухтомная монография московского военного историка А.А. Смирнова содержит ценные размышления об особенностях русского офицерского корпуса и командного состава Красной армии[41]. Существенный интерес представляют также работы Н.С. Черушева, изучавшего труднодоступные документы архива Главной военной прокуратуры в отношении репрессированных командиров РККА[42]. Особо следует отметить подготовленные этим автором документальные и справочные издания[43]. Вместе с тем изучение комсостава РККА до 1930-х гг. в работах Н.С. Черушева не основывается на репрезентативной источниковой базе[44].
В постсоветский период в странах Восточной Европы начался настоящий бум изучения и переосмысления национальной военной истории, в особенности тех ее сюжетов, которые прежде исследовать запрещалось или же было затруднительно. Украина наряду с государствами Прибалтики на сегодняшний день является заметным лидером в изучении этой тематики на постсоветском пространстве.
Военно-политические аспекты периода 1917–1922 гг. на Украине можно отнести к числу интереснейших и до сих пор малоизученных исторических вопросов. В советский период эта тематика находилась, по существу, под запретом. В постсоветское время в силу местонахождения архивной источниковой базы (применительно к украинским вооруженным формированиям – прежде всего в архивах Украины и Польши, в меньшей степени – в архивах России), языковых барьеров, политических катаклизмов была и продолжает оставаться почти исключительно прерогативой украинских исследователей, стремящихся отыскать в непродолжительном периоде 1917–1922 гг. историческое обоснование прав этих государств на независимость и проанализировать их опыт государственного строительства. Иногда это приводит к серьезным искажениям. Например, участников национального движения из числа бывших офицеров русской армии иногда представляют в качестве идейных националистов и борцов за свободу своей малой (в границах Российской империи) Родины чуть ли не с дореволюционных времен[45]. С таким же успехом можно утверждать, что военспецы, служившие в РККА, в массе являлись сторонниками большевистских идей еще до 1917 г., что, конечно, не имеет ничего общего с действительностью.
При этом необходимо отметить ряд серьезных исследований, справочников, документальных публикаций, в которых были впервые введены в научный оборот важные архивные материалы по истории вооруженных сил национальных государств, образовавшихся на окраинах Российской империи[46]