Возникновение и развитие школьного образования приводит к серьезным изменениям в жизни подрастающих поколений. Это отражается и на их фольклоре: появляются новые тексты, новые жанры и даже целые новые области фольклорного творчества. Образуется новый, школьный фольклор, в котором традиционный детский фольклор играет все менее и менее значительную роль. Он разнообразен и динамичен не только потому, что существует среди растущих и развивающихся людей, но и под влиянием своего культурного контекста, в связи с которым возникает и исчезает не только интерес к каким-либо текстам, но и сама потребность в них. Особо активной жизнью школьный фольклор живет в наиболее острых и напряженных точках школьной культуры, где она соприкасается и контактирует с внешним миром: будь то мир таинственного и сверхъестественного или же взрослый мир, к которому приобщается и с которым конфликтует учащаяся молодежь. Именно здесь, в этих «горячих» точках, и проявляется ее творческий потенциал, благодаря которому к 80-м годам нашего века сформировался столь яркий и своеобразный феномен современной культуры, каким предстает школьный фольклор.
Интерес к фольклору русских школьников возникает в 20-е годы нашего века[21]. Однако он быстро заглох: обстоятельства не способствовали собиранию, препятствовали изучению и делали невозможной публикацию школьного фольклора. Лишь в самое последнее время начали появляться не только статьи и небольшие публикации школьного фольклора, но и целые сборники посвященных ему материалов. Открывает ряд этих сборников вышедший в 1992 году в Таллинне «Школьный быт и фольклор»[22]. Он мало кому знаком, кроме специалистов, ввиду мизерности своего тиража. А между тем «Школьный быт и фольклор» все еще является самым большим и разнообразным по составу собранием школьного фольклора.
В основу настоящего сборника легли материалы «Школьного быта и фольклора»: перепечатываются работы, посвященные школьному фольклору[23]. Они дополняются несколькими работами, в которых поднимаются новые пласты школьного фольклора. В результате получился еще более полный и представительный сборник современного русского школьного фольклора. Вместе с тем и он не охватывает всего многообразия русского школьного фольклора. Очевидно, что потребуется еще не один такой сборник, чтобы показать школьный фольклор в исчерпывающем виде. Восполнить хотя бы некоторые из существующих в нашем сборнике пробелов помогут работы выдающегося исследователя русского детского фольклора Георгия Семеновича Виноградова (1886 — 1945)[24].
Впрочем, это — не единственная и даже не главная причина, почему мы перепечатываем статьи Г. С. Виноградова, которые в значительной степени основываются на материалах, собранных им среди школьников. Его работы — классика отечественной фольклористики. Опубликованные в труднодоступных для многих изданиях, они должны быть под рукой у всех, кто занимается или просто интересуется русским фольклором.
А. Ф. Белоусов
Пиковая дама в детском фольклоре
I
Внимание отечественной фольклористики второй половины XIX — первой трети XX века было привлечено главным образом к традиционному деревенскому детскому фольклору. С начала 1980-х годов началось открытие городского детского фольклора, фольклора наших детей, который лишь отчасти соотнесен с его деревенским «двойником», но в целом представляет собой особое образование.
Первое знакомство с этим явлением вызвало некоторый шок. Такие популярнейшие жанры, как страшные истории и «садистские» стихи, наполнены жестокостями и «фрейдистскими» извращениями (особенно в том, что касается взаимоотношений детей и родителей), пародийны и даже кощунственны по отношению к миру взрослых. До недавнего времени эти тексты были непубликабельными, а занятия ими — небезопасными.
Первые шаги в изучении современного детского фольклора были направлены на то, чтобы рассмотреть его как специфическое явление детского социума, «язык детской субкультуры»[25]. Если в обществе традиционного типа дети были включены в культуру взрослых, то для нынешней ситуации характерна существенная независимость, самостоятельность детской субкультуры в целом и детского фольклора в частности. Пути социализации, предлагаемые взрослыми, настолько несовершенны, разрыв между декларируемыми ценностями и бытовой конкретикой столь велик, что детская субкультура вынуждена вырабатывать свои собственные механизмы социализации, в значительной степени противостоящие воспитательной стратегии взрослых.
В то же время детский фольклор сложным образом соотнесен с миром взрослых. Само усвоение текстов, предназначенных взрослыми для детей, может протекать как своеобразный перевод на язык детской субкультуры, при котором существенно трансформируются все жанровые характеристики. Одним из наиболее важных структурообразующих принципов детского фольклора является инверсия ролей взрослого и ребенка (взрослый оказывается беспомощным перед воздействием враждебных сил, а ребенок их побеждает).
Современный детский фольклор представляет собой гетерогенное образование. Из разнородных элементов (мультфильмы, кино, литература, традиционный фольклор и т. п.) он создает некие новые структуры, существующие по собственным, вполне самостоятельным законам. Помимо различий, обусловленных возрастом, полом, характером малых групп, весьма значительный отпечаток накладывают различия между городом и деревней. В деревне детский фольклор продолжает активно взаимодействовать с традиционным фольклором взрослых. В городе он более независим от традиционной культуры, но и здесь продолжает испытывать ее влияние (летние поездки к родственникам в деревню, миграция населения из сельской местности в города и т. п.). В то же время существует и обратное влияние городского фольклора на деревенский, главным образом через пионерские лагеря, интернаты, больницы. Все это приводит к тому, что в детском фольклоре наряду со страшными историями могут встретиться несколько обновленные былички, наряду с так называемыми «вызываниями» — вполне традиционные гадания и т. д.
Образ Пиковой дамы встречается главным образом в двух жанрах детского фольклора — в вызываниях и страшных историях. Общая характеристика страшных историй дана в работах О. Н. Гречиной, Г. И. Мамонтовой и М. В. Осориной;[26] вызывания, насколько мне известно, специально никем не описаны. М. В. Осорина упоминает о вызываниях гномиков[27], к этому списку можно прибавить менее популярных домового, русалочку, духов, Бабу-Ягу, Пушкина и, вероятно, других персонажей. Вызывают, как правило, в темном помещении, собравшись компанией или в одиночку, чтобы задать какие-нибудь вопросы или просто пережить чувство страха. Большинство вызываемых персонажей имеют литературное происхождение и попали в детский фольклор скорее всего из книг и мультфильмов. Некоторые из них восходят к народной демонологии, хотя и они могли попасть в детский фольклор не непосредственно из быличек, а через какие-то вторичные источники. Русалочки и домовые, вызванные детьми, ведут себя подчас так же, как соответствующие персонажи народных быличек и поверий.
Пиковая дама привносит с собой в детский фольклор целую совокупность мотивов, характерных для карты дамы пик в карточных гаданиях и в литературной традиции. В связи с этим функции Пиковой дамы в детском фольклоре могут быть описаны в двух отношениях. С одной стороны, в каждом конкретном тексте она существует по законам того жанра, к которому относится этот текст, и стоит в одном ряду с другими персонажами, выполняющими сходные функции в рамках того или иного жанра: гномики, чертики и проч, в вызываниях, Черная рука, Красный чемоданчик и т. п. в страшных историях. Соответственно Пиковая дама может объединяться, контаминироваться, обмениваться функциями с этими персонажами. С другой стороны, функции Пиковой дамы в самых разных текстах могут быть осмыслены как развертывание мотивов, присущих ей имманентно. При всей условности такой постановки вопроса он представляет существенный теоретический интерес, поскольку позволяет увидеть в детском фольклоре уникальную модель взаимодействия персонажа, мотива и текста в целом. Персонаж может действовать вполне самостоятельно, вообще независимо от каких-либо текстов. В то же время он предстает как определенная совокупность, средоточие мотивов, которые развертываются в качестве текста, а текст — как материализация этих мотивов.
Нужно также отметать, что персонаж может быть представлен как определенная структура, включающая разные хронологические пласты. Если поверхностные уровни соотнесены с некими литературными или фольклорными сюжетами, то наиболее глубокие, по-видимому, — с архетипами, присущими человеческому сознанию. В частности, в основе образа Пиковой дамы лежит страх перед удвоением человека, будь то близнецы, отражение в воде, зеркале или изображение человека в живописи, пластике.
Само словосочетание «Пиковая дама» обозначает и персонажа, и название определенной карты. Специфичность ситуации обусловлена тем, что персонаж представляет собой ожившую вещь (или изображение на вещи, что в данном случае несущественно), а вещь, в свою очередь, мыслится как материализация свойств этого персонажа. Чисто формально название персонажа и карты различаются тем, что первое пишется с заглавной буквы, а второе — со строчной, однако фактически ситуация сложнее. Образы карты и персонажа в детском фольклоре не противопоставлены четко друг другу: карта может совершать разумные поступки, а персонаж — сохранять обличив карты.
При сборе материалов мы исходили из имени персонажа, однако нужно отдавать отчет в том, что такой подход чреват определенными искажениями общей картины. Во-первых, под влиянием собирателя ребенок может сымпровизировать текст на интересующую того тему или интерполировать требуемый образ в знакомый ему текст (возможно, этим объясняется сочетание дамы пик и дамы червей в тексте № 15