Сразу после турецкого краха в 1918 г. за Аравийский полуостров (как, впрочем, за все «османское наследство») началась конкуренция западных держав из числа бывших участников Антанты (Великобритании, Франции и Италии). В частности, их представители пытались «подмять» под себя вооруженные силы нового королевства, находившиеся тогда, по сути, в зачаточном состоянии. Особенно это касалось сравнительно новых «технических» родов войск (в частности, боевой авиации), создать которые в Хиджазе было возможно только при иностранной помощи.
Учитывая тяжелые условия местной службы, британцы ее не жаловали. Ранее уже их представители набрали для нее «значительное число пилотов и механиков разных национальностей». Большинство из них покинули королевство в течение короткого периода, и в итоге ставку решено было сделать на менее прихотливых русских летчиков, которые и помогли местным правителям создать современные ВВС.
Британская разведка сообщила королю Хусейну Хашеми, что поблизости, в Египте, обосновались несколько иностранных пилотов, работавших «не по специальности» – кто водителем такси в Каире, кто уличным торговцем дешевыми вещами, а кто и портовым грузчиком в Александрии[221].
И вот однажды в авто к бывшему офицеру Белой армии Максимову подсел явно не местный араб. И когда водитель спросил его, куда ему направляться, последовал ответ: «В самый лучший ресторан». Однако странный пассажир не торопился расплачиваться и предложил ему пообщаться за столиком «тет-а-тет».
Максимов был не в духе – последние дни были не лучшими в плане заработка – и потребовал расплатиться. Хитро улыбнувшись, гость вывалил ему в руку горсть золотых монет, которых бы хватило на оплату как минимум полгода его труда.
Таинственный араб не уходил и вновь настойчиво предложил ему переговорить в ресторане. Оставив свой старенький «Ситроен», Максимов не без опаски направился на свидание с таинственным гостем, в котором он заподозрил вербовщика убийц. Такие предложения нередко поступали оказавшимся в трудных условиях русским военным.
Но когда он оказался с арабом наедине, тот назвался личным посланником правителя Хиджаза и в качестве доказательства представил несколько вещиц, наглядно и красноречиво об этом говоривших. Гость был не по-арабски краток: «Нам нужно обсудить предложение о настоящей подходящей для вас работе»[222].
Щедро накормив Максимова, несколько лет, с момента эвакуации из России, не видевшего подобных застолий, гость назначил ему встречу в отеле для более предметного разговора через день, предложив собрать всех известных ему русских, имевших отношение к авиации.
Гость кратко изложил напоследок свою идею: создать иностранный офицерский авиационный отряд, за поступление в который инструкторами и техниками он пообещал огромную сумму денег и всевозможные льготы, включая настоящие каменные дома каждому в подарок в Хиджазе.
В итоге Максимову было предложено 30 золотых фунтов стерлингов в месяц. Такую зарплату многие в послевоенной Европе не мечтали получить и за год.
Дело же с поиском кандидатов в отряд было непростое, поскольку, затянутые суетой жизни и добыванием средств, русские в Египте общались между собой не так уж и часто. Кроме него, в Каире тогда жил другой летчик, Булацель, представитель известной в России политической фамилии. Группа остальных проживала в Александрии, где они зарабатывали на жизнь тяжким трудом портовых грузчиков и торговцев разной мелочью. Максимову удалось найти и привезти в Каир капитанов Боброва, Найденова и нескольких других летчиков и военных механиков.
Назначивший встречу купил всем билеты. Уже на следующий день вся группа отправилась при удивленных взглядах их былых работодателей на комфортабельном пароходе из Александрии в Джидду.
И удивляться было чему: их привыкли видеть чуть ли не в лохмотьях, а теперь они были одеты не хуже британских господ и ехали в привилегированном первом классе.
«Араб» оказался знаменитым полковником британской разведслужбы Лоуренсом Аравийским, благодаря деятельности которого в период Первой мировой войны удалось поднять восстание в арабских провинциях Османской империи и в целом ухудшить стратегическое положение. На обломках ее владений и создавались новые государства, нуждавшиеся в современных вооруженных силах.
29 июля 1921 года бывший капитан ВВС Великобритании Брук прибыл с этой целью в Джидду в сопровождении легендарного полковника Лоуренса. Они подписали с королем Хусейном соответствующее соглашение[223].
Вскоре по прибытии русские специалисты подписали с королевством Хиджаз шестимесячный контракт и приступили к освоению и ремонту предоставленной им техники (в основном британской и германской), обучению местных летчиков авиационному искусству. Так, авиамеханик Максимов почти сразу после своего приезда отправился на ремонт сломанного при посадке Брука самолета в Таифе.
Особую роль среди них сыграли летчики-белоэмигранты полковник Широков и капитаны Бобров и Найденов. Они вступили в 1921 г. в армию правителя Хиджаза короля Хусейна Хашеми. Дольше всех служил Николай Найденов[224].
Причем цельных подразделений из них в силу разных причин создать не удалось. Это произошло из-за гибели части русских летчиков (в первую очередь в результате аварий) и их ухода из-за неудовлетворенности условиями службы, а также личных амбиций. Об этом речь будет ниже.
Создание саудовских ВВС началось с многочисленных трений между местным командованием и иностранными специалистами, вызванными во многом ужасным состоянием авиационной техники, очень быстро в пустынных условиях (из-за сильного ветра с песком) приходившей в негодность.
Тем не менее Максимов успешно и в кратчайшие сроки выполнял поставленные перед ним задачи. После успешного осуществления этой работы ему поручили организацию технического обслуживания закупленных в Великобритании и Италии самолетов «Кондиционер» DH.9s, Armstrong Whitworth, MorisFarman и бипланов Caudron, а также оставшихся от турок немецких «Альбатрос» и AEG.
Однако его «притирка», как и других русских с «местными» была длительной и тернистой. Во многом это было вызвано тем, что, столкнувшись с ухудшением ситуации на фронте, власти Хиджаза вынудили его и прочих русских специалистов лично включиться в борьбу.
Например, после того как 4 декабря 1921 г. Найденов и Максимов вернулись на отремонтированном DH.9 обратно в Джидду из Таифа, первому приказали бомбить Турабах[225].
По договору Найденова с властями Хиджаза он был не обязан выполнять «любые задачи военного характера» и поэтому отказался. Однако с помощью «кнута и пряника» его после второго приказания все же удалось заставить вылететь на бомбометание в сопровождении местного офицера-наблюдателя.
Впрочем, сразу после этого он решил уехать в Египет на первом же корабле.
Отчасти понять его поведение было можно: на первый взгляд, ВВС Хиджаза для страны «третьего мира» к середине января 1922 г. выглядели весьма презентабельно. Они состояли из девяти «рабочих» самолетов (по два Armstrong Whitworths, DH.9s, Farmans и три Caudrons). Однако из-за износа самолетов часть из них была охарактеризована Максимовым как «бесполезный хлам», а другие требовали самого серьезного ремонта и поставок дополнительных запчастей.
Заключение русского авиамеханика подтвердилось на практике, и, к сожалению, заплатить за это пришлось русскими жизнями. Тогда на службе в ВВС Хиджаза появились трое новых российских летчиков – Юнгмейстер, Минчанок, Кузнецов, а также авиамеханик Агнаев.
Им-то и предстояло «обкатать» часть хиджазских боевых самолетов после отъезда Найденова и К°. Первым должен был выполнить полет на смотре самого короля Хусейна 10 января 1922 г. Минчанок, который тогда же разбился почти у самых его ног. По сообщению британского офицера разведки, бывшего свидетелем этого события, «король покинул сцену без комментариев».
После этого русским летчикам продолжало не везти, что лежит на совести властей Хиджаза, проигнорировавших сделанное Максимовым заключение. Так, прошло полтора месяца, и за Минчанком последовал Юнгмейстер, разбившийся на «Каудроне» в Таифе 25 февраля, после чего Кузнецов объявил, что он специализировался как пилот гидросамолета и не готов к управлению другими типами летающих машин.
Он и трое других россиян (чьи фамилии установить пока не удалось), заявивших об отказе использовать изношенную авиатехнику, были уволены к началу апреля 1922 г.[226]
В этих условиях основная задача приведения старых и выработавших свой ресурс самолетов в боевое состояние легла на Максимова. Более того – ему приказали лететь в Медину и быть в распоряжении сына Хусейна, эмира Али, чтобы участвовать в боевых действиях против Неджда.
Однако Максимов, будучи техником, а не пилотом, вместе с оставшимся иностранными летчиками и авиамеханиками (главным образом, греками и итальянцами), отказался сделать это. Он принял участие в их забастовке, вызванной несоблюдением принимающей стороной условий контракта, и временно уехал в Египет «для решения личных проблем».
В ответ на это, как сообщали британские источники, «король закрыл аэродром». Не зная об этом, 12 апреля Максимов прибыл из Каира в Хиджаз для продолжения исполнения своих непосредственных обязанностей по ремонту самолетов. Однако он, как и прибывший оттуда же в Королевство 8 апреля другой русский механик, Клибенский, обнаружили себя уволенными[227].
Это означало временное прекращение существования ВВС Хиджаза, поскольку никто из иностранцев не согласился на навязываемые им условия службы.
В итоге король Хиджаза снова вспомнил о наименее притязательных из всех иностранцев русских. В результате туда в августе 1922 г. вернулся Найденов, которому и поручили задачу возрождения королевских ВВС. Ему в этом помогали греческие и итальянские авиаторы (в частности, известный на тот момент летчик Константин Янни), а также нанятая в Египте русская группа из пилота Широкова и четверых механиков, включая Клибенского, прибывших в Хиджаз в январе 1923 года.