Для принятия окончательного решения требовался вердикт Маши, но она вся ушла в свадьбу, как недавно в дипломный проект, а выбор платья и причёски казался более важным. Не понимаю: как выбор того, что будет использовано один раз в течение максимум суток может быть важнее, чем жильё на ближайшие два года?
— Э, брат, это ты зря, — Мурлыкин был настроен философски. — Мария вся в мать пошла в этом вопросе. У нас когда-то чуть до отмены свадьбы не дошло дело, когда я насчёт причёски примерно так же высказался — мол, какая разница, что там полдня на голове будет, тем более — под шляпкой. Главное, мол, чтоб потом легко снималось.
Мы оба вздохнули.
— Обзывала меня всяко. А потом, когда мы это всё разбирали, где-то на моменте поиска двадцать пятой или двадцать шестой шпильки, около часу ночи, Катя и сама то же самое примерно сказала, мол, сбрить готова, лишь бы быстрее избавиться. Но сейчас напоминать об этом я не рискну.
Так или иначе, но в идее добиться внятного ответа до свадьбы я разочаровался. По совету опытных людей снял номер «люкс» в ближайшей к месту проведения свадьбы гостинице на трое суток с днём заселения в день свадьбы. Будет друзьям задача — съездить, убедиться заранее, что всё готово, накладки и нестыковки мне тут ну вот совсем не нужны.
Кстати, о друзьях жениха, которых дед упорно обзывает «свидетелями» — ну, хоть не «потерпевшими», и то ладно. И нет, дед, я тут тоже не потерпевший! Сокурсники сразу после сессии разбежались, как тараканы на свету. Я на них и не рассчитывал, честно говоря, но вот Вязовского держал в уме как возможного кандидата, увы — он тоже уехал домой по вызову отца. Позвал Влада Белякова, он приехал за два дня, на пикапе с грузом выпивки, которую «собирали всем заводом», составив максимально широкий ассортимент и с идеей того, что «мальчишник нужен обязательно». Вторым дружком стал один из «дядь» — Гена, выбранный за повышенную гибкость языка и характера, с прицелом на использование его в качестве главной ударной силы при выкупе невесты.
Пескарского пригласил в качестве гостя, дружкой его звать было не по чину. Ещё в качестве гостьи не мог не позвать Большую Свету, просто не мог устоять перед соблазном посмотреть на неё в такой обстановке, не всё ей меня дразнить. Вообще список гостей с моей стороны был очень уж куцый: Егор Фомич с супругой (Архип Сергеевич остался на хозяйстве, ссылаясь на возраст), Пескарский, Света Мефодьевна, Надежда Петровна и профессор Лебединский в качестве посаженного отца, да двое дружек. Остальные или далеко — если Смолевичских знакомых брать и сокурсников, или мне их не по чину звать, или им будет не по чину приглашение принимать. Екатерина Сергеевна, глядя на мой список, только сокрушённо качала головой. Потом меня просветили — от длины моего списка зависит список гостей с его стороны. Можно больше, даже в разы, но не на порядок. Разве что часть гостей провести как «общих».
Вообще эти восемь дней между сессией и свадьбой я очень активно изучал все свадебные обряды и обычаи, готовился, как к экзамену. А знакомые, особенно в лаборатории, пересказывали кучу историй из жизни знакомых, от смешных до пугающих. Зато смог, насколько хватило фантазии, подготовиться к разным козням, которые могли быть при выкупе, но там же Вася… Специально для неё заготовил килограмм монет по копейке, ещё по килограмму трёх- и пятикопеечных, а также разменял пятьдесят рублей «серебром» и сотню — монетами и купюрами от рубля до пяти. Также закупили с Владом и загрузили в фургон кучу мелких вещиц, галантерейных и не только, ведро карамелек, а также предусмотрели место для размещения пары ящиков водки — переданной с регулярным грузовым рейсом из Курганов и привезённой Владом. Большая часть груза пикапа ушла в ресторан, но кое-что осталось. Сомневаюсь я, что в Могилёве, как в деревнях, будут перекрывать дорогу жердями и табуретками, но — пусть будет, не пригодится сейчас — придумаем применение позже.
Мальчишник мы всё-таки устроили, силами всех «дядь» и примкнувшего к ним Влада. Неплохо погуляли, хоть и безо всяких безумств наподобие тех, что показывал во внутреннем кинотеатре дед, и даже без тех приключений, на поиски которых под конец вечера потянуло некоторых собравшихся. Сидели, немного выпивали (ну, не все немного), закусывали, разговаривали. Все травили байки о семейной и холостой жизни, о гулянках, в которых участвовали и о приключениях, после гулянок найденных. Ну, и просто шуточки отпускали, порой довольно сомнительными. Безоговорочным чемпионом тут был дед, хорошо, что его никто не слышал, за исключением меня. Как пример одной из приличных, относительно остальных, дедовых шуточек:
«Вызывая на мальчишник девочек лёгкого поведения главное не получить в гости весь девичник!»
Ближе к концу вечера я порадовался, что по совету деда снял стоик в заведении, которое относительно рано закрывалось: к десяти часам нас попросили рассчитаться и вежливо, но непреклонно выпроводили на улицу. Желание продолжить высказали только двое и, не найдя поддержки, ушли куролесить дальше своей компанией, а мы с Владом двинулись отсыпаться перед завтрашним.
Утром мы с Владом, что с разрешения коменданта жил в моей комнате, поднялись, позавтракали, переоделись в парадное, а на подходе к фургону меня вдруг накрыло! Такое ощущение, что все переживания, которые терзали Мурку мою последний месяц свалились на меня разом. Какой-то иррациональный страх, даже трудно точно сказать — перед предстоящим или из-за того, что всё может сорваться. В голову чего только не лезло: попадём в аварию, Маша заболеет и прочее, всё менее разумное и вероятное.
— Э, брат, да ты весь белый! Это тебя проняло-то! Ну, давай, успокаивайся!
Попытки глубоко дышать или, там, сделать зарядку не помогали, тем временем подошла Надежда Петровна, которую мы взялись подвезти. Нужно было ехать, однако я только с третьей или четвёртой попытки смог попасть рукой по дверной ручке.
— Не, братка Юрась, так ты нас всех до ближайшего столба только довезёшь. Лезь-ка ты на пассажирское место, я тебя сегодня повожу! — Влад подумал немного, потом метнулся к задней части фургона. Вернулся он с бутылкой «Пшеничной» и стаканом, сорвав пробку налил почти полный:
— Давай, хлебни для храбрости!
Я трясущимися руками взял стакан и, не чувствуя ни вкуса, ни крепости, думая только о том, чтобы не облиться, выпил всё налитое. Влад только крякнул, глядя на такое дело. Чтобы не оставлять меня одного — загрузили в салон вместе с комендантом, которая всю дорогу пыталась меня растормошить, что-то рассказывала, задавала какие-то вопросы, но у меня словно горло перехватило, мог только хрипеть. Увидевший такое дело Гена «Зубы», которого мы подобрали по дороге в условленном месте, не задумываясь повторил «терапию» от Влада: увидев стоящие на столике стакан и бутылку, а мы их никуда не прятали, просто в голову не пришло, вновь налил мне по рубчик водки и заставил выпить. Когда стакан опустел, скомандовал:
— А теперь глубокий вдох, и на выдохе: «Аааа!»
— «Бэ», блин! Меня же развезёт сейчас — второй стакан за полчаса, залпом и без закуси!
— О, пробило! Отлично, работаем!
Дорогу нам всё же перегородили — перед самым въездом во двор, сооружение состояли из двух разномастных стульев и боком лежащей на них садовой лестницы. Малолетних строителей баррикады, сверкавших глазёнками (приключение же!) полностью удовлетворила щедро брошенная в воздух горсть конфет, а исподволь руководившего ими дворника — бутылка «Ржаной» и полукольцо копчёной колбасы. После этого стулья и лестница отправились в дворницкую, а мы — в мурлыкинский двор.
Там, при выходе на свежий воздух, меня на самом деле и «пробило», и «отпустило», так, что я начал воспринимать всё отрешённо, как сквозь стекло. Даже немного жаль, что процедуру выкупа толком не воспринял, было явно весело. Гена сверкал зубами и остроумием, сыпал прибаутками, аргументами и мелочью, Влад подносил ему заказанные «боеприпасы», а я, как положено по канону, стоял за спинами, «бросая томные взгляды на окна возлюбленной». Не знаю, на сколько они были «томные», а вот сам я оказался в какой-то момент «амаль непрытомны[1]», благо, Надежда Петровна заметила и что-то объяснила тёще, которая тихонько подошла ко мне и, взяв за руку, слегка даже не протрезвила, а просто привела в чувство. Тем временем процесс выкупа подошёл к концу, и финальной точкой послужил как раз мешок с копейками. Гена буквально осыпал ими руководившую обороной Василису, отпустив при этом какой-то комментарий, которого я не расслышал, а Вася покраснела (Василиса! Покраснела! Да ладно — я не так и много выпил!) и, махнув рукой под смех зрителей отошла в сторону. Правда, в конце взмаха она каким-то на редкость плавным и логичным жестом выхватила у Гены мешочек с серебром. И сделала это столь естественно и непринуждённо, что мой дружка даже не сразу сообразил, что, собственно, только что произошло. Ай да Вася! Усыпила бдительность и урвала свой трофей, как кошка мышку!
Но тут вышла моя милая, моя невеста — и всё остальное не исчезло, но перестало представлять хоть какой-то интерес. Платье, причёска — всё это, конечно, было. Не могло не быть, люди бы не поняли, хотя я бы предпочёл обойтись без них — и без свидетелей в том числе. Что ещё могу сказать про платье? Оно было, скорее всего, белое. Или, во всяком случае, светлое. И, пожалуй, пышное. По крайней мере, какие-то складки я помню наощупь, когда позже, уже после заключения брака, подхватил Машу на руки. Единственное, что я видел — это она, моя Машенька, такая родная и, одновременно, кажущаяся незнакомой, более… Не могу подобрать слова даже. Как куколка, но живая, очень живая, и словно светящаяся. Стоял, любовался, и был вполне счастлив, пока меня не ткнул в бок Гена.
— Юра, отомри! Опоздаем!
Взял невесту за руку и повёл к выходу со двора, где у ворот уже ждала наёмная карета. Да, мой фургон удобнее, комфортнее, быстрее и безопаснее, но — традиции, и всё тут! Невеста благородного происхождения должна передвигаться только и исключительно в карете. Причём из дома к месту заключения брака — с подружками, отдельно от жениха, у которого вторая карета же, обратно — муж с женой, а дружки — с подружками. В подружках, кстати, Ульяна и какая-то незнакомая мне девица. Увидел их и узнал Ненасыть только когда они оттёрли меня возле входа в экипаж.