Замок был самым подходящим местом для остановок таких людей, когда они путешествовали, хотя иногда такие путники останавливались и в аббатствах. Бывали в замках и другие, не менее интересные люди, которые, вероятно, оказывали большее практическое влияние на жизнь замка и окрестных местностей. Это были купцы и странствующие представители заморских производителей товаров. Не будем воображать, что коммивояжер – это исключительно современный персонаж. Его предшественники были известны еще во времена бронзового века. Те из них, кто являлся в средневековые замки, были представителями ремесленников и цехов, производящих или продающих предметы роскоши, – венецианцы торговали китайским шелком, слоновой костью, пряностями и сладостями из Индии и Африки, роскошным бархатом из Генуи и Флоренции, мехами из Швеции и России, полотнами из Фландрии, превосходной кожей из Кордовы, гобеленами из Арраса, доспехами и оружием из Милана, Аугсбурга, Инсбрука и Бордо, – и конечно же не проезжали мимо замков немецкие и французские виноторговцы. Для населения замка представители оружейных цехов, вероятно, представляли наибольший интерес, особенно миланцы, так как из Милана поступали самые лучшие товары такого рода – миланцев было так много, что в XIV—XV веках всех странствующих торговцев стали называть «миллинерами». Доспехи были основным изделием, которое поставлял Милан, но миланцы возили с собой и образцы множества других товаров, одежду, шляпы – предметы роскоши на любой вкус. Такие крупные производители оружия и доспехов, как фирма Миссалья, вероятно, вели широкую торговлю мужскими нарядами, и оказывали большое влияние на моду того времени; как мы знаем, именно они были законодателями мод и в отношении фасона и вида доспехов. Так что если прибегнуть к современной терминологии, то замок был в некотором роде смесью частной резиденции, крепости, городского муниципалитета, художественной галереи и спортивного комплекса, а также служил местом суда магистрата и тюрьмой графства.
Вся жизнь средневекового общества управлялась лордами, подчиненными королю, а замки были средоточием могущества лордов, то есть земельных аристократов. Это, конечно, сильное упрощение. Многие лорды владели более чем одним замком, а многие замки принадлежали не лордам, а королю, а у многих простых рыцарей замков не было вовсе. Чем крупнее был землевладелец, тем большим числом поместий, городов, деревень, замков, особняков и лесов он обладал. Вся совокупность рассеянных на большой территории земельных угодий называлась владением; например, владения Уорвика охватывали всю земельную собственность графов Уорвикских в Англии и даже немного во Франции. Если у лорда было много замков, то за каждым из них должен был присматривать живший там вельможа высокого ранга, который назывался коннетаблем (констеблем). Таким образом, многие замки, а замки короля все без исключения, помимо своего реального владельца, имели еще и «лорда», постоянным домом которого был этот замок, и часто этот «лорд», констебль, был простым рыцарем. Он поддерживал в округе мир или вел войны в интересах своего верховного лорда. Так, хотя многие замки принадлежали королю, он, естественно, не жил постоянно ни в одном из них. Но сама принадлежность ему множества замков составляла большую часть его могущества. Во многих сотрясавших Англию войнах между королями и мятежными баронами успех или поражение часто зависели от контроля над замками.
Для констебля замок был местом постоянного проживания, если его не переводили в другой замок или если он не лишался своей должности, но крупный лорд, реально владевший замками, постоянно переезжал из одного в другой, посещая по очереди все свои угодья, поместья и замки. Так поступали и короли, ибо они не только царствовали, но и реально управляли; они беспрерывно разъезжали по королевству, посещая самые отдаленные его уголки и редко задерживаясь на одном месте больше нескольких дней. С собой короли возили армию чиновников и слуг; особу короля сопровождал воинский отряд, составленный из членов придворной свиты. С королем обязательно находилась группа лордов королевства со своими отрядами, а также крупные государственные служащие со своей челядью и служащими.
Дороги Европы отличались весьма оживленным движением и были постоянно заполнены путешественниками. Ехали целыми семействами, состоявшими из мужчин и женщин всех классов и сословий. Магнаты путешествовали отчасти потому, что должны были осуществлять личный контроль за делами в своих имениях, а отчасти потому, что должны были потреблять продовольствие в разных поместьях. Большое семейство, остановившееся в замке или особняке на пять-шесть дней, подчистую съедало все запасы. Если бы они задержались дольше, то провизию пришлось бы искать в поле, что грозило неприятными последствиями. Ренту и налоги в то время по большей части собирали натурой – столько-то коров, столько-то свиней, столько-то пшеницы или столько-то птицы, яиц, рыбы, мелкого скота и других продуктов, соответствующих природе района. Их невозможно было долго хранить и было трудно перевозить на большие расстояния, поэтому приходилось съедать на месте. Вот почему, когда налоги и рента в одном районе съедались, семейство отправлялось дальше. Эти постоянные путешествия близко знакомили лордов с их арендаторами и делали личное королевское правление реальным и эффективным, ибо постоянное присутствие короля на землях своего государства делало монарха очень близким к его подданным. Самые первые замки строились прежде всего как крепости; позднейшие замки уже по большей части были резиденциями для проживания. За семь столетий (или около того) эпохи замковой архитектуры их использование в качестве домов для проживания постоянно возрастало, тогда как необходимость в них как в укреплениях столь же неуклонно падала. Даже в XII столетии жилая часть замка доминировала над фортификационной. Вот описание, сделанное в первой половине этого столетия неким Ламбертом Ардрским, который повествует о главной деревянной башне, возведенной в 1117 году на насыпном земляном холме: «Арнольд, лорд Ардра, построил на холме Ардра деревянный дом, превосходящий все прочие дома во Фландрии как по материалу, так и по плотницкой работе. Первый этаж стоит на поверхности земли – в нем располагались погреба, амбары, большие лари, большие бочки, бочонки и другая домашняя утварь. В расположенном выше этаже располагались жилые помещения для обитателей, помимо этого здесь же были кладовые, помещения для пекарей и дворецких, а также большая комната, в которой спали лорд и его супруга. К этой комнате примыкала другая частная комната, спальня для женской прислуги и детей. Во внутренней части большого помещения была еще одна отдельная частная комната, где рано по утрам, или по вечерам, или при недугах и болезнях, или после кровопусканий, или для согревания женщин, или для согревания отлучаемых от груди младенцев обычно разводили огонь. На третьем этаже были мансарды, где по одну сторону находились спальни, в которых ночевали (если они того желали) сыновья лорда, а по другую сторону находились спальни, в которых ночевали (обязательно) дочери лорда. На этом же этаже находились стражники и слуги, приставленные хранить дом. Эти люди спали в разное время здесь же, когда кому положено. В верхнем этаже на восточной стороне дома, в удобном месте, находилась часовня, которая позолотой и картинами напоминала храм Соломона. Там находились также лестницы и переходы с этажа на этаж, из жилых помещений в кухню, из комнаты в комнату, а также из дома в лоджию, где господа имели обыкновение сидеть за беседой или отдыхать, была также лестница, ведущая из лоджии в молельню».
Рис. 4. Замок Манорбир, жилище историка Геральда де Барри (Гиральдуса Камбрензиса). Современный вид замка.
Приблизительно в то же самое время в Англии историк Геральд де Барри (Геральд Уэльский, как его обычно называли) дал описание своего фамильного замка близ Манорбира в Пемброкшире. Это описание читается как объявление агента по операциям с недвижимостью о продаже старинной английской дворянской усадьбы: «Замок этот, называемый Маэнор Пирр, находится на расстоянии трех миль от Пенброка. Он исключительно хорошо защищен башнями и бастионами и расположен на вершине холма, протянувшегося по западной стороне до морского порта, а с северной и южной стороны под стенами расположены красивые рыбные пруды, заметные как своим внешним видом, так и глубиной вод, на той же стороне есть сад, обрамленный в одной части виноградником, а на другой лесом, замечательным валунами и высоким орешником. По правую руку от мыса, между замком и церковью, рядом с весьма большим озером и мельницей по дну долины бежит никогда не иссякающий ручей, берега долины из-за постоянных сильных ветров занесены песком. К западу, ближе к устью Северна, река делает изгиб и течет в сторону Ирландии и впадает в бухту на некотором расстоянии от замка».
Эти описания даны литературно образованными людьми, которые рассказывали о замках и видели их собственными глазами, но после середины XII века распространенным явлением стало ведение деловой и финансовой документации. Многие такие документы сохранились до наших дней. Из этих записей мы можем узнать, как заботились хозяева о жилой части замка, как выглядели жилые помещения, и, кроме того, можем получить какое-то представление о том, как жили обитавшие в замке люди. В публичном архиве суда лорда-канцлера есть большое число свитков, в которых указаны расходы на содержание королевских замков в правление Генриха II, Ричарда I, Иоанна, Генриха III и Эдуарда I с 1154 по 1307 год. Есть записи, относящиеся и к более позднему периоду, но нас больше интересуют именно эти 153 года. В записях указано, сколько денег было потрачено на содержание жилых помещений замков и какие улучшения были сделаны в их зданиях за это время.
Средневековые бухгалтерские документы писали на длинных полосах пергамента, которые хранили в свернутом виде. Первый набор таких свитков, содержащих документы с 1184 по 1216 год, называют трубчатыми свитками, по их форме. Свитки второго типа, появляющиеся после 1216 года, называли платежными свитками (Liberate Rolls). Такое название было дано потому, что на них писали слово «liberate» (повелительное наклонение латинского глагола «liberare» – «платить»); на основании записей в этих свитках казначей выдавал определенную сумму денег, которую указывали рядом со словом «liberate», указывая, помимо этого, цель платежа.