Мне его болтовня немного надоела, и я сунул друг чашку с конфетами. Женя тут же набросился на них ястребом.
— Не хотите ли вы сказать, что вам просто повезло?.. — скосил на меня глаза Бездомный.
— Возможно, но позвольте я оставлю свои секреты при себе, — отмахнулся я. — Так что, господа, мы сойдемся на этих ребятах?
И я кивнул в коридор, где лежали мешки с телами гремлинов. Геллер хотел что-то ответить, но Бездомный хлопнул руками по столу:
— Семьдесят за голову.
У Жени буквально отпала челюсть.
— С-с-с-сколько?..
— Сколько⁈ — удивилась Метта, которая глазами Шпильки смотрела на начальника волком. — Илья, не слушайте его! Гремлины стоят как минимум сто пятьдесят за голову! И то самые тщедушные, а эти жир жиром!
— Сколько? — поднял я бровь. — За целых гремлинов полагается платить полторы сотни!
— Рыночная цена! — сказала Метта.
— Рыночная цена, — кивнул я.
— Это так, — улыбнулся начальник поезда. — Но рыночная цена определяется только для частных фирм. Я же как государственный служащий, вынужден придерживаться твердых расценок.
— Вот жук! — фыркнула Метта. — Не слушайте его, Илья. Он может и государственный служащий, но вот трупики, наверняка, потащит на продажу частникам. Как же, как же! Еще и шкурки на манишки пойдут! Крутит он, нутром чую, чтобы сбить цену!
Я пересказал ее соображения в более мягкой форме, мол, раз это мои трофеи, то и продать я их смогу без помощи государственного представителя.
Начальник нахмурился, но затем снисходительно улыбнулся:
— Однако, в этой глуши найти продавца — та еще задачка…
— А я знаю одного, — вклинился Женя. — Во втором классе едет парень, отец которого промышляет скупкой тел монстров, и дорого берет! Я слышал их разговор, когда стучался к ним, но мне дали от ворот поворот.
Я заинтересованно поскреб подбородок и улыбнулся:
— Серьезно?..
— Ага. Илья Тимофеевич, могу показать! Наверное, выручите все двести!
— О, как удачно! — хлопнул я по колену и собрался вставать.
Начальник испугался:
— Хорошо, сто двадцать. Вам с вашим слугой за глаза хватит!
— Сто сорок и ни рублем меньше! — сказала Метта.
— Сто пятьдесят и ни рублем меньше, — повысил я ставки.
Даже если мне и удастся сговориться с отцом какого-то там парня на целых двести рублей за голову, эти деньги я получу весьма нескоро, а энергия мне нужна сейчас.
Откашлявшись, я пошел в наступление:
— К тому же, никто не пострадал. А я потратил СВОИ личные запасы энергии, чтобы спасти ВАШ поезд. Мне по прибытию на станцию еще к Колодцу съездить придется, чтобы подзарядить геометрики. А за экспресс-зарядку они потребуют двойную оплату.
И это была правда. Цены в придорожных Колодцах кусачие.
— И это еще не говоря о том, — разошелся я ни на шутку, — что А) я сделал за вас половину работы с минимальными издержками…
Я поднял палец, когда начальник хотел что-то возразить. После плотного завтрака красноречие из меня так и хлестало.
— … пострадал только один коврик в моем купе, и не дай бог, если проводники потребуют возмещения ущерба. И Б) мы в тот момент были в Резервации, так что я могу с полной уверенностью требовать двойную оплату за предотвращение катастрофы. Разве все это не стоят надбавки от государства?
Повисла тишина, и сквозь нее раздался голос Жени:
— Прошу прощения, а можно мне еще конфет? Уж очень они замечательны…
Начальник тяжело вздохнул. И сдался:
— Хорошо, сто пятьдесят, так сто пятьдесят, — сказал он и заерзал по ящикам стола. — Предпочитаете расписку?
Вот жук!
— Наличку! — сказали мы с Меттой. Шпилька протяжно мяукнула.
Лицо Бездомного потемнело, но он все же достал кошелек и принялся отсчитывать наличные. Банкноты одна за одной ложилась на стол, а Женя бледнел все больше. Он даже про конфеты забыл. Первый раз деньги видит, что ли?
Пересчитав деньги, я обнаружил, что для полной суммы не хватает ста рублей.
— Государственный налог, — пожал плечами начальник поезда.
Я хотел было опрокинуть на него еще один бочонок красноречия, но тут вмешался Геллер:
— С первого января сего года государственный налог не взимается, если поимка тварей произошла на территории Резервации. Так что…
Начальник покраснел еще больше. Теперь он напоминал настоящий помидор. И буквально заскрипев поршнями от жадности, он выложил передо мной еще одну купюру.
— Благодарю. Госрасценки — та еще язва, — проговорил я, убирая пухлую пачку в карман.
— А от вас ничего не скроешь, молодой человек… — проговорил начальник себе под нос. Все благорасположение ко мне мигом рассосалось.
— Ага, и именно поэтому даже госмаги предпочитают охранять частников. А между тем, государственные поезда сходят с рельс вдвое чаще обычного, — фыркнула Метта.
— А ты откуда знаешь? — насторожился я. Иногда мне казалось, что у меня в голове просто ходячая энциклопедия.
— Слышала… Кстати, посох у Геллера — высший класс. Кроме призмы в рукояти прячется еще один артефакт, и именно он является основным источником энергии, а сама призма — лишь ретранслятор-усилитель.
— То есть принцип здесь примерно такой же, как и мой «фокус», который я проделывал? — спросил я, присматриваясь к посоху.
Два артефакта, которые взаимно усиливают друг друга в связке? Хмм… Интересная идея.
— Угу. Он стреляет энергетическим пучком в призму, и она рассеивает его по площади. Если сделать все правильно и поднять посох повыше, можно разнести все в радиусе… Да в дохрена каком радиусе!
Я потер подбородок. А подобный посох лишним не будет. Если удастся собрать такой, или, на крайняк, купить, будет вообще прекрасно.
— Ладно, раз вы закончили, давай отнесем Механика машинисту и на боковую, — сказала Метта и зевнула.
Точно, я совсем забыл про моего мохнатого друга. По пути к начальнику мне пришлось взять его с собой — поезд еще перетряхивали сверху до низу, и Механика легко могли обнаружить. Сейчас гремлин смирно лежал у меня в саквояже — за метр от ноги Геллера.
— Ты правда знаком с сыном торговца телами монстров? — шепнул я Жене, когда мы вышли.
Тот отрицательно покачал головой и слегка ухмыльнулся.
— Но получилось же?..
— Ну хитрюга!
Вдруг за спиной раздался голос Геллера:
— Илья Тимофеевич. На пару слов тет-а-тет.
Я оставил Устинова в коридоре, и мы с магом уединились в тамбуре.
— Я все хотел уточнить, — сказал он. — По вашим словам, вы вчерашний студент-первокурсник и даже ни разу не были в Резервации?
— Именно.
— А уже умудрились перебить дюжину гремлинов?
— И что из этого?
— Даже одного поймать — целая наука. Этот ваш слуга прав — они крайне хитры, и даже опытного охотника могут оставить с носом, а то и убить.
— Подозреваете меня в подлоге?
— Ни в коем случае, просто присматриваюсь. ЛИСу пригодятся талантливые маги. Они всегда нужны в Резервации, и особенно в такой как Амерзония.
— Ого, — выглянула из-за моего плеча Метта. — Он хочет предложить тебе работу в Лиге Истребителей⁈
Возможно, но я пока не буду торопить события. Сначала до Амерзонии следует хотя бы добраться и желательно в целости.
Поэтому ответил я туманно:
— Если будете хорошо платить и не по фиксированным ставкам, я подумаю. Но не сразу, мне еще освоиться там нужно.
Геллер хмыкнул.
— Вы туда едете только как практикант? У вас там есть друзья, родные?
— Нет, только умерший родственник, который оставил мне в наследство какую-то недвижимость, — пожал я плечами. — Никаких деталей я не знаю, но думаю разобраться на месте.
Надеюсь, овчинка стоит выделки. Неделю назад мне в самом деле пришло письмо из далекого Шардинска, где сообщалось, что мне передают в наследство домик дальнего родственника по фамилии Онегин. Кроме названия — Таврино — там не было никаких деталей. Да и дата совсем не обнадеживала: письмо запоздало больше чем на год.
— Почта Импе-е-ери-и-и! Всегда на посту! — хихикнула Метта у меня в мыслях.
Однако это был просто подарок судьбы, и у нас появился еще один повод сорваться в Амерзонию. К тому же любая недвижимость на начальном этапе не помешает.
— Хорошо, занимайте свое место и хорошенько отдохните, ваше благородие, — вырвал меня из мыслей Геллер. — В Амерзонии всегда найдутся те, кто готов платить за монстров очень большие деньги. А мы в ЛИСе ценим каждого оперативника.
Попрощавшись с Геллером, я отправил Женю в купе, а сам добрался до двери в вагон машиниста. По пути мне пришлось пройти мимо вагона первого класса, и, скажу я вам, попали мы в настоящий дворец. От хрусталя, бархата и ворсистых ковров даже как-то стало неудобно.
Тут ко мне подошел престарелый слуга.
— Прошу прощения, сударь, не вы ли Гроза гремлинов, Илья Марлинский? — спросил он, стило нам поравняться.
— Ага, вот и прозвище пожаловало, — хихикнула Метта. — Скажи спасибо, Шаховскому!
— Вроде того, а что?
— Графу Л. запрещено выходить из купе, и он просил передать это вам, — кивнул слуга и протянул мне записку.
На ней было написано: «Наслышан о ваших успехах, и хочу лично познакомиться с Грозой гремлинов. Завтра заходите на чай с коньяком и приводите с собой хорошее настроение. Ваш Л.»
— Ого, с тобой уже хотят познакомиться высокие лица! — удивилась Метта, и я, поблагодарив поклонившегося слугу, направился дальше.
— Если он настолько высок, то почему ему запрещено выходить? — задумался я. — Да еще и имечко у него…
— Возможно, его фамилия настолько известна, ее и называть как-то неприлично? — хмыкнула девушка.
Возможно, вот только откуда мне знать, к кому в лапки я попаду? Ладно, распросим кого-нибудь на досуге про этого таинственного Л., который настолько могущественный, что не может выйти из собственного купе.
Наконец, мы добрались до двери в локомотив. В ответ на мой стук к нам выглянула озабоченная физиономия с седыми подкрученными усами.