е мало инженеров и руководители завода находили время побеседовать с каждым молодым специалистом, выявить его желания, посоветовать, куда пойти на работу, и лишь после этого дать назначение.
Директор завода Дмитрий Ефимович Березин, лет сорока пяти, в косоворотке, со строгими серыми глазами и мускулистыми руками. Я знал, что он из рабочих, не имеет специального образования, является выдвиженцем — «красным директором», как тогда называли таких руководителей. Дмитрий Ефимович встал из-за стола мне навстречу, подал руку, предложил сесть и стал расспрашивать, откуда я прибыл, что закончил, куда хочу пойти работать. Быстро пробежал глазами мое направление и сказал, что завод развивается и специалисты требуются во всех цехах.
Когда я заявил о своем желании пойти работать в чугунолитейный цех, глаза у директора потеплели. Он был явно обрадован. Директор сказал, что сам когда-то работал литейщиком и одобряет мой выбор. Коротко рассказал о будущем завода и, в связи с этим, о задачах литейного производства. Тут же позвонил начальнику чугунолитейного цеха и спросил, нужен ли ему инженер.
Через несколько минут, от радости не чувствуя ног, я выходил из директорского кабинета с направлением в «чугунку», как ласково называли этот цех на заводе. Итак, с горячим сердцем в горячий цех!
На заводе было два чугунолитейных цеха. Один из них очень старый — действующий, другой новый — полностью еще не пущенный. Старый цех, как говорится, врос в землю. Тесный, темный, с тихоходными маломощными кранами, неудобными сушильными печами, вагранками с ручной завалкой, ручной формовкой, с ручным производством стержней. Ни одной машины для форм и тем более стержней. Везде и всюду ручной труд. Вентиляция практически отсутствовала. Но мастерство людей, работавших в этом цехе, позволяло отливать сложнейшие детали: блоки цилиндров дизелей длиной 4—5 м с толщиной стенки 7—8 мм, фундаментные рамы, крышки цилиндров, втулки, элементы топливной аппаратуры и др. Сложность дизельного и компрессорного литья общеизвестна, но паровозный цилиндр тоже не простая деталь для литейщиков.
В стране развернулась героическая эпопея индустриализации народного хозяйства. В соответствии с народнохозяйственным планом на Коломенском заводе создавались новые машины, более мощные и совершенные. Неутомимо работали конструкторы завода. Требовались все более сложные и крупные отливки из самых прочных материалов. Старый литейный цех уже не мог справиться с этими задачами. Словом, старому цеху приходил конец.
По мере готовности в новый цех переселялись рабочие, мастера и инженеры, специалисты старой и новой школы. К моему удивлению, отнюдь не все охотно оставляли старый цех, особенно пожилые рабочие. За 15—20 лет работы люди привыкают к рабочему месту, к самой обстановке. Трудно расстаться даже со знакомым голосом цехового гудка. Тем не менее, перейдя в новый цех, рабочие быстро осваивались с новым расположением печей, кранов, сигналов, привыкали к новым рабочим местам. В тот период на Коломенском заводе трудились старое и новое поколения. Люди громадного практического опыта, но не имевшие достаточного образования, работали плечом к плечу с людьми, прошедшими подготовку в советской высшей школе, но не обладавшими еще столь драгоценным опытом. Однако и те и другие горели энтузиазмом созидания. Строительство и освоение нового цеха было поистине делом всего заводского коллектива. Естественно, что работники чугунолитейного цеха были в этом деле самыми активными участниками.
В новом литейном цехе мне все пришлось по душе: планировка, масштабы производства и новое, доселе невиданное оборудование. По тому времени этот цех считался крупнейшим цехом подобного характера литья в Европе. Его мощность вместе с производством тюбингов достигла 60 тыс. т литья в год. Уже через несколько лет после пуска в цехе работало 1600 человек.
Значительная часть оборудования была приобретена в Германии, США, Англии. Мне оно было знакомо по учебникам и каталогам, с которыми приходилось иметь дело в институте, а также на новых заводах, где посчастливилось быть на практике. Учебники по литейному оборудованию того времени базировались главным образом на иностранном опыте. Книги наполнялись фотографиями, схемами и текстами из иностранных каталогов и проспектов. Они были предельно кратки, зачастую не совсем ясны. Кроме того, изучать машину только по схемам и фотографиям без натуры трудно, а осваивать просто невозможно. Поэтому, когда я увидел на Коломенском заводе многие новые литейные машины, для меня это было истинной радостью. С большим интересом я изучал оборудование, часть из которого еще не была смонтирована или налажена. Особое впечатление производили огромные формовочные машины для крупного литья, пескомет и камера для гидравлической очистки больших отливок от земли. Под давлением 70 атмосфер вода преображалась. Струя воды приобретала режущие свойства, производительность труда обрубщиков повышалась, по крайней мере, в десяток раз. Поворотный стол, приспособленный практически для любого развеса деталей, мощный грязевой насос, насосно-аккумуляторная станция, огромные отстойники для шлама и многое другое поражало воображение молодого специалиста.
Но самое большое впечатление производила централизованная установка по приготовлению формовочных и стержневых смесей. Это настоящая махина. Гигантские бункера для формовочных материалов, механические смесители, бесконечное количество транспортеров самого различного назначения. Транспортеры шли то на высоте десятиэтажного дома, то погружались в подземное царство, двигались вертикально и под углом. Шнеки, элеваторы, ленточные транспортеры… И все это управлялось из одного места, послушно подчиняясь воле оператора. Пульт со световыми табло помещался в особой комнате, являя собой первоначальные элементы автоматизации.
У машин уже занимались с рабочими молодые специалисты. Тут были технологи, механик цеха, слесари, электромонтеры. Они производили пробные пуски, устраняли неполадки. Последних, к сожалению, было много, а запасных частей мало. Из-за неопытности персонала некоторые механизмы ломались. Возникали простои и неувязки. Но каждый день приносил не только заботы, связанные с пуском нового цеха, но и удовлетворение сделанным. Машина за машиной ставились на службу человеку. Шаг за шагом коллектив цеха близился к овладению всем сложным комплексом производства.
Механик цеха молодой техник А. А. Корешков быстро освоился с оборудованием. Он бесстрашно ходил по мостовым кранам, подкрановым балкам цеха. Его можно было видеть и в тоннеле, и на выбивной решетке. Потомственный коломенец, он любил свой завод, как, впрочем, и все, кто на нем работал. Коллектив отдела механика ремонтировал оборудование и участвовал в его монтаже. В связи с этим вспоминаю такой случай. Мы с А. А. Корешковым монтировали пару новых формовочных английских машин фирмы «Тейбор» — сравнительно небольшие станки незнакомой для нас конструкции. К станкам были приложены монтажные чертежи. Чтобы никому не мешать, а главное, чтобы не оконфузиться, всю работу мы решили провести в выходной день.
К обеду оба станка были собраны, в систему залито масло, подведен сжатый воздух. Но несколько небольших деталей остались неиспользованными. Мы долго думали, куда их поставить, внимательно рассматривали чертежи. Но чертежи не давали ответа на наши вопросы. Мастер Ф. А. Воронков предложил опробовать станки. К удивлению и радости, станки работали нормально без этих деталей.
На другой день мы взяли более полные чертежи станков. Но и там не нашлось места для этих лишних деталей. Что за чертовщина? Оказалось, что в ящик для этих формовочных машин по ошибке, а может быть ради шутки над русскими, положили детали от других станков.
Плавильное отделение имело хорошие завалочные машины, отличные шихтовые автоматически фиксирующие весы на электрифицированных тележках. В цехе были установлены мощные воздуходувки для вагранок, два конвейера для крупных и мелких форм с вариатором скорости. Впрочем, всего не перечислишь. Это было настоящее богатство, созданное руками советских людей, приобретенное на их средства. Во многом отказывали себе трудящиеся Советского Союза, чтобы построить заводы и купить эти машины за границей, потому что наша промышленность тогда еще не могла изготовлять подобные им. Страна набирала силы, не жалела средств, чтобы заложить фундамент своего экономического могущества, создать всесторонне развитую промышленность, в том числе и оборонную.
Со всем пылом молодой души я взялся за изучение оборудования нового цеха. Не гнушался и старинного русского способа, суть которого заключена в том, чтобы все пощупать своими руками. Так легче запоминались схемы устройства машин. Знать их надо было назубок, ведь я назначен заместителем механика цеха. Для лучшего усвоения машин приходилось рисовать отдельные узлы и детали. Рисунки и схемы помогали мастерам и рабочим. Работая бок о бок со старыми производственниками, я узнавал многое из того, что не написано ни в одном учебнике.
Кроме литейного цеха на заводе строился модельный цех, а в нем отделение металлических моделей. Подобного вообще прежде на заводе не видывали. Пришлось пойти на это, ибо без металлических моделей нельзя работать на формовочных машинах массового производства. Строился большой корпус дизельного цеха. Проводилась замена и пополнение новым оборудованием и в старых цехах. Шла одновременно реконструкция всего завода.
Советское государство создавало мощный морской, в том числе военный, флот, расширяло железнодорожный транспорт. Коломенские дизели, паровозы, тепловозы нужны были народному хозяйству во все возрастающих количествах. Потому-то не жалели сил и средств на создание новых машин и рождение новых цехов. Усилия всей страны были сосредоточены на создании отечественной тяжелой промышленности. А главное же заключалось в том, чтобы подготовить людей, способных оседлать технику, заставить ее работать на социализм. Учились все: и молодые и старые рабочие, кадровые и только что пришедшие из деревни.