Герик снова буркнул что-то насчет того, что ее мужу давно пора шею свернуть.
— А ты где работаешь, Алла? — поинтересовалась я.
— Я парикмахер. Да вон наш салон, всего через два дома, очень удобно.
Я кое-что прикинула в голове и предложила:
— Слушай, а меня постричь и покрасить можешь? Я имею в виду здесь, дома? Я тебе заплачу, и день даром не пройдет!
— Да ладно тебе! — смутилась Алла. — Заплачу! Зачем? Я тебя и так постригу!
— Это ты брось! — сурово ответила я. — Что значит «и так»? «И так» ты вон братана малолетнего стриги. А работу оплачивать положено. А то не буду стричься! — добавила я, чтобы окончательно ее запугать.
— Ну, ладно! — Она засмеялась немного смущенно, а братик заявил, восторженно качая головой:
— Ты знаешь, Алевтина, я тебя, наверное, полюбил, вот ей-богу!
Я покачала головой, Алла же гулко шлепнула его по спине:
— Молчи, сопляк! И он туда же!
Договорившись встретиться завтра утром, мы пожелали друг другу спокойной ночи и расстались.
В этой небольшой двухкомнатной хрущобе я чувствовала себя защищенной. Однако всю свою жизнь не могу я здесь просидеть. Надо что-то придумывать, дорогая. Собиралась ведь Саше позвонить, так нет. Для начала налакалась, а потом весь вечер мальчику глазки строила...
Минут через пятнадцать, закончив с самобичеванием, я пожелала своей хозяйке спокойной ночи и отправилась спать, твердо решив утром во что бы то ни стало найти Сашу.
Уснуть, однако, никак не получалось. Я с кряхтением ворочалась с боку на бок, пыталась считать овец, коров, уток и прочую известную мне домашнюю живность, но все без толку. Устав от бесплодных попыток, я села на кровати, бессмысленно таращась в окно. Припозднившиеся машины изредка высвечивали фарами потолок комнаты и уносились вдаль, неизменно попадая в одну и тут же колдобину на середине дороги. Раздавался характерный дребезжащий звук и громкий всплеск — колдобина была глубока и до краев наполнена водой.
Всю ночь меня опять мучили кошмары. Я подскочила на кровати, судорожно облизывая пересохшие губы, с величайшей радостью осознавая, что бред закончился и что уже утро.
— Наконец-то!
Взглянула на часы. Половина седьмого. Самое время умыться, выпить чашку чая и позвонить Саше. Встав, я поморщилась, ступни все еще болели, хотя и не так сильно, как вчера. Подойдя к окну, отодвинула занавеску и глянула вниз. Пожилая дворничиха старательно мела тротуар, сгоняя мусор в аккуратные кучки. Я вдохнула полной грудью. Почему-то мне показалось, что сегодняшний денек будет удачным. С этой верой я и направилась умываться. Выглянув осторожно из комнаты, я поняла, что хозяйку не разбужу, потому как она сама давно встала. Приветливо поздоровавшись, она позвала меня завтракать.
Позавтракав и сполоснув посуду, для чего мне пришлось отогнать от раковины протестующую хозяйку, я уселась перед телефоном. Несколько минут я смотрела на него, пытаясь сосредоточиться и раздумывая, не могут ли его прослушивать. Решив, что вряд ли, я столкнулась с другой проблемой: что, если там стоит определитель номера? Насколько мне известно, его не было, но прошло столько времени, и все могло измениться. Помучившись таким образом, позвонить я так и не решилась.
— Вера Матвевна, а в какой квартире Алла живет?
— В сто сорок девятой.
— А во сколько она встает?
— А ты с ней поговорить хочешь? Да ты ей позвони. Вообще-то она рано встает, у нее смена с восьми начинается, но раз уж она сегодня дома...
Она продиктовала мне номер и ушла на кухню, я терпеливо ждала, слушая неторопливые телефонные гудки. Наконец трубку подняли, и я услышала заспанный голос:
― Да?
Это был сногсшибательный красавец Герик. Я и забыла, что он остался ночевать у сестры.
— Это Голливуд? — томно спросила я, парень очумело хрюкнул и переспросил:
— Чего?
Я не выдержала и засмеялась, он быстро сообразил, в чем дело, и радостно протянул:
— Алевтина?
― Я!
— Привет, это Генрих!
— Да ну! Я решила, что Кевин Костнер. Сестра проснулась?
— Зачем тебе сестра, если здесь есть я?
— Герик, — сказала я, стараясь звучать сурово, — прекрати болтать, а то я надеру тебе уши, как обещала. Мне Алла нужна, а вовсе не твой треп...
— Да она в магазин пошла, за хлебом. Сейчас уже придет.
— Сестра, значит, с синяком по магазинам ходит, а ты дрыхнешь? Умница]
— Мне нельзя одному на улицу, я еще маленький, — заявил этот поросенок.
— Ладно, вернется Алла, пусть позвонит.
Мы распрощались, я повесила трубку. Звонок раздался минут через двадцать:
— Алевтина, ты звонила? Привет!
— Привет! У меня к тебе просьба есть...
Через пять минут я уже поднималась на этаж выше, в сто сорок девятую квартиру. Выслушав меня, Алла с готовностью кивнула и позвала за собой в комнату. Дело было в том, что, решив звонить Саше из автомата, я столкнулась с проблемой одежды и обуви. Разгуливать по Москве с утра пораньше в грязном платье и одной туфле особо не рекомендуется. Покопавшись в шкафу, Алла извлекла оттуда синюю ситцевую юбку на резинке и голубую футболку с беленькими цветочками.
— Класс! — сказала я. — Как раз то, что надо.
В довершение она выдала мне беленькие шлепанцы на небольшой платформе.
***
Выйдя на улицу, Алла озабоченно огляделась.
— Так, а где же у нас тут телефон поближе? Ага! Пойдем, у продуктового на той стороне автоматы стоят, точно...
Мы пересекли проезжую часть, миновали небольшой дворик и вышли к магазину. С торца красовались три телефонные будки. Левый автомат молчал, у среднего не было трубки, зато третий на обращение отреагировал. Я возрадовалась. Алла удовлетворенно кивнула и, отойдя в сторонку, закурила. Трубку сняли после третьего гудка. Я напряженно вслушивалась, очень рассчитывая услышать Сашин голос, но мне явно не повезло. Трубку снял кто-то чужой, и я, чуть картавя, пропела:
— Доброе утро! Будьте любезны Александра!
— Кого?
— Александра! — повторила я, несколько смутившись Что за субъект, не знающий Сашу? — Александра Васильевича!
Мой собеседник недовольно бросил:
— Он здесь больше не работает! — потом, словно спохватившись, торопливо добавил: — А кто его спрашивает?
Я захлопала глазами и аккуратно повесила трубку. Что за новости? Чтобы Андрей уволил Сашу? Или Саша сам ушел? Мистика. По моим понятиям, это было полной нелепицей. Я наблюдала их отношения не один год и прекрасно знала, как они ценят друг друга. Расстаться с таким телохранителем Андрея могла заставить лишь крайняя необходимость. И почему именно сейчас? Ненавижу я подобные совпадения. Сразу начинаешь ломать голову и искать тысячи причин. Я задумалась. Сдаваться так просто я не собираюсь. Отсиживаться по квартирам пенсионерок не в моих правилах, значит, нужно быстренько придумать что-то умное.
«Так, насколько я помню, Саша жил с матерью и сестрой. И я даже как-то видела его маму. Точно, у нее было какое-то торжество, и мы с Сашей... так, пятый этаж... А где же она жила? Бульвар Яна Райниса, точно!»
— Алла! — выглянула я. — Где у вас тут «Справка»?
Алла выбросила сигарету в урну и подошла поближе.
— А чего тебе нужно-то?
— Адрес узнать.
— A-а! «Справка» рядом за углом, вон на той улице.
Через три минуты мы заглядывали в небольшое окошко справочного киоска, сиротливо приютившегося между стенами двух шикарных магазинов. Печальная женщина с ярко накрашенными губами долго моргала мне в лицо, явно не понимая, чего я от нее добиваюсь. Я даже на всякий случай выпрямилась и глянула на облезлую вывеску. Наконец мы с ней нашли общий язык, женщина поняла, что отвязаться от меня ей никоим образом не удастся, поэтому тоскливо вздохнула, записала все, что я смогла ей сообщить о Саше, и проронила:
— Ждите...
— Долго? — поинтересовалась я. Торчать столбом на улице мне не нравилось.
Женщина неодобрительно глянула на меня и снова сказала, как потеряла:
— Нет...
«А может, у нее живот болит?» — рассудила я, чтобы напрасно не заводиться. Смиренно сложив ручки на животе, я застыла, как байбак возле норки, настороженно поглядывая по сторонам. Алла топталась возле меня, было похоже, что ей здорово хочется меня кое о чем порасспросить, но она стеснялась.
— Слушай, давай зайдем в магазин, я себе хоть тапочки какие куплю да сарафанчик или еще что?
Я принялась мысленно подсчитывать оставшиеся мне в наследство от поваренка капиталы. Если особо не шиковать, одеться можно, но дальше... Пожалуй, если не смогу разыскать Сашу, придется рискнуть...
— Дама! — гаркнуло вдруг у нас над ухом, и мы не сразу сообразили, что к нам посредством громкоговорителя обращается работница Мосгорсправки. Надо же, какой голос у нее прорезался!
Я сунулась в окошко, женщина молча протянула мне листок, а я ей так же молча деньги. Мельком глянув на бумажку, улыбнулась. Бульвар Яна Райниса, прекрасно! Узнав Сашин адрес, я повеселела. Жаль только, что телефона нет. Но это не страшно, бульвар Яна Райниса отсюда недалеко, я думаю, опасаться особенно нечего. Ближе к вечеру поеду, а пока нужно собой заняться.
— Что у нас здесь? — Толкнула дверь магазина, соседствующего со справочным киоском. На этот магазин моих капиталов, пожалуй, не хватит. Я повернулась к Алле. — Слушай, а здесь поскромнее ничего рядом нет?
— Поскромнее? — Она задумалась. — А может, на рынок?
— Давай на рынок, — вздохнула я, пытаясь припомнить, когда последний раз посещала барахолку.
Мы добрались до весьма оживленного перекрестка, перешли дорогу и партизанской тропой вышли к серому дощатому забору. Обогнув живописную помойку, повернули налево и вышли к рыночным воротам.
— Только за кошельком следи! — бросила мне Алла и спохватилась. — Ах, да!
Кошелька у меня не было, извлекать деньги каждый раз из-за пазухи не слишком удобно, поэтому я держала их в кулаке, надеясь, что выкручивать мне руки, чтобы отобрать наличность, никто не будет. Терять время понапрасну мы не стали, через десять минут я приобрела веселенький сарафанчик в цветочек, нижнее белье, сумочку и босоножки. Запихав все покупки в поли