— Отойдите от моей дочери! Что вам от нее нужно? — выпаливаю я, как только приближаюсь к столику, за которым и сидит моя дочь. Тяну руку к ней. — Вера, пойдем!
— Это вы мне? — изумляется мужчина. — Ничего себе родительница года! Сама ребенка оставила, а я еще и виноват. По магазинам загулялась, горе-мать, — качает он головой.
— Чего-о-о?!
Вот ничего не знает, а туда же — обвинять.
— Мама, я же еще не дорисовала, — дергает меня за куртку дочь.
— Дома дорисуешь!
Я наклоняюсь, цапаю рисунок и пихаю его в свою сумку, хватаю Веру за руку и удаляюсь под осуждающее качание головы незнакомца-маньяка.
А потом решительно хмыкаю и топаю прямо к стоящему неподалеку охраннику.
— Здравствуйте, — обращаюсь к нему. — На детской площадке отирается какой-то странный подозрительный мужчина в черной куртке с желтой эмблемой. Вот и к дочке моей приставал. Разберитесь, пожалуйста!
Охранник суровеет, кивает и удаляется, а я присаживаюсь на корточки и обращаюсь к дочери:
— Вера, пообещай мне, что больше никогда не будешь так убегать, хорошо? Я очень-очень за тебя испугалась!
— Хорошо, мамочка, прости, я больше не буду, — хлопает ресничками она и обнимает меня за шею.
А потом отстраняется и добавляет:
— А дядя не злой. Я в шариках попрыгать хотела, но там было занято, я села за столик. Он увидел меня, достал листок и фломастеры, предложил порисовать, пока жду. А еще спросил, где ты.
— Я?
— Ну да, где мама. Я и сказала, что ты по магазинам ходишь.
Так вот почему он так на мне оторвался.
Я встаю и чувствую, как лицо заливает краска стыда. М-да, вот это я ему удружила…
«Э нет, — тут же успокаиваю сама себя, — будь он повежливее, и я бы не сорвалась. Так что сам виноват».
Киваю, беру дочь за руку и иду с ней к Олесе.
В конце концов, ну поматерит меня этот мужчина денек-другой, а там и забудет.
Глава 6
Я бодро шагаю вперед, однако каждый шаг дается все труднее, внутри душераздирающе мяукают кошки — надсадно так, с подвываниями.
И чудится мне в их «мявах» немой укор: что ж ты, Надежда Кошечкина, творишь?
И правда, что? Да, на меня свалилось слишком много потрясений за один день, и я вполне ожидаемо сорвалась: ни за что ни про что наехала на незнакомого мужчину, который, оказывается, просто хотел помочь. И мало того что наехала, так еще и охрану на него натравила. Вот уж точно, инициатива наказуема.
«А вдруг ты права, и это все-таки маньяк?» — саркастично хмыкает сидящий на левом плече чертик.
«Ну да, ну да, — фыркает сидящий на правом ангел. — Маньяки обязательно сначала ходят по магазинам, покупают дорогущие игрушки, а потом светятся перед всеми камерами, чтобы их сразу поймали. Где еще действовать, как не в торговых центрах, где охранники чуть ли не каждые пятьдесят метров».
Они продолжают препираться, и аргументы ангела перевешивают — с каждым шагом меня все больше накрывает чувство вины, пока я не останавливаюсь окончательно. А еще настойчиво преследует и другая мысль: какой пример я подаю дочери? Точно родительница года.
Разумеется, сказанных слов я вернуть не в силах, однако кое-что сделать все-таки могу.
Я вздыхаю, закатываю глаза и резко разворачиваюсь.
— Мам, а мы куда? — задает резонный вопрос Вера.
— Вер, я очень некрасиво поступила, и хочу извиниться перед тем дяденькой, который дал тебе карандаши и фломастеры. Я зря его обвинила.
— А-а, — многозначительно выдает дочь, и мы топаем обратно.
Однако когда доходим до детской площадки, мужчины в нужной черной куртке там уже нет.
«Вот е-мое, — сокрушаюсь я про себя, — неужели его увел охранник по моей наводке? Бли-и-ин».
Я кручу головой: ну не мог он уйти далеко, времени прошло всего ничего.
Тут замечаю того самого охранника, к которому подходила, чтобы сдать с потрохами «маньяка».
Нерешительно мнусь на месте — страсть как не хочется выглядеть дурой в его глазах. Однако в конце концов шагаю вперед и скромненько так интересуюсь:
— Подскажите, пожалуйста, а где тот мужчина, который… ну… про которого я вам сказала?
— А зачем он вам? — подозрительно щурится охранник. — Можете не переживать, мы с ним разобрались.
И этот туда же — я ощущаю исходящие от него волны неприязни.
Хлопаю ресницами и тихонечко произношу:
— Извиниться хотела. Я все не так поняла, мне дочка объяснила.
Собеседник таращится на меня так, словно я доисторическое ископаемое. Неужто ожидал, что я явилась скандалить? Скорее всего.
— Э-э-э… Извиниться? М-м… Так он это… опоздали вы, милочка, ушел мужчина-то. Забрал своего сынишку с площадки и ушел.
— Спасибо.
Делать нечего, приходится топать к лавочке, где нас ждет Олеся, несолоно хлебавши.
Когда практически доходим до места, замечаю справа столпотворение. Там Дед Мороз и Снегурочка устроили целое представление.
Мысленно хлопаю себя ладонью по лбу: точно, мне ведь еще нужно найти аниматора для дочери.
Только вот что делать? Не подходить же мне к Деду Морозу с дочерью… А снова оставлять дочь с Олесей — ну, такое. Чувствую, как мой мозг начинает медленно закипать.
Впрочем, с другой стороны, сестра сейчас чувствует себя крайне виноватой, так что теперь уж точно не выпустит Веру из виду, а я встану так, чтобы видеть их обеих. Выход? Вполне. Так и сделаю.
Я подвожу дочь к Олесе, которая вскакивает с лавочки при виде нас.
— Нашлась?! Фух… Надь, прости меня, пожалуйста!
Она смотрит на меня полными слез глазами. Сразу вижу, как перенервничала, вон, и губы дрожат, и куртка вся в шерсти — это она свою шапку так раздербанила.
Мне хочется сказать ей много-много ласковых слов, однако тут не время и не место — проведу воспитательную беседу дома. Ограничиваюсь коротким:
— Потом поговорим. Посиди тут с Верой еще пять минут, мне вон туда надо.
Я киваю в сторону аниматоров.
Сестра следит за моим взглядом, а потом берет племянницу за руку.
— Иди.
Я несусь к Деду Морозу, постоянно оглядываясь на своих девчонок. Машу рукой, чтобы обратил на меня внимание, а когда добиваюсь осмысленного взгляда, жестом прошу подойти.
— Здравствуйте, Дедушка Мороз, — улыбаюсь вовсю, когда он наконец подходит.
— Давай быстрее, красавица, — торопит меня аниматор, — детишки ждут. Что случилось?
Вкратце обрисовываю ему ситуацию.
— М-да… Вы б еще тридцать первого обратились. Конечно, свободных аниматоров нет, уж извините, — разводит руками Дед Мороз. — Боюсь, вам сейчас в любой компании откажут, у всех аниматоров давно все расписано.
Я опускаю голову и чувствую: вот она, последняя капля — слезы готовы сорваться с глаз.
— Понятно… — печально шепчу я. И всхлипываю.
Дед Мороз кряхтит, задумчиво изучает меня долгим взглядом и вдруг выдает:
— А знаете что? Кажется, для такой красавицы у меня все-таки есть один Дед Мороз. Только он не из нашей компании, и свободен у него всего один час тридцать первого числа, так что не обессудьте. Устроит?
— Да, да, конечно да! — Я хватаю аниматора за руки в варежках и благодарно их трясу. Все равно мне точно не найти варианта лучше. — Спасибо! Давайте его номер.
Вот оно, мое новогоднее чудо.
Ура, Деду Морозу для Верочки быть.
Глава 7
Я сижу за кухонным столом, прижимая телефон к уху плечом, и чищу мандаринку — третью, кажется, или даже четвертую.
Оглядываю эверест из шкурок, отправляю дольку в рот и блаженно щурюсь.
— Галь, по-моему, ты преувеличиваешь.
Подруга пытается мне вталдычить, что приглашать в дом незнакомого мужика на роль Деда Мороза — плохая затея. Вот все так делают, но именно для меня это плохая затея, видите ли.
— Что значит преувеличиваю? Ты его знаешь? Ты его видела? Он не от компании, а частник. Мало ли что! Ты вообще телевизор смотришь?
— Сама знаешь, что не смотрю, — хмыкаю я.
— Во-о-от! — тоном училки тянет Галя, и я прыскаю со смеху, представляя, как она в этот момент поднимает указательный палец и сверкает глазами.
— Может, хватит?
— Ничего не хватит! Если бы ты смотрела телевизор, то знала бы, что у нас в городе орудует банда Дедов Морозов…
— И что делают? Задаривают подарками или щекочут до истерики?
— Очень смешно, — бурчит подруга. — Нет, всего лишь проникают в дом и воруют то, что плохо лежит. Полиция просит всех быть бдительными.
— Галь, полиция всегда это просит. Ну ладно, когда придет мой Дед Мороз, я скажу: жаль, что муж не успел вернуться к поздравлению, но будет с минуты на минуту. Так тебе будет спокойнее?
— Будет.
На том и останавливаемся.
Я кладу трубку, убираю мандариновый погром со стола и иду в спальню, где дочь рисует своих любимых амонгасиков.
— Верочка, пойдем купаться?
— Пойдем.
Вскоре чистая и душистая дочь, завернутая в полотенце, на моих руках кочует из ванной комнаты в спальню.
Вера поставила мне сложную задачу: сегодня она должна быть красивой. Но не как обычно, а как будто над ней поколдовала фея — та самая, что наряжала Золушку.
Правда, прическа ей нужна с елочкой из ленты сзади. Легко сказать… Я несколько дней рылась в интернете и изучала разные схемы плетения, в итоге остановилась на варианте, который понравился нам обеим больше других.
— Ну что, приступим? — улыбаюсь я дочери.
Она усаживается на стульчик, а я вооружаюсь необходимыми инструментами, как заправский парикмахер-стилист. Однако успеваю только аккуратно разделить волосы, как в дверь звонят.
Мой взгляд непроизвольно падает на часы. Странно. До прихода Деда Мороза еще полтора часа, а больше я никого и не жду.
— Верочка, посиди, пожалуйста.
Выхожу из спальни и иду открывать дверь, а там…
Борис собственной персоной.
Точнее, узнаю я его только по пальто, потому что перед лицом он держит огромный букет роз.
— Что тебе надо? — весьма недружелюбно интересуюсь я.