Мать знала цену вещам и деньгам. «Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи», - любила повторять она. Квартира Вельяминовых была обставлена громоздкой импортной мебелью, в гостиной было даже пианино, хотя никто в семье не играл. На полках серванта радужно переливались наборы дорогого хрусталя. Юрию подчас было неловко приводить домой товарищей, таких, к примеру, как Сережка Старков, который носил лицо-ванный и заштопанный на локтях пиджак. Когда отчим пытался возразить против очередной дорогой покупки» мать находила столько доводов в пользу нового приобретения, что он шутливо поднимал вверх руки. Авторитетный и, по мнению некоторых, даже своевольный директор завода дома становился мягким и уступчивым человеком.
- Упреки мои он по-своему истолковал, - продолжала рассказывать мать. - Чаще стал подряжаться в дальние рейсы, они были выгоднее. Отдежурив в больнице, я целыми днями сидела одна…
В голосе матери звучали грустные нотки. Чувствовалось, что даже теперь, через много лет, она жалеет себя ту, прежнюю, одиноко сидящую возле полутемного окна. Но Юрий поймал себя на мысли о том, что ее рассказ не вызывает у него сочувствия. Ведь существует множество профессий, неизбежно связанных с расставаниями: моряки и зверобои, полярники и геологи, археологи и журналисты. Послушать мать, так людям этих профессий надо запретить обзаводиться семьями, чтобы не страдали их бедные жены.
- А он словно и не видел моих переживаний. На командировочные деньги привозил пустячные подарки и приводил в нашу комнатушку шумливых приятелей. Не доходило до него даже то, что я уже в таком положении, когда не очень хочется принимать гостей. Я уже собиралась в родильный дом, а он вдруг отправился в рейс куда-то на север, сослался на то, что вот-вот наступит распутица, надо обязательно доставить буровикам важный груз, а лучше его никто не знает маршрута…
Мать горестно вздохнула и покачала головой, словно подчеркивая этим неслыханную черствость своего первого мужа.
- Ты не думай, сын, - после паузы сказала она, - что я нарочно хочу очернить его… твоего отца. Я знаю, что еще древние говорили: «О мертвых или хорошо, или ничего». Но ты сам просил рассказать всю правду, вот я и рассказываю тебе, ничего не преувеличивая и не преуменьшая. Может, в чем-то я и ошибалась тогда; проживи мы с ним подольше, возможно, все бы и образовалось…
- Он много пил? - вновь перебил Юрий мать.
- Как тебе сказать… - замялась она.- Домой он пьяным не приходил, но мне говорили, что там, на севере, куда их автоколонна возила грузы, там шофера почти не просыхали…
- Что же было дальше?
- Дальше родился ты. Роды у меня были трудными. Врачи говорили потом, что серьезно опасались за мою жизнь. Чудом, Юра, ты не остался сразу круглым сиротой. В общем, несколько суток лежала я в тяжелом состоянии и мне не решались сообщить страшную весть о нем. Лишь когда я окрепла, то обо всем узнала. К тому времени его уже похоронили. В больнице меня навестила его сестра, та самая, которой он помогал. Утешала, в деревню к себе звала, говорила, что дом у нее большой, крестовый, места всем хватит, что работа у них в медпункте найдется…
- А как же с ним получилось, мама?
- Обыкновенно. Погнал машину напрямик через реку. А лед был уже плохой, вот и не выдержал. Наверное, под хмельком он ехал, иначе бы не сделал подобной глупости… Я же, когда из больницы выписалась, комнатенку нашу сдала, обратно к маме переселилась. С ней и жила до тех пор, пока не встретила Валериана Дмитриевича. Остальное все тебе известно. Скажу только, что, если бы не Валериан Дмитриевич, никогда не быть мне врачом. Он и кашу тебе варил, и штанишки твои стирал. В три годика ты заболел диспепсией, так у Валериана Дмитриевича брали кровь и тебе переливали. Так что с тех пор вы стали кровными родственниками…
- Эта женщина, сестра отца, она жива? - спросил Юрий.
- Его сестра? Прости меня, Юра, но я не знаю. Она еще однажды приезжала через год, а потом, когда Валериан Дмитриевич усыновил тебя, я попросила ее в письме оставить нас в покое. К ее чести, она оказалась умной женщиной, все поняла и больше нас не беспокоила.
- Это же жестоко и несправедливо, мама! Она ведь моя родная тетка, тем более одинокий человек!
- Пусть жестоко, но это было необходимо. Мы думали прежде всего о тебе. Постой… Ты говорил, что Старковым все рассказала какая-то женщина. Неужели это была она?
- Я же говорил, что та женщина работала вместе с тобой в больнице!
- Да, верно. Я запамятовала. Медперсонал у пас часто менялся, трудно предположить, кто мог сделать такую подлость.
- Разве это подлость, мама?
- А что же еще, по-твоему?
- Это правда. Пусть горькая для меня, но правда.
- Это как раз тот случай, когда правда является настоящим злом.
- Значит, лучше сладкая ложь?
- Все это высокопарные слова, Юра!
- Пусть… Скажи, ты не забыла адреса моей тетки?
- Адрес я не забыла. Коли тебе так хочется, пиши…
ГЛАВА 5
У Федора Ермоленко душа, как говорится, нараспашку. Уже через несколько дней после знакомства Юрий знал всю его родословную. И про то, что дед Федора в гражданскую войну был рядовым бойцом у легендарного начдива Пархоменко, а в Великую Отечественную сам командовал дивизией и погиб возле родного города Киева. И о том, что отец Ермоленко тоже кадровый военный, подполковник, сотрудник Киевского горвоенкомата.
- Понимаешь, Юрко, - откровенничал Федор, - передо мной никогда не стояло вопроса о выборе профессии. Все было заранее предопределено - продолжать семейную традицию. Но когда в училище поступил, тут и заело. Оказалось, что не приучен я к дисциплине. После домашних вольностей в казарме мне небо с овчинку показалось. Взысканий нахватал, как паршивая овца репьев. Да и способности мои оказались более чем скромными. Хвосты за собой с курса на курс тащил. А теперь не сладко приходится мне с таким теоретическим багажом…
Страшно огорчился Ермоленко, когда новый комбат временно поселился в общежитии. Гвардии майор Родионов вставал ровно в шесть и в любую погоду отправлялся на спортплощадку. Его примеру последовали другие офицеры. Федор же за лишние полчаса утреннего сна готов был пожертвовать завтраком. А теперь и ему приходилось, ворча, заводить с вечера будильник.
- Скоро на мне, как на весеннем зайце, жиринки не останется, - сокрушенно вздыхал он.
- Вот и хорошо, - подзадоривал товарища Юрий. - Десантнику лишние килограммы вовсе ни к чему.
Поначалу Русакова даже забавляло то, что Федор любил щегольнуть в разговоре броским сравнением. Неуклюжего человека называл слоном в посудной лавке, бережливого - скупым рыцарем, разговорчивого - ветряной, мельницей. А однажды, когда гвардии капитан Миронов в присутствии других взводных отчитал Ермоленко за упущение по службе, тот постучал согнутым пальцем себе по лбу и буркнул:
- Омниа меа мекум порто…
- Чего? - резко обернулся к нему командир роты.
- Все мое ношу с собой, товарищ гвардии капитан! - тотчас перевел свою латынь Федор.
Все прыснули, и даже сам Миронов не смог сдержать улыбки.
Федор первым поздравил Юрия, когда тому присудили переходящий вымпел.
- Есть в тебе, Юрко, флотская косточка! - сказал он. - Я вот кадровый офицер, а третий год похвастать нечем. Числюсь хроническим середняком… Послушайся моего доброго совета, оставайся в армии насовсем. Не знаю, был ли ты хваленым инженером, только взводный из тебя мировой получается!
Сам того не ведая, Федор угадал тайное желание гвардии лейтенанта Русакова.
Совсем недавно Ермоленко заявился в общежитие необычно взбудораженным.
- Все! - радостно завопил он, швыряя портупею.- Хватит страдать, да здравствует наслаждение! - И запел, нещадно фальшивя:
На заре ты меня не буди,
На заре буду сладко я спа-а-ть!
Комбат изволил перебраться в личные апартаменты. Я со своими хлопцами вещички помогал грузить…
Судя по его лукавому, радостному виду, Федор чего-то недоговаривал. Но Юрий не стал выспрашивать. Все разъяснилось двумя днями спустя, в субботу.
- Чем ты занимаешься вечером, Юрко? - поинтересовался Федор.
- Книжку заполучил интересную, намерен почитать.
- Какую?
- Журнал «Иностранная литература» с повестью Франсуазы Саган.
- Клубнички, значит, захотелось?
- А ты уже прочел?
- Нет, но знаю, что за птичка эта сочинительница. Я люблю в критические разделы журналов заглядывать. Критики ведь лоцманы в книжном море!
- Зато я до всего дохожу своим умом,- насмешливо взглянул на приятеля Юрий.
- Ну ты у нас Сократ, а не свой брат!.. Слушай, отложи Франсуазу до завтра. Выручи меня, сходи обеспечивающим на танцплощадку.
- Еще чего! - насмешливо фыркнул Юрий.,- Легкая музыка - твоя страсть.
- А про должок изволили забыть? Кто ваши капониры рыл?
- Ты бы сперва объяснил, в чем дело,- сдался Юрий.
- Понимаешь, свидание у меня. С одной чудесной дивчиной.
- Тю-тю! - удивленно присвистнул Юрий. - Наш пострел и тут поспел.
Ему пришлось облачиться в выходной мундир, сменить сапоги на туфли, а берет на фуражку. Из большого настенного зеркала на него глянул пижонистый лейтенант с усмешливо поджатыми губами.
Что означает должность обеспечивающего, Юрий толком не представлял, хотя не раз уже обеспечивал и спортивные игры, и медицинские осмотры, и экскурсии. В уставе таковой не предусмотрено, а потому -прав никаких, обязанности тоже весьма смутные: гляди в оба, как бы чего не вышло. Остряки называли обеспечивающих дежурными пожарниками.
Танцплощадка находилась в старом тенистом парке, исполосованном многочисленными тропинками. В раковине открытой эстрады настраивал инструменты матросский оркестр, наполняя парк разноголосым пиликанием. В аллеях было пока малолюдно, лишь на ближних скамейках скучали несколько девушек, ожидая, когда отпустят из казармы кавалеров.