Вообще хочу сказать, что на войне юмор – это очень хорошо. Это правильно. И тут кашу маслом не испортить, потому что война сразу напомнит тебе, где ты находишься, когда тебе становится весело. Обязательно напомнит. Я проснулся и дошёл до той высотки, посмотреть, не нужна ли моя помощь, хотя знал, что не нужна. Но надо же было показать, что я ответственный и изобразить такое наигранное недовольство, что, мол, почему меня не разбудили и тому подобное. Внутри себя я хвалил себя за находчивость и радовался до жопы. Пока не наткнулся на картину, которая опустила меня на землю и заставила вспомнить, где я нахожусь и зачем.
С этой высотки Говард работал из ПТУРа по целям, расположенным в Углегорской ТЭС или возле неё. А внизу, у подножья, кучковался мирняк. Жители Светлодарска или около того. Они ждали ящики из-под этих самых струн. Да вообще из-под чего угодно ящики. Помню тусклые пятна лиц в сумерках. Никогда сильно не всматривался. И потом – тоже. Старики и молодые, не различить особо. В нелепой одежде, навроде такой, что мы на даче надеваем. Грязные, жалкие. Такое ощущение, что это были персонажи из какого-то постапокалиптического фильма вроде «Безумного Макса» или «Водного мира».
Ящики им были нужны, чтобы согреться в подвалах многоэтажек, где они укрывались от огневых налётов. Ящики, благодаря которым они могли себе позволить иногда есть горячую пищу. Ящики, которые были для них электричеством, газоснабжением и отоплением. Ящиков хватало не всем.
И главное – запах. Нет не гнилой или там говна какого. Нет. Эти запахи знакомы, ничего необычного. От них разило отчаянием. Какой-то непреодолимой безнадёгой и горем. Я даже невольно отвернулся и не смог на них смотреть. Это было истинное лицо войны. Не горящее железо, не искры тридцатки из БМД, даже не кишки, намотанные на гусеницы. Эти мирные, которые по каким-то причинам не смогли свалить из зоны боевых действий. Это и есть война. Это то, ради чего мы воюем и идем на смерть. Чтобы такого дерьмища не было на нашей земле. Не дай Бог. Я не драматизирую, как вы помните, тут только реальный, мать его, нарратив.
А в это время Говард насыпал свинорылым, как из брандспойта! Самый молодой боец, кого наградили Платиновой звездой ЧВК «Вагнер». За его голову пидоры назначили награду в почти сто тысяч американских рублей. Почти 500 подтверждённых целей! Ахуеть можно!
Уже потом, на позициях, я придумал смешную штуку. Мы сидели в окопах, и когда пролетал болид, выпущенный Говардом, поднимали руки вверх и орали: «Слава Говарду!» Без юмора, как я уже говорил, в том дерьме, что мы были, можно сойти с ума. Десятки, а то и сотни жизней парней были спасены благодаря этому пиздюку из Калининграда.
Потом данная эстафета перешла к Щорсу, но с ним встреча ещё впереди.
15
Утром следующего дня пришло распоряжение от Мёрфа.
«Вновь прибывшим привести себя в состояние боеготовности и быть готовыми выдвинуться в любую минуту».
Я в сотый раз осмотрел начищенный и смазанный автомат. Теперь ты мне дороже члена, братец! Перебрал шмурдяк, проверил рассыпуху, проверил сбросы на ратнике. Я готов! В районе двух-трёх часов за нами приехал Шинник. Мы прыгнули в «Патрик» и помчали в неизвестном мне направлении. Тормознули в частном секторе, выгрузились и двинули дальше своим ходом. Прячась под деревьями и пересекая открытку бегом, мы дошли до гаражей. Нырнули на эту территорию. Фишка нас встретила и провела внутрь. Сказали ждать. За нами должен зайти командир группы и забрать на позиции.
В гаражах я познакомился с Омником, он был наш медик. Небольшого роста плотный парень. В душе не чаю, откуда он. Особо с ним в дальнейшем не общались, но капельницы он ставил отменно!
Мы расположились кто на чём: кто – на диване, кто – на стульях возле стола, а кто и вовсе на шмурдяках. На столе была какая-то скромная жратва, и нам ещё выдали пайки. Напились чая, перекусили. Пришёл Бомбалейло. Он меня помнил по Обухово, я его – нет. В общем, неважно. Поговорили с ним. Бомбалейло подогнал мне влажных салфеток, из запасов подкинул сигарет. Принял как родного. До этого Цыган подогнал мне броню. Каторжанское прошлое возвращало не выплаченные дивиденды.
Как вы знаете, революции делают романтики, а пользуются результатами прагматики. До того как наркодвижение в Металлострое рухнуло, пролилось очень много крови и умерло до фига людей от передозов. Бесполезно умерло. И всё же мы сломали эту систему в Металке, а на смену нам пришёл другой актив. Прагматичный и предприимчивый. В лице Бомбы и Цыгана. По их словам, они тогда, в те свои срока, миллиона по четыре подняли. Это если округлить. Коррупция, чего уж там. Люди зарабатывают в любых условиях. Это нормально. И здесь парни не потерялись, зашли раньше и на правах освоившихся помогли мне уже на войне.
Потом, в какой-то момент, началось движение. Занесли Цыгана. Осколок на излёте прилетел в башку. Получил лёгкую контузию. Третью или четвёртую по счёту. Надо сказать, что Цыган был на хорошем счету. Смелый и рисковый штурмовик. Его положили на диван. Омник поставил капельницу, и Цыган уснул.
Отдельно расскажу об этих парнях. Уже весной 2022 года Первый начал прорабатывать проект «К». Началом стало Санкт-Петербургское ГУФСИН. Первая партия проектантов была собрана из парней с Яблоневки, Обухово и обоих Форносово. Набрали их, кстати, очень быстро. Набор был качественный и умелый. Рубились они знатно. Но сказка о том, как они вырезали хохлов сотнями одним ножом, конечно, сказка. Мне грело сердце, что это были парни из Питера. Многие из них проявили себя достойно. Некоторые стали командирами взводов. В дальнейшем качество человеческого материала упадёт. Но это будет в дальнейшем. В нашем же взводе из проекта «К» было порядка двадцати человек. Почти все они вернутся домой. Почти все.
Наступал вечер. Нас распределили на фишки. Хоть вроде бы и тыл, потому что линия боевого соприкосновения была уже почти у самой ТЭС, но проникновения ДРГ противника никто не исключал. Командира группы ещё не было. Затем, когда уже стемнело, в гаражи зашёл молодой человек лет сорока. Представился Роммелем. Назвался нашим командиром. Мы откликнулись. В нашу группу вошли я, Апка, Артишок, Пробел, Маздур, Соляра, Декади, Сновид, Кетон (но так как он имел опыт снайпинга, то его сразу дёрнули на Небо, и в группе он практически не бывал, за редким исключением). Вид мы все имели, конечно, так себе. Роммель познакомился с нами со всеми, довёл, что скоро будем выдвигаться. Проводников до наших позиций не было. Мы их ждали. К ночи за нами всё-таки пришли.
Мы стали по одному выныривать из массива гаражей, стараясь соблюдать дистанцию и не терять еле видную во мраке вечера спину товарища. Шли тропой вдоль большой водопроводной трубы. Вдали были слышны разрывы и предвещающий звук полёта снаряда, прорезающего воздух. Мы крались, максимально убрав все звуки, общаясь только с помощью жестов. Я поймал себя на мысли, что всё-таки не зря сходил на несколько занятий по штурмовой подготовке в Молькино.
Справа – труба, слева – насыпь, разделяющая водохранилище Углегорской ТЭС и реку Лугань, разделяющую противника и нас. Струна шириной тридцать метров, готовая в любой момент лопнуть и разорваться в темноте стрелкотнёй и разрывами гранат. Но пока всё было тихо. Шли по одной только проводнику известной тропе. Контролировали фланги и в случае увиденного впереди поднятого кулака были готовы, понизив горизонт, раствориться в чернозёме.
Меня часто укоряют, что надо писать о своих эмоциях, мол, струйка пота стекала по моему виску и внутри всё клокотало от пережитого, а глухими ударами кувалды пульсировала вена в жопе. Естественно, не забываем про беспилотники, артиллерию и танки противника. В придачу свиномордый хохол, высматривающий в ПНВ, крадущуюся в ночи русню, которую он планирует резать.
Эмоции! Да ну! На самом деле ни хуя не клокотало и не пульсировало. В реальности ты тащишь себя, тащишь БК с автоматом и бронёй на себе, да ещё и шмурдяк. Какие на хрен эмоции? Дошёл, упал. Отдышался, дальше пошёл. Вот и весь хуй до копейки! Наблюдение, контроль и уничтожение – вот твои действия. Иначе проебал – убило.
Впереди произошла заминка. Мы кого-то встретили. Поступила команда рассредоточиться, и мы упали по сторонам этой огромной канавы, или осушенного канала. Я скинул рюкзак и двинулся ближе к точке встречи. Там стояло трое парней. Рубик, наш проводник, и ещё двое.
– Парни, а где Бита? – спросил я. Мне очень хотелось увидеться с Битой.
– А ты кто такой, что Битой интересуешься? – ответил мне один из двух парней. Это был Сяпа. – Я – подельник Биты.
– Близкий я его.
– Бита на позициях, – сказал Сяпа.
Это была моя первая встреча с Сяпой, второй был Рич. Рич и Сяпа – оба мои земляки, с Питера. Проектанты. Они одними из первых зашли на Украину добровольцами. По-моему, с Яблоневки их забрали, не помню точно. А может, один из них из Форносово. Пройдёт время, и эти двое будут эвакуировать меня на квадроцикле по осенней распутице, когда я подорвусь на лепестке.
Итак, нас довели, и Роммель начал размещать нас по нашим точкам. 135-я точка, в районе дач у Светлодара. Наверное, как день ухода в армию или первый день студенчества, я запомню её навсегда.
Сюда меня отправили вместе с Солярой. На склоне оврага, под раскидистым деревом уже был выкопан небольшой окопчик, и нам предстояло его углубить. Поколупавшись в потёмках, мы бросили это гиблое дело и договорились, кто первый отдыхает. Соляру я отправил первого спать, и мы разошлись. Соляра кинул кости под куст, на устроенную из какого-то хлама и рюкзаков кровать. Я остался наблюдать в окопе.
Ночь выдалась холодной после дождя. Вроде всё тихо. Только рация в руках потрескивала обрывками переговоров в эфире! Первый символ власти, хуле! Шёл какой-то движ, искали некоего Фарша. Потом я услышал голос Биты в эфире:
– Вижу какое-то движение.
– Бита, ты окружён, всё в порядке, – ответили ему, – в смысле окружён своими.