— Да, да, — рассеянно поддержал Айрапетов. — Мама у нас славится хлебосольством, умеет организовать отдых. Каких только друзей в нашем доме не бывало! И все оставались довольны.
Появившаяся с подносом официантка прервала разговор. По тому, как плотно был загружен поднос судочками, тарелками и запотевшими бутылками с чехословацким пивом «Дипломат», Антон понял: Евгении Петровне удалось «кое-что» организовать недурно. Вроде бы спохватившись, она попросила официантку принести еще и коньяк, но Бирюков наотрез отказался.
— Ни пива, ни спиртных напитков не употребляю, — заявил он и для убедительности приврал: — Спортом занимаюсь.
Евгения Петровна весело засмеялась:
— Коньяк спорту не помеха. Я знаю спортсменов, которые пьют как лошади.
— Каким же видом спорта они занимаются, Винболом? — съязвил Антон. — И на какие средства?
— Не забывайте, что деньги на юге имеют иную цену. Люди едут к нам отдыхать. Они не трясутся над рублем, а ищут место под солнцем теплее…
— Некоторые так сильно увлекаются теплом, что с конфискацией имущества попадают в места, где солнце светит, но не греет, — с улыбкой сказал Бирюков.
— Совершенно правильно, — тоже улыбнувшись, неожиданно согласилась Евгения Петровна. — Живя на одну зарплату, швыряться деньгами не будешь. Вот мы, например, с. мужем неплохо получаем. Однако чтобы купить «Волгу», нам пришлось скапливать сбережения около десяти лет. Примерно столько же копили на дом. Зато теперь живем как в раю. Мне очень хочется, чтобы вы погостили у нас. Приезжайте, честное слово, не пожалеете.
Айрапетов молчал. Он почти не притрагивался к еде, задумчиво тянул пиво и закуривал одну сигарету за другой.
— Игорек, ты много дымишь, — упрекнула Евгения Петровна.
— Случилось несчастье со знакомой мне хорошей девушкой, — раздавливая в пепельнице окурок, проговорил Игорь. — Никак не могу представить…
— Ты был с ней в близких отношениях?
— Ну что ты, мама…
— Тогда к чему так сильно переживать? Понимаю, всякое несчастье причиняет боль. Если ты чем-то можешь помочь этой девушке, то помоги. Если нет, какая польза от твоих переживаний?.. Надо смотреть на жизненные гримасы трезво и не забивать голову чем попало. Не забывай, что у тебя диссертация на носу.
Зал ресторана быстро заполнялся посетителями. Свободных мест почти не оставалось. За соседним столом жгуче-крашеная, похожая на цыганку брюнетка лениво разговаривала с лысеющим мужчиной. Время от времени она откровенно стреляла в Айрапетова черно-сизыми, как переспевшая слива, глазами. Появился сутулящийся косматый парень. Огляделся, торопливо подошел к Айрапетову:
— Привет князю Игорю! — произнес театрально и покосился на свободное место.
— Занято, старик, — не ответив на приветствие, коротко бросил Айрапетов.
Парень нетрезво улыбнулся. Как ни в чем не бывало подошел к брюнетке, бесцеремонно обнял ее за плечи, что-то сказал и подался к эстраде, где музыканты уже настраивали инструменты.
Вентиляторы вытягивали из зала табачный дым, сизыми лентами поднимающийся над столами, приглушали разнобой голосов. Худенькая миловидная певица запела в микрофон песенку, которую Бирюков слышал впервые. На певицу никто не обратил внимания. Казалось, она делает приятное только для самой себя.
— Чувствую, вам надо побыть одним, — неожиданно сказала Евгения Петровна. — Пойду хоть из окна ресторана погляжу на ваш город.
Айрапетов, не говоря ни слова, кивнул, и она грациозно удалилась. Антон рассматривал гомонящую разновозрастную публику, из профессионального интереса пытаясь отличить случайных посетителей от завсегдатаев. Игорь, наоборот, сидел с таким задумчиво-равнодушным видом, как будто окружающего не существовало.
Певицу на эстраде сменил косматый парень, здоровавшийся с Айрапетовым. Шагнув из стороны в сторону, он поднес к губам микрофон, словно хотел его поцеловать, и тотчас громко заиграл оркестр. Гул в зале заметно стал утихать. Посетители удивленно заводили головами, поворачиваясь к эстраде. Парень выждал, пока музыканты закончили играть вступление, еще больше сгорбился и хрипловатым голосом почти заговорил по слогам:
Я сегодня до зари встану
По широкому пройду полю,
Что-то с памятью моей стало —
Все, что было не со мной, помню…
Айрапетов, глянув на певца, с усмешкой бросил:
— Пить меньше надо.
Оркестранты не жалели сил. Мелодия металась в тесных стенах ресторана, дребезжала стеклами окон. Казалось, ей невыносимо больно в этом зале, и она изо всех сил рвется в широкое поле, где «обещает быть весна долгой» и «ждет отборного зерна пашня». А певец, уставившись осоловевшими глазами в пол, не чувствовал этой боли, сутулился старичком и, раскачиваясь с боку на бок, тянул по слогам:
Я от тяжести такой горблюсь,
Но иначе жить нельзя, если…
— Идиот! Такую песню опошляет, — с внезапной злостью сказал Айрапетов.
— Да, — согласился Бирюков, — репертуар не к месту.
— Сейчас я сорву этому соловью голос.
Игорь щелкнул шариковой авторучкой и на бумажной салфетке размашисто написал: «Старик!»… Чуть подумав, густо зачеркнул написанное и, сменив наклон почерка влево, быстро застрочил: «Старик! Пока ты здесь горбишься от тяжести, Ольга в «Космосе» с Юриком Водневым шейк выкручивает. Целую». Сложив салфетку вчетверо, подозвал одну из официанток и показал ей на только что кончившего петь парня:
— Танечка, передай, пожалуйста, вот тому молодому Карузо.
Официантка быстро прошла между столиков и выполнила просьбу. Парень осоловело уставился в записку и вдруг, чуть не запутавшись в микрофонном шнуре, ринулся с эстрады через зал к выходу.
— Порядок, — усмехнулся Айрапетов. — Максимум через десять минут будет в вытрезвителе.
— О какой Ольге вы писали? — спросил Антон.
— Сотрудница моя. По молодости выскочила замуж за этого тенора-алкоголика, теперь мается. Ревнив, как Отелло. Видели, как фамилия Воднева сейчас сыграла? Это отличный парень, бывшая Ольгина любовь. Сменила, дуреха…
— Они что, правда, в «Космосе»?
Игорь засмеялся:
— Юрик второй год на Камчатке служит. Не усек «Отелло» подвоха с пьяных глаз. — И вдруг посерьезнел. — Кстати, это тот самый Олег, с которым у Люды Сурковой произошел конфликт в моей квартире.
— Что ж вы раньше мне не сказали?
— Даже не стукнуло… — Айрапетов приложил палец к виску. — Да и выяснять в таком состоянии что-либо у него бесполезно, он же в стельку пьян.
«Не умышленно ли ты его отсюда выпроводил?» — задал себе вопрос Бирюков и не успел сделать никакого вывода. Айрапетов заговорил снова:
— Если хотите встретиться с Олегом, завтра провожу к нему на квартиру. Или приходите сюда к открытию, утром. Олежка, как пить дать, опохмелиться нагрянет. Хоть и алкоголик, но мужик он сравнительно искренний, крутить перед вами не станет. Если что-то замнет, могу помочь. Передо мною Олег как перед богом…
К столу вернулась Евгения Петровна. Антон решил, что пришло время закругляться, достал деньги и положил на стол.
— Что за фокусы? — удивился Айрапетов. — Я приглашал на ужин, я и расплачусь.
— Ну, зачем же вам расплачиваться. Мы не настолько знакомы, чтобы платить друг за друга.
— Нельзя быть таким щепетильным, — обиделась Евгения Петровна. — Вам не взятку дают, не на сделку сбивают. Просто Игорек хотел с вами откровенно переговорить, я поэтому и уходила от стола. — И она небрежно бросила к пятерке Антона еще десять рублей.
Когда Бирюков заявился к Стукову на квартиру, Степан Степанович со Славой Голубевым пили чай.
— Где ты пропадал? — быстро спросил Слава.
— В «Сибири» ужинал с Айрапетовыми.
— Ого! В какую же сумму Игорю Владимировичу обошлось угощение?
Антон устало сел к столу:
— Не дури, Славочка. Из собственного кармана расплатился.
— Ну и как они, Айрапетовы?
— С руками и ногами. Не пойму, ради чего меня приглашали в ресторан: то ли для того, чтобы Игорь рассказал, что уговорил Остроумова явиться в уголовный розыск с повинной, то ли, чтобы Евгения Петровна зазвала к себе в гости.
— А вот нас со Степаном Степановичем по гостям не приглашают, — Слава шутливо вздохнул и посмотрел на Антона так, как будто знал что-то интересное.
— Не томи, Славочка, — попросил Бирюков. — Рассказывай, как Айрапетов вел себя в аэропорту.
— Игорь Владимирович несколько раз изволил куда-то звонить из кабинки телефона-автомата, — прежним тоном продолжал Голубев. — Заходил в сберегательную кассу, никаких операций там не сделал. Ровно сорок пять минут куда-то катался на такси. Куда, не знаю, потому как догнать не на чем было. Номер машины запомнил, завтра найду таксиста и узнаю. Короче говоря, у меня сведения не густые, а вот у Степана Степановича поинтересней…
— Какие? — оживился Антон.
Стуков отодвинул пустой стакан.
— Светлана Березова, Антоша, нам сюрприз преподнесла. Анализ слюны на конверте, который она нашла у Костырева, показал, что заклеивал конверт мужчина, а почерковедческая экспертиза предполагает — адрес написан измененным почерком Игоря Владимировича Айрапетова. Завтра следователь возьмет у него официальный образец, по которому почерковеды дадут точное заключение.
Бирюков живо представил, как в ресторане Игорь бойко начал записку горбившемуся певцу, потом перечеркнул написанное и изменил наклон почерка влево. С таким же наклоном был подписан конверт, найденный Светланой у Костыревых. По необъяснимой аналогии вспомнился томик стихов Петрарки в чемодане Костырева, на нем — рукой Березовой надпись: «Солнышко! Не сердись на меня». И вдруг в совершенно иной окраске представился случай нападения хулиганов на Березову. Кто-то боялся ее приезда из райцентра. Березову поджидали возле дома, вырвали сумочку, чтобы знать, что она в ней везет. Если бы Светлана заранее не отдала конверт… И снова вплетался Айрапетов. Игорь дежурил по «Скорой помощи», машина которой увезла Березову.