Я продолжал сидеть у левого борта, с каменной рожей упрямо следя за появлениями каких-нибудь новых пакостей. Но всё было тихо. Подозрительно тихо.
Несколько раз я ловил на себе заинтересованные взгляды Гадюки. Но я здесь не затем, чтобы удовлетворять чьё-то любопытство.
Наш транспорт шёл дальше, медленно, но надёжно, словно заранее презирая эти бесплодные земли. Эх, если бы было можно выехать на нормальный асфальт… Да где тот асфальт? Наверное, где-то в другом мире, в той моей прошлой жизни, которую я уже давно потерял.
— Здесь поворачивай на север, — сказала Гадюка, хлопнув по плечу Марлина.
«Север» на серых кластерах, где ничто не указывает на стороны света, кроме светила, неизменно поднимавшегося на востоке, — направление растяжимое. Но Марлин как-то понял.
— Угу, — кивнул он в ответ и выкрутил руль.
Я не отрывал взгляда от этого безжизненно-пыльной инопланетной степи. И понимал — это лишь разминка. Чувство опасности нарастало, плотно обступая нас. Мы, как орех в жерновах, могли в любой миг треснуть. Но вместе с тем, я не видел объективных причин для паники. Что бы ни бросил нам Улей впереди, мы отстреляемся или надавим на газ. Выживать в этом мире — уже своего рода высший смысл и сверхзадача. Так я наблюдал за серым миром снаружи самопального броневика, а мир недобро смотрел на меня.
Глава 42
— Орк, — не умолчала Гадюка.
— М? — максимально скомкано ответил я, не желая влипать в разговоры.
— Медведь сказал, что ты завалил одного из серых, — продолжила рыжая. — Да ещё и в ближнем бою. Смахивает на байку. Это правда?
— Ты сама как думаешь? — буркнул я.
— Не так давно наш отряд сцепился с другим отрядом стронгов… Слышал?
— Слышал, — дёрнул плечом я. — Но не уверен, что правду. Дела стронгов меня не волнуют. Так-то я знахарь…
Марлин усмехнулся, но ничего не сказал.
— Тогда несколько десятков серых тварей покрошили две механизированных роты стронгов. (* отсылка к двухтомнику «S-T-I-K-S. Богиня Смерти») Говорят также, что ты поднял восстание на мясной ферме муров, — вместо него развила тему Гадюка. — Да и то, как ты показался себя в сражении с сектантами… Как-то не очень на знахаря похоже.
Я пожал плечами и промолчал. Но тишина длилась недолго.
— Нам сказали, что ты самый компетентный в отряде по Реликтам. Как они выглядят? Чего нам ждать?
Я задумался, что же ей ответить. Да по правде говоря, сам не имел чёткого представления, что именно мы, собственно, ищем.
— Это… Очень странные постройки. Один раз увидев Реликт, ты его уже ни с чем не спутаешь и не забудешь. Сколько ещё до него?
— Около пятнадцати километров, — вступил в диалог Марлин. — Связь уже накрылась. Так что мы уже с час сами по себе.
— Тогда, — хлопнул я по колену лапой. — Предлагаю тормозить и дальше на своих двоих.
— Уверен? — командир пристально посмотрел на меня.
Я кивнул. Признаваться, что наша остановка тут — всего лишь хитрый манёвр, чтобы сбросить возможные пометки Дарами Улья с машины, а дальше хоть трава не расти, как-то не хотелось. Но выдумать хитроумный план, не понимая, сколько сектантов нам противостоит и каковы их возможности, я тоже не мог. В конце концов, Марлин. Чечен и Гадюка уже до меня были разведывательной группой. Меня не командовать ими поставили.
На месте килдингов мне бы и в голову не пришло гоняться за четырьмя жалкими бойуами по этим проклятым серым зонам. Особенно если учесть, что им сейчас имеет смысл сосредоточится на обороне.
Отвинтив крышку с фляги, я надолго припал к ней. Нужно максимально восстановить споровый баланс перед возможным боем.
Если бы килдинги нас засекли и выхватили кого-то наперехват, преследование скорее обернулось бы для них гибелью очередной группы, чем успехом. Хотя… Если подумать, в Улье люди, по сути, ничего не стоили — при каждой перезагрузке сюда проваливались очередные несчастные, так что дефицита в человеческом материале никогда не наблюдалось. Кого-то сожрут, кого-то порежут, кто-то мутирует в заражённого, немногие счастливчики станут иммунными. И… Всё повторится снова и снова, как уже повторялось бесчисленное количество раз.
Самодельный броневик встал, я вылез и поднялся в кузов к пулемётчику и прищурился, прикрывая глаза ладонью, да только и солнца-то здесь не было. Но иной раз жест важнее факта освещения. Бескрайняя серая равнина, раскинувшаяся вокруг без всякого намёка на разнообразие, успела изрядно прикипеть к мозгам. Поверхность её была однообразно-монотонной, так что случайный гость легко мог назвать это простое нагромождение тусклых камней банальной кучей обломков. Я, к примеру, вначале так и подумал.
Но тут, словно кофейное пятно на накрахмаленной скатерти, моё внимание притянул странный объект. Да нет, даже не объект, а целое сооружение. Увидев его, я невольно напрягся. Словно из-под земли показались некие намеренно расставленные каменные структуры — настолько чудные и непривычные, что поначалу решил: либо галлюцинирую из-за серости, либо меня окончательно утомила эта бесцветная обстановка и извилины сами себя начали развлекать.
Реликт окружали невысокие скалы, напоминающие гнилые зубы, торчащие то тут, то там. Я много повидал вживую примеров эрозии — природа любила коверкать каменную плоть более изысканно, чем именитые современные скульпторы. Но явление, встретившееся сейчас, превосходило любые ожидания по шкале уродливой оригинальности. Я долго рассматривал эти смутные очертания и понял: передо мной штуковина, которую трудно классифицировать. Она не тянула ни на храм, ни на жилой комплекс. Скорее, складывалось впечатление, что это некое техническое сооружение. Да, инженерное чудо явно предназначалось для чего-то, что человеку вряд ли могло пригодиться когда-либо.
Чем дольше я вглядывался в тёмную громаду, тем больше мне становилось не по себе. Если подобное творили какие-то разумные существа, то логично предположить, что их понимание о норме разительно отличалось от нашего. Если это вообще создание живых организмов, а не плод непонятных энергий Улья.
Мы осторожно двинулись вперёд и чем ближе приближались, тем ясней становилось, человеку в здравом уме не пришло бы в голову воздвигать здесь на потеху подобное архитектурное безумие. Я мысленно представил, что кто-то когда-то сидел и целенаправленно вырезал камень за камнем, наслаждаясь этим процессом, а затем бросил всё это гибнуть под серым облаком. Ещё более странно выглядело решение использовать это гиблое место под базу.
Мне вспомнился Стоунхендж из старого мира, только этот местный родственник был в десятки раз нелепее. Плиты, блоки, осколки — всё разных форм, будто строители с воинственным упорством не позволяли себе хоть раз повториться. Там и округлые глыбы, и острые шпили, и скрученные арки — общее впечатление вызывало лёгкую тошноту. Ясно: кто бы всё это ни лепил, ему и впрямь было плевать на законы архитектуры, а, может, и на законы физики тоже.
Даже если представить, что эту конструкцию возводили термиты, вдохновлённые формами подводных колоний кораллов, всё равно получилось бы нечто более вразумительное, чем то, что предстало мне. Неживая плавность природных форм сплеталась с урбанистическими формами: клетки, соты, стены с рублеными краями. Слоняясь вокруг этих оплывающих колонн, я ощущал, как где-то под грудной клеткой нарастает тревога: «Да, до такого мы точно сами не додумались бы».
Никакая фантазия безумного земного архитектора — даже перепившегося гороховкой — не дотянулась бы до этой грандиозной дикости. Меня словно окунали в чуждый мир, где привычные мне представления о чётких гранях, логичных переходах и людских вкусах не имели ни малейшего веса. Это чувствовали все члены отряда, так как никто не проронил ни слова. Не исключаю, что и цели перед сооружением здесь ставились особенные, противоречащие здравому смыслу. От этих догадок, смешанных с лёгкой усталостью, раздражением и холодной решимостью, становилось неуютно.
По-хорошему надо бы сваливать отсюда поскорее. Но мы ведь и забрели в серый кластер чисто с тактическим умыслом: разобраться что к чему. А тут на тебе — «Музей Инопланетной Статичности», аккомпанирующий серому небосводу. Но, видите ли, Гадюка не могла спокойно пройти мимо подобной нелепости. Она поставила скрыт на группу почти сразу. И теперь то и дело вырывалась вперёд. Её любопытство и энергия передавалось всем кроме меня.
Я смотрел на эти замысловатые массивы, и у меня было стойкое ощущение, что объект наблюдает за нами в ответ. Конечно, возможно, это была всего лишь игра воображения. Или я всё-таки перестарался, пытаясь найти логическую подоплёку в местной психоделике.
— Как думаешь, Орк, — спросила меня скрытница. — У каждого строения должно быть назначение какое-то. Какое у этого?
— Какое назначение у Стоунхенджа или пирамид?
— Ну как… — не растерялась она. — Культовые сооружения же…
Хм, как бы рассказать ей, что у меня нет ни малейшего понятия, зачем это всё торчит посреди пустоши? Признаться, я готов был махнуть лапой и вернуться пешком по серости назад, только бы не разглядывать мрачную громадину. Но в глубине сознания копошился червячок недоверия: «А вдруг здесь есть нужная нам лазейка? Или ловушка? Или вообще — главная база килдингов?»
Делать вид, что ничего не замечаю, отмахнуться… Не в моём характере. Вместо этого я постоял ещё с минуту на кочке, держась рукой за эфес нодиевого меча и наблюдая, как ветер лениво обдувает стены реликта. Ещё раз испытал гаденькое ощущение, будто ступил на территорию сна, в котором равнинная серость служит только декорацией для центральной монструозной «скульптуры».
— С виду и пирамиды, и Стоунхендж выглядят бесполезно, — пробормотал я себе под нос. — Но для чего-то они же были нужны своим создателям. Здесь, видимо, что-то подобное… Но бесы меня дери, если здесь всё так просто…
Глава 43
Серый полумрак, окутавший неверные очертания странного сооружения, казался даже плотнее прежнего. Наш кибертрак одиноко застыл в отдалении, почти сливаясь с окружающим рельефом, растянутая маскировочная сеть сделала его похожим на одну из глыб, изобильно раскиданных тут, на серости. Наверное, никому из нас не хотелось лезть в объект добровольно, но долг — он, как рычаг. Давит, даже если не хочется.