Ну а я нырнул проверить чат от Куницы. Она действительно переслала мне пакет текстовой информации. Это была не всеобъемлющая база знаний, но многое, до чего я и сам додумался, подтверждала, а кое-что проясняла.
Язык изложения — сухой, казенный, переполненный канцеляризмами, лишенный каких-либо эмоций. Информация подана сжато и коротко, как в технической инструкции. Но всё, изложенное в файле вошло в меня на удивление быстро и легко, как вода в иссохшую землю. Я даже забыл о том, что Миша рядом, и не отвечал на его вопросы.
Минут двадцать, не больше, у меня ушло на то, чтобы проглотить всю теорию о видах зараженных существ, населяющих этот мир, о структуре и свойствах кластеров', о загадочных Дарах, которые могли проявиться у некоторых выживших, и даже о способе приготовления того самого живуна, которым меня угостил незнакомец, и какой-то гороховки — напитка медленно, но верно раскачивавшего Дары. Немного рассказывалось и о других видах добычи, которые можно достать из споровых мешков заражённых.
Но в файле, при всей его информативности, не было главного — ответов на мои личные, самые сокровенные вопросы. Что, бесы меня раздери, со мной произошло? Почему я потерял память о своей прошлой жизни?
Поверил ли я тому, что было написано в файле? А какой у меня, собственно, был выбор? Отрицать очевидное?
Я видел ночное небо. И оно действительно отличалось от того, земного, которое я смутно помнил. Монстры, которых я видел собственными глазами, и споровый раствор, который действительно помогал, наполняя мое тело энергией, а мышцы — неожиданной силой. И многое другое.
Головная боль, воспользовавшись случаем, напомнила, что пора бы поправить споровый баланс. Есть тоже хотелось зверски.
Минут через двадцать Куница подобрала себе из груды тряпья какие-то тёмные, плотные штаны карго, простую чёрную футболку и куртку. Не дизайнерский шик, конечно, но выглядело это куда практичнее и приличнее, чем моя олимпийка и растянутые треники, в которых девушка рисковала утонуть.
— Вот это уже лучше, — удовлетворённо хмыкнула она, выйдя из единственной уцелевшей кабинки для примерки. — Теперь я хотя бы не похожа на жертву кораблекрушения, которую приютили дикари. Ты-то чего себе ничего не подобрал?
— Пока и это устраивает, — отмахнулся я. — Надо раздобыть споранов и еды.
— Не, — отрицательно помотала она головой, — здесь есть отбитый контингент, который среагирует на милицейскую форму как бык на красную тряпку. Давай-ка я тебе что-нибудь подберу.
«Так среагирует как бык или полезно выглядеть, как представитель закона?» — хотел было уточнить я, но промолчал. Спорить с Куницей было бесполезно. По правде говоря, мой внешний вид действительно мог иметь значение хотя бы для того, чтобы не выглядеть лёгкой добычей для первого встречного иммунного. Вот только было решительно непонятно, по какой логике сама Куница определяет, когда и какой нужен.
Следующей нашей остановкой должен был стать продуктовый магазин. Вот только отправились мы в него пешком. Шли по мертвым, обезлюдевшим улицам покинутого города медленно и предельно осторожно. Зараженных видно пока не было, но буквально все вокруг — разбитые витрины магазинов, брошенные и разграбленные автомобили, жуткие, бурые пятна запекшейся крови на асфальте и стенах домов, — напоминало об их недавнем, и, без сомнения, очень кровавом, пребывании здесь. Так что уверенности в том, что мы в городе не найдём себе урчащую компанию, не было. Поэтому я и не думал расслабляться. Шел тихо, почти бесшумно вдоль щербатых, облупившихся стен зданий, старался держаться в тени и никуда особо не торопиться, используя каждое доступное укрытие, каждую подворотню, каждую машину и угол, чтобы оставаться незамеченным. Как я понял, на Континенте спешка была непозволительной роскошью, зачастую стоившей жизни. Тут либо так, как мы, передвигаться, либо мчать на предельной скорости — третьего не дано.
Дойдя до одного из многочисленных, совершенно одинаковых перекрестков, я, наконец, увидел то, что мы искали — большой типовой сетевой продуктовый магазин, один из тех, что раньше были на каждом углу. Идеальное место, где мы, с большой долей вероятности, сможем разжиться так необходимыми сейчас консервами и другими долгопортящимися продуктами.
Но тут я краем глаза заметил какое-то движение у разбитой витрины магазина. Там, притаившись в тени, явно поджидал неосторожную добычу один из мертвяков. Однако, присмотревшись повнимательнее, я с неприятным холодком в груди понял, что это был не обычный, медлительный медляк и даже не более проворный, но все еще предсказуемый прыгун.
Нет, это был уже матерый, опытный бегун, который, судя по его напряженной хищной позе и неестественно быстрым, порывистым движениям, в одном, последнем шаге от того, чтобы эволюционировать в следующую, куда более опасную стадию — в лотерейщика.
Встреча с таким противником не сулила ничего хорошего. К своему стыду, я не успел ни придумать какой-либо хитрый план, ни предпринять хоть что-то для своей защиты.
Заражённый, очевидно, тоже срисовал нас своим обострённым звериным чутьем и тут же, без малейшего промедления, сорвался с места в безумный, стремительный спринт. Нас разделяло метров сто пятьдесят открытого пространства, не меньше, но эта тварь неслась с такой невероятной, почти сверхъестественной скоростью, что я едва успел инстинктивно выхватить из-за пояса туристический топорик — другого оружия мы, к сожалению, использовать не могли, чтобы не привлечь ненужное внимание кого-нибудь ещё более опасного.
Матёрый бегун, преодолев это расстояние за считанные секунды, казалось, нисколько не выдохся. Наоборот, в самом финале своего смертоносного забега он ещё больше ускорился, превратившись в размытое, серое пятно. Но и я не моргал и не терял драгоценные мгновения.
Резко сгруппировавшись, я припал к земле, замахнулся изо всех сил и, выбрав единственно верный момент, нанес точный, выверенный удар сверху вниз, целясь твари прямо в темечко. И не промахнулся.
Удар вышел на загляденье. Острое лезвие туристического топорика вошло в череп заражённого легко, словно нож в тёплое масло. Одного удара оказалось более чем достаточно — тварь как-то странно, неестественно дернулась, захрипела, выпустив изо рта струю темной густой крови, мешком рухнула к моим ногам и задергалась в предсмертных конвульсиях.
— Ловко ты его, — похвалила Куница. — Есть от тебя толк…
Я хмыкнул в ответ.
— … Не зазнавайся только… — продолжила она.
— Угу… — кивнул я, всё ещё пребывая в шоке от схватки.
А когда через несколько секунд меня отпустило, обратил внимание на полное отсутствие на убитом зараженном каких-либо штанов, нижнего белья и обуви. Выше пояса на нем ещё сохранились какие-то жалкие, изодранные в клочья лохмотья из некогда белой футболки и синих лохмотьев, бывших остатками спецовки — грязная, пропитанная кровью ткань выглядела крайне плачевно и убого.
Я сам не заметил, как, позабыв об осторожности, увлекся детальным изучением этой только что убитого мной дохляка. Вероятно, это был грузчик или кто-то вроде того, может, даже из этого самого магазина, который мы собирались проверить. Да, до своего ужасного перерождения это существо, несомненно, было мужиком. Это было видно по «инструменту» болтавшемуся у него между ног.
Но интересовали меня сейчас отнюдь не половые признаки, а те мутации, которые претерпело тело.
— Матёрый, — подтвердила мои наблюдения Куни. — Странно, что лога победы нет…
— Почему нет? Он мёртв.
— Как правило, Система оповещает о победе спустя несколько секунд или в первые минуты после гибели противника. Может делать это и порциями. Например, в середине схватки даст расклад по уже убитым, а потом по тем, которые на тот момент ещё скребли когтями по асфальту…
— Ну да… Я заметил, что обычно логи сразу прилетают. Не было ещё такого, чтобы десять минут прошло или двадцать, и ни буквы.
— А лога нет, потому что о нас знает или подозревает как минимум один заражённый, придурок, — снова нелестно отозвалась о моих умственных способностях Куни. — Он может быть где угодно. Например, этот здесь заурчал, а бомж, перекинувшийся в ползуна, пока дрых на теплотрассе, услышал. И всё…
Я посмотрел себе под ноги с опаской. Люков поблизости не имелось.
— Я к примеру сказала… Если на нас сагрился какой-то заражённый, то и лога не будет, пока не убьём его или не покинем радиус агрессии. Только тогда появится сообщение о победе. Ясно?
— Да ясно….
— Шо вы такое говорите, — высунулся Миша.
Ему сняли наручники, дали в руки тупой топор с пожарного щита, но на этом всё его вооружение и закончилось.
— А ты, Карабас, вообще заткнись, — посоветовала наша валькирия. — У нас задание, чтобы тебя доставить в стаб, к цифрам. Но штрафов, если тебе ногу прострелить, никаких не будет.
— Тащить тяжело, — хмыкнул он без страха, впрочем. — Я же упитанный.
— А ты на Казанского посмотри. Вон, лось какой. Дотащит и тебя, и меня, если нужно будет. Видел, как он с одного удара матёрого бегуна ушатал?
— Видел…
— То-то же. Не вякай. Отвлекаешь.
Тело вышеупомянутого бегуна уже перестало дёргаться, а лог всё не появлялся. Как и предполагаемый противник.
Решившись, я вновь присел над убитой тварью. Нам нужен был споран из его спорового мешка, чтобы приготовить живун.
Ногти на руках и ногах мутанта уже превратились в уплощённые толстые когти. Коленные суставы выглядели распухшими, из-за чего крепкие и мощные мышцы ног казались несолидными. Остальные суставы также претерпели схожие метаморфозы и смотрелись узловатыми наростами.
Остриём ножа я приподнял губу трупа, брезгуя сделать это пальцами. Зубы с виду пока самые обычные. Глаза… Глаза уже слабо напоминали человеческие, главным образом из-за выражения лютого голода и непомерно расширенного зрачка. Кожа имела неестественный мертвенный серо-жёлтый цвет.
Всё это я успел осмотреть, пока переворачивал тварь и искал у неё на затылке споровый мешок. А нашёл странный и явно чужеродный нарост — словно половинка головки чеснока, — видимо это он и был…