Открывать окно? Возиться со шпингалетами или чем там ещё? Нет времени. Пока я буду ковыряться, у меня за спиной появятся новые, куда более неотложные заботы, сталкиваться с которыми лицом к лицу не хотелось категорически.
Размахнувшись, я с ходу бросил стул в стекло. И деревянное изделие не подвело. Толстое и грязное оконное стекло разлетелось с оглушительным звоном, осыпая подоконник и пол острыми осколками. По-хорошему, надо бы оббить края рамы, утыканные стеклянными зубьями, но времени не было вообще ни на что. За спиной раздался ещё удар и новый концерт горлового урчания, на этот раз предвкушающего.
Игнорируя битое стекло, которое тут же впилось в мои босые ступни и ладони, которыми я опёрся о подоконник, я вскочил на него. На кратчайший миг замер, глядя вниз, в красноватый сумрак. И расчётливо сиганул вперёд и вниз. Не просто вниз — там, тремя этажами ниже, темнел асфальт, встреча с которым гарантировала бы мне преждевременное свидание с предками, которых я тоже не помнил. Зато чуть сбоку виднелся расположенный над главным входом в больничный корпус бетонный козырёк, широкий и с виду надёжный. Вот в его направлении я и прыгнул.
Прозрачный сумрак оказался проницаемым для зрения и позволил верно оценить расстояние и правильно отдозировать усилие. Подвели всё те же осколки стекла, из-за которых одна нога соскользнула. На мгновенье показалось, что я не долечу и потеряю единственный шанс… Возможно, единственный.
Пока падал, успел подумать, что лучше уж было остаться и дать последний бой там, в палате. Шансы, может, были бы повыше, чем при приземлении на асфальт с такой высоты. Но сожалеть было поздно. Я упал.
Но не на асфальт. Не допрыгнул я всего чуть-чуть, поэтому встретился с бетоном козырька руками, грудью и челюстью. Но умудрился зацепиться, а не соскользнуть. Некоторое время висел, болтая ногами и пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Продышавшись, подтянулся и распластался на заплёванном и покрытом бычками козырьке. На некоторое время я был в безопасности.
Несмотря на боль от удара, принял решение не спешить и подумать. Чтобы понять, что делать дальше. Но получилось как-то не очень. Вместо этого очень настойчиво захотелось поддаться подташнивающему водовороту и провалиться в бессознательное состояние. Причина обнаружилась быстро — оказывается, разошёлся шов на груди. В какой момент это случилось, было решительно непонятно. Возможно, когда я швырялся мебелью, а может и во время встречи груди и бетонного козырька. Но факт оставался фактом, дальше я бежать не мог. Кровь сочилась не только из ладоней и ступней, но и из шва на груди, одолевали тошнота и усиливающееся головокружение.
Зараза… Что делать-то?
С моей позиции было прекрасно видно, что творится с окном, из которого я только что прыгнул. Это не требовало усилий, достаточно было скосить глаза. А там имелось, на что посмотреть. На подоконнике появилась шатающаяся мужская фигура, а затем к ней вскарабкалась и вторая. Естественно, неуклюжие зомби не устояли. А может, их и подтолкнули другие, напирающие сзади. Как бы там ни было, но в следующий момент до моего слуха донеслось два влажных удара.
Уничтожен зараженный. Уровень — 0.
Вероятность получения ценных трофеев — 0%.
Получено 2 очка к прогрессу интеллекта.
Получена 1 единица гуманности.
И
Уничтожен зараженный. Уровень — 0.
Вероятность получения ценных трофеев — 0%.
Получено 3 очка к прогрессу интеллекта.
Получена 1 единица гуманности.
Против воли моё лицо изломала жёсткая усмешка. Поделом вам твари! Кто ещё хочет комиссарского тела?
То, что случилось дальше, зафиксировала только часть моего сознания. Окно надо мной разлетелось водопадом стеклянных брызг, и из него вылетело что-то большое и тёмное.
Оно упало на меня, тяжелое, вдавливающее в неподатливый бетон. Разум успел зафиксировать оскал огромных клыков и резкую вспышку боли, оборвавшую…
Мои мучения?
Выходило, что так.
Боль исчезла. Пропали любые ощущения и чувства. Разум погрузился в непроглядную темень. И это было почти хорошо. Потому что тут я отдыхал от сомнений, паники, страхов, боли и вообще всего, от чего так устал. Смертельно устал.
А потом вновь вспыхнула гадкая красная надпись, написанная гадким шрифтом. Первые мгновения разум отказывался понимать, что там написано, но надпись всё равно обрела смысл.
Внимание, вы погибли. Потеряно одно очко прогресса физической силы. До возрождения осталось 182 секунды.
Цифры начали отсчёт — 181, 180, 179…
Какого беса происходит? Я не хочу…
Но моего согласия никто не спрашивал. И почему-то я уверен, что не в первый раз.
Глава 6
Тишина. Тьма. Покой. Состояние абсолютного небытия, в которое я погрузился после острой вспышки боли, было почти блаженством. Никаких мыслей, никаких страхов, никаких ощущений. Просто отдых, которого так жаждали мои измученные сознание и тело. Тут не было времени, только вечность без края и конца. Но вечность, как оказалось, тоже имеет свой конец.
Красные буквы, написанные всё тем же уродливым, будто нарочно раздражающим шрифтом, снова вспыхнули перед внутренним взором, выдёргивая меня из спасительной пустоты небытия:
Новичок, вы вот-вот станете частью Континента. Вы возрождены на кластере 327−41–54. Регион — Северо-Восточное Побережье.
Текущее количество возрождений — девяносто восемь жизней (минус одна от стартового).
Текущие задания: ОШИБКА! Задания Системой не определены!
Текущий статус — старт игры.
До перезагрузки кластера осталось девяносто девять секунд.
Подсказка: вызов полноформатного контекстного меню — команда «Меню»; вызов всех или отдельных шкал на активный экран — команда «Показатели» с добавкой «Все» или названиями требуемых шкал. Показатели вызываются аналогично. Все элементы меню масштабируемы, можно изменять их цвета, степень прозрачности, внешний вид и расположение.
Подсказка: вы можете узнать дополнительную информацию о некоторых объектах, посмотрев на них и мысленно пожелав увидеть скрытое (на стадии адаптации, возможно, поможет прищуривание).
Стартовые условия: ОШИБКА! Стартовые условия не установлены!
Внимание! Вы потеряли первую жизнь, не достигнув прогресса ни в одной из основных характеристик. Минимальное количество очков прогресса, требуемых для повышения какой-либо основной характеристики на вашем уровне развития, — десять. Постарайтесь, чтобы подобное не повторилось, не допускайте обнуления количества возрождений. В качестве компенсации и помощи ваша удача получает 10 очков прогресса и становится равной 1. С вашим невезением удача не будет лишней.
Удачной игры.
Снова. Опять это сообщение. Девяносто восемь жизней… Минус одна. Удача равна единице. Значит, то падение, зомби, тварь из окна — это не сон? Не галлюцинация после наркоза? Сознание отчаянно цеплялось за идею бреда, но что-то внутри уже начинало принимать новую, пугающую реальность. Возрождение… Как в грёбаной компьютерной игре.
Я открыл глаза.
Больничная палата.
Та же? Почти. Знакомые облупленные стены ядовито-зелёного казённого цвета. Узкая койка. Но что-то неуловимо изменилось. Расположение мебели? Да, койки стояли чуть иначе, и было их на одну меньше. Потолочный светильник под длинные лампы дневного света был таким же замурзанным, но трещина на плафоне находилась в другом месте. Пол — тот же затёртый линолеум под паркет. А вот на окнах…
На окнах теперь были решётки, грубо сваренные из толстой рифлёной арматуры и небрежно выкрашенные облезающей белой краской.
Это уже никак не вязалось с обычной больницей.
Осознав это, я рефлекторно провёл рукой по груди. Шов был на своём месте, но на нём теперь ощущался плотный, широкий пластырь, какие наклеивают после операций. Отдирать его, чтоб полюбоваться на рану, я не стал. А может, пластырь прикрывает не шов? Может, операции вовсе не было в этой «попытке»? Чёрт знает! Но еслиизменилась палата, то почему бы не измениться и этому факту?
Голова шла кругом. Проснулся я от кошмарного сна с зомби или это просто новый его виток? Ответа уже почти привычно не было.
Я сел на койке, ноги сами нашли стоявшие рядом растоптанные тапки-шлёпанцы. Взгляд привычно метнулся к койке у противоположной стены. Гора казённых шерстяных одеял, сваленных в кучу. Дежавю било наотмашь.
— Олег? — окликнул я скорее по инерции, пытаясь уложить в голове противоречивые обрывки воспоминаний и системных сообщений.
Голос прозвучал хрипло, неуверенно.
Из-под груды одеял показалась голова. Блондинистая, взлохмаченная шевелюра неопределённого желтовато-серого оттенка. Но… причёска не та. Виски выбриты. Лицо тоже было другим. Но, как и у Олега, было помятое, отёчное, с сеточкой капилляров на носу. Мужик выглядел чуть моложе Олега, лет на сорок, может, даже чуть меньше. Глаза — не выцветшие голубые, а какие-то мутно-серые, смотрели на меня с тем же недоумением и лёгким подозрением.
— Чего? — пробасил он сипло. — Какой Олег?
— А ты кто? — спросил я, чувствуя, как внутри снова закипает раздражение, смешанное с растерянностью.
Всё повторялось, но с изменениями, выбивавшими из колеи.
— Валера я, — мужик потёр заспанное лицо. — А ты, я гляжу, совсем плохой? Соседа по палате не узнаешь? Третий день вместе кукуем. Или ты вчерашнее отмечать начал уже с утра? Где взял-то? Поделись с ближним, а? А то трубы горят — сил нет.
Валера. Не Олег. И третий день вместе? А Олег говорил, меня только вчера привезли. Значит, это точно не тот же самый виток реальности. Или памяти у меня отшибло ещё больше, чем я думал?
— Я тебя впервые вижу, Валера, — медленно проговорил я. — А вот кто я такой — это вопрос интересный. Ты не в курсе случайно?
Валера уставился на меня, словно призрака увидел. Его мутные глазёнки округлились, на лбу собрались складки. Он даже приподнялся на локте, внимательнее меня рассматривая.