Шпилька подчинилась. Перед ней стоял самого что ни на есть криминального вида мужик — лет сорока на вид, щербатый, с неухоженной щетиной, в привычном большинству обитателей Улья камуфляже. Прищуренные глаза смотрели цепко, руки твёрдо держали наставленный Шпильке в лицо обрез.
Вот же паразит, откуда только взялся? На рейдера вроде Танка или Жива не похож. Может, мур? Или представитель ещё какой-нибудь не особо дружной с общечеловеческими ценностями общины? Да кто бы ни был, Шпильке он очень и очень не нравился — трудно испытывать приязнь к тому, кто держит тебя на прицеле. С Танком знакомство состоялось тоже не без помощи оружия, но тот, убедившись, что Анна не заражённая, ствол опустил.
А этот так и держал, с ног до головы облизывая Шпильку похотливым, ничего хорошего не предвещающим взглядом. И это надо было срочно исправить.
— Псина твоя куда побежала? — сплюнул набок мужик.
— Она не моя, — не моргнув, соврала Шпилька. — Прибилась по дороге.
— Иммунная, что ли? Или не переродилась ещё?
Шпилька неопределённо пожала плечами, проверяя, отреагирует ли мужик на это движение. Обрез даже не дёрнулся.
— Иммунная от чего? Здесь что, болезнь какая-то? Эпидемия?
А вот эти слова мужика немного расслабили.
— Эпидемия? — гнусно усмехнулся он. — Она самая.
Шпилька решила изобразить крайнюю степень умственной отсталости.
— А что за эпидемия? — вытаращила глаза она и, понизив голос, испуганно прошептала. — Я видела людей, очень похожих на зомби. Все в крови и урчат как-то странно. Я спросила, что с ними, а они вытянули руки и пошли на меня.
— Что, прям как зомби пошли? — издевательски ухмыльнулся мужик. — И что же ты сделала?
— Убежала, — пискнула Шпилька. — Мне показалось, что они хотят напасть.
— Убежала, значит? Это ты, цыпа, правильно сделала. А стволы где взяла?
— В машине брошенной нашла. Там, — ткнула пальцем Шпилька, решив промолчать про магазин. И тут же поняла, что ляпнула не то.
— Чужую машину обнесла, получается? Непохожа ты на свежую, ой, не похожа. Одежду, скажешь, там же нашла?
Шпилька помотала головой. Она уже сообразила, что прикинуться ничего не подозревающей свежей у неё не вышло, но продолжала ломать комедию.
А что ещё ей оставалось делать?
— Одежда моя.
— Твоя, значит… И как давно ты попала в Стикс?
Вот тут Шпилька растерялась совершенно искренне. Что ещё за Стикс?
— Не прикидывайся, что не понимаешь, — рявкнул мужик. — Никакая ты не свежая, слишком продуманно экипирована. Кто помогал? Где он?
— Я не знаю, — уже всерьёз перепугалась Шпилька. — Я ничего не понимаю, я…
Неподалёку послышалось знакомое до боли урчание.
Мужик, недолго думая, втолкнул Шпильку в микроавтобус.
— Заткнись, дура. И сиди тихо. Заорёшь — пристрелю, — рявкнул он и уселся под выбитыми окнами, выставив наружу обрез.
Шпилька забилась под одно из уцелевших сидений, оценила расстояние до двери, возле которой осталось всё её снаряжение. Оставаться безоружной, зная, что где-то поблизости бродит заражённый, было крайне неуютно. И Лайма куда-то запропастилась.
Оценив свои шансы, Шпилька предпочла затаиться. Если на них нападёт заражённый, у неё, быть может, появится возможность добраться до оружия. Пока что лучше продолжать делать вид, что она совсем свежая и не понимает, где находится.
— Ты, — вдруг обернулся к ней мужик. — Поднимайся! Иди наружу и встань так, чтоб я мог тебя видеть.
Шпилька похолодела. Приманка! Он хочет сделать из неё приманку для заражённого!
Шпилька замотала головой.
— Мне что, повторить? — зашипел мужик и направил обрез на Шпильку. — Выходи!
Пришлось подчиниться. На ватных ногах она выбралась из микроавтобуса, с сожалением посмотрела на своё снаряжение.
— Даже не думай! — предупредил её мужик. — Дёрнешься — пристре…
Остаток фразы потонул во внезапно раздавшемся рычании.
Шпилька тут же присела, прижавшись спиной к борту микроавтобуса так, чтобы её невозможно было увидеть изнутри. Вытянула ногу, зацепила носком ботинка ремень от Сайги, подтянула к себе. Из микроавтобуса раздался выстрел, грохот — словно что-то тяжёлое упало на железный пол, — и собачий скулёж.
Правое плечо обожгло болью, да такой, что помутилось сознание. Шпилька охнула, схватилась за рану… но раны не обнаружилось. Равно как и прорех в камуфляжной куртке.
Размышлять, что произошло, было некогда. Шпилька приподнялась, намереваясь запрыгнуть в микроавтобус и дать очередь по мужику с обрезом… и замерла, заметив метрах в пятидесяти перед собой чудовище, от одного только вида прежнюю её, Анну, хватил бы сердечный приступ.
Трёхметрового роста, с изуродованной до неузнаваемости лысой головой. Безобразные, гротескно раздутые мышцы рук и ног рельефно обтянуты серой кожей, искривлённые когти, которыми можно без проблем рвать железо. Все уязвимые места, как и уже знакомого Шпильке топтуна, прикрыты пластинами костяной брони.
Вот только это… нечто, уже в отличие от того же топтуна, умело двигаться абсолютно бесшумно. И, судя по всему, опасность представляло куда большую.
— Стреляй! Это рубер! — донёсся крик мужика, совсем недавно державшего Шпильку на прицеле.
Шпилька вскинула Сайгу, прицелилась. Карабин выплюнул первую пулю. Лязгнул затвор, выбрасывая облачко пороховых газов вместе с использованной гильзой. И ещё. И ещё.
Рубер словно и не заметил попаданий. Поводил головой из стороны в сторону, к чему-то принюхиваясь, раззявил пасть и… рванул к микроавтобусу с такой скоростью, что его силуэт размылся.
Палец Шпильки раз за разом давил на спусковой крючок. Страха не было, лишь сожаление о том, что карабин конструктивно не приспособлен к стрельбе очередями. Едва ли это могло её спасти, но надежда — дама упрямая. Она всегда ищет выход для тех, кто не готов сдаваться.
Короткий щелчок возвестил о том, что патроны закончились. Шпилька потянулась к подсумкам, вытащила запасной. Не успеть, никак не успеть, тварь уже в двадцати метрах.
Из недр микроавтобуса жахнул обрез. Это попадание рубер заметил, замедлился, с недоумением покосился на крохотный скол на одной из прикрывающих грудь пластин. Поднял когтистые руки — на этот раз Шпильке удалось разглядеть ещё и шипы.
Шпилька воспользовалась моментом, вщёлкнула магазин, передёрнула затвор, прицелилась. И всадила три пули подряд в бок рубера, ближе к подмышке — ей показалось, что там нет костяной брони.
Тварь взревела. Снова выстрелил обрез — то ли мужик, так и не назвавший своего имени, сумел одолеть Лайму, то ли овчарка сама оставила его в покое, что маловероятно. Шпилька вновь отстреляла весь магазин, на этот раз — не прицельно и, следовательно, безрезультатно. И, услышав осечку, приготовилась умереть.
Между ней и рубером оставалось не больше десяти метров.
Глава 6Покой нам только снится
Говорят, перед смертью в памяти человека проносится вся его жизнь с самого рождения.
Шпильку никакие воспоминания не посетили. Она, словно в замедленном кино, смотрела на приближающегося рубера и с невозможным, нечеловеческим спокойствием осознавала, что это — конец. Рядом лежал дробовик Танка, но времени, чтоб дотянуться до него, не осталось.
Обрез из глубины микроавтобуса огрызнулся ещё пару раз и тоже затих.
Страха по-прежнему не было, но, когда рубер оказался прямо перед Шпилькой и замахнулся своими монструозными лапами, она всё-таки предпочла закрыть глаза — не хотелось смотреть на это изуродованное тело, бывшее когда-то человеческим.
Кошмарный по силе удар сотряс микроавтобус. Застонало разрываемое железо, зазвенели остатки стёкол. Шпильку, словно пушинку, отбросило в сторону, приложило об асфальт так, что выбило весь воздух из лёгких.
За спиной скрипел и стонал раздираемый рубером микроавтобус. Мятая, надорванная с одного края синяя табличка с выстроившимися кругом звёздами и буквами английского алфавита пролетела мимо, вскользь задела руку, но не смогла прорвать плотную камуфляжную ткань куртки.
Шпилька сипло втянула в себя воздух, с трудом перевернулась на спину. В глазах всё плыло, конечности стали слабыми, будто вместо суставов и мышц в них напихали вату.
Рубер крушил не только микроавтобус. Он с упоением разносил все близлежащие машины в попытке угнаться за юркой овчаркой. Немка, непрерывно облаивая рубера, совершала головокружительные манёвры, в последний момент уворачивалась от ударов когтистых лап, чудом оставаясь невредимой, и уводила тварь всё дальше и дальше от хозяйки.
Но собачьи силы были не бесконечны. Лайма заметно прихрамывала на правую переднюю лапу и оставляла на асфальте кровавые следы. Движения её стали неловкими, и в каждом явственно сквозила накапливающаяся усталость.
Шпилька встала на четвереньки и поползла к останкам микроавтобуса. Доползла — и упала рядом с грудой собственного оружия. Протянула руку, схватилась за дробовик. Снова поднялась, по наитию потянула на себя цевьё, доводя патрон.
А что, если Танк зарядил туда дробь? Руберу она что лёгкое поглаживание будет. А, впрочем, без разницы, так и так умирать.
Вот только Лайму Шпилька отдавать твари на растерзание не собиралась категорически.
Голова кружилась, асфальт раскачивался так, словно был палубой корабля, попавшего в шторм. Шпилька привалилась боком к изуродованной бочине микроавтобуса, не обращая внимания на больно впившиеся в рёбра острые углы рваного железа, вжалась плечом в приклад.
Толчок в плечо был такой, что Шпилька опять упала, пребольно ударившись головой. Заскребла пальцами по асфальту, вновь вставая — через «не могу», через «нет сил». Вскинула дробовик, передёрнула цевьём, выстрелила.
На этот раз рубера проняло. Тварь, недовольно урча, обернулась, отвлекаясь от собаки, оценивающе посмотрела на досадную помеху в виде Шпильки. И решила, для начала закончит свою охоту на собаку.
— Сюда иди, тварь! — зло выкрикнула Шпилька.