— Не в этом дело, тут другое. Я видел, как большие животные становятся иммунными, правда, крупных кошачьих пока не доводилось встречать, но вот пса встречал. Он, конечно, не говорил, не стрелял из винтовки, да и на задних лапах не особо мог передвигаться, но с интеллектом у него все было в порядке, в том смысле, что он спокойно понимал человеческую речь, дары у него тоже были.
— Тоже встречал, — продержал его я, — правда, небольших животин, но в том, что они были иммунными, я уверен. Я так понимаю, ты решил, что Ки и есть такое животное.
— Поначалу да, никто точно не знает, до какой степени споры могут преобразовать тело носителя, может, и пальцы кошке отрастить позволят, гортань приспособить для воспроизведения речи, мало ли что.
— И теперь, как я понимаю, ты уверен в обратном?
— Да, Шустряк, уверен, причем почти на сто процентов.
— Пояснишь?
— Все просто, ты на неё посмотри, — при этих словах Ки как будто даже приосанилась. — Ничего не замечаешь?
— Ну, она мало похожа на тех кошачьих, что я видел. Я, конечно, не специалист по ним, но в детстве любил смотреть телевизор, если там про путешествие и природу что-то интересное показывали.
— Я как бы тоже не профессор в этом деле, но скажу так, по виду с расстояния она имеет сходство и очертания гепарда, это если пренебречь цветом шкуры, — он при этом запнулся на последнем слове. — Но при ближайшем рассмотрении сразу понятно, что это не так. Про передние конечности я вообще молчу, пальцев пять, но конструкция не такая, как у приматов, нет оттопыренного отдельного пальца, и все смотрят как бы в одном направлении.
— Есть такая беда, — посетовал я, — из-за этого у Ки имеются проблемы с пистолетами.
— Думаю, да, — подтвердил Чип, а Ки продемонстрировала растопыренные пальцы, и потом изобразила хват. — Но и тут все не так просто, когти у нее не похожи на кошачьи, скорее беличьи, вот только размер больше.
— Ага, белки-переростка, — подытожил я, вспомнив про вес, который навскидку озвучивал Чип.
— Еще та белочка, — съехидничала Ки, которой доводилось не только на картинках видеть этих зверьков, но ей как-то раз удалось ради интереса изловить живой экземпляр, она по-прежнему продолжала изучать все, что только ей попадалось на пути.
— Ладно, шут с этой особенностью, тут бы рентгеном посмотреть на кости, но что-то мне подсказывает, что ответа и там не будет. Задние лапы тоже не так просты, на первый взгляд кошачьи, но конструкция совершенно иная, я даже не знаю, с чем сравнить. Если кошку заставить встать на задние лапы, то она потеряет точку опоры, поскольку её стопа не предусмотрена для поддержания баланса тела в таком положении, а вот у Ки есть ступня. — Увидев мой вопросительный взгляд, он решил пояснить, — Да сам же видишь — пока она на четырех лапах ходит, то фактически использует только пальцы, а вставая во весь рост, опирается на ступню. Ну да это ладно, еще хоть как-то объяснимо, но вот все дальнейшее это просто швах. Хвост, он просто никак не вяжется с её телом, ибо на первый взгляд его отрезали от ирбиса.
— От кого, прости? — перебил я.
— Ирбис, снежный барс, снежный леопард и так далее, хвост больно толстый, но там это объясняется тем, что живут они в холодном климате и шерстяной покров по всему телу густой, а у неё нет. Покров там такой же, как и по всему её телу, сантиметра полтора, может меньше, и толщина хвоста получается крайне непропорциональной.
— Пропорциональна, — вставила Ки, — это вообще-то пятая конечность, и я могу ей управлять, — при этом она изобразила нечто напоминающее кренделек, используя свой хвост.
— Вот и я о том же, — продолжил Чип, — там мало того что полноценный нереально гибкий позвоночник, так еще и его конструкция точно не похожа ни на что виденное мною ранее. Даже без снимка мне ясно, что позвонки другие, и вообще, их общее количество, как в хвосте, так и в теле, значительно больше, чем у любого известного мне существа. А рот, ты видел? — спросил он, обращаясь ко мне.
— Улыбочка еще та, — съехидничал я.
— Ага — вот только зубы её только с виду похожи на обычные кошачьи, клыки еще ладно, куда ни шли, как и резцы, будем считать, что похоже, а вот уже премоляры нет.
— Что? — удивился я.
— Премоляры, это зубы такие, что у кошек сразу за клыками идут, у нее они хоть и похожи на кошачьи, но заточка и форма — все мимо, а моляры, последние зубы, у неё вообще не имеют ничего схожего с кошачьими, я бы сказал, что это нечто среднее между зубами примата и человеческими. — Он немного выждал, отглотнув очередную порцию пенного напитка, после чего продолжил. — Морда, нет, наверно, лицо, не знаю, как выразиться, тоже вроде и похожа, но вся конструкция другая, к тому же полное отсутствие сосков и пупка, да и ребра устроены по-другому. В общем, складывается такое ощущение, что кто-то создавал её, используя имевшиеся образцы фауны, как пример под определенные задачи, так, чтобы снаружи было похоже, а внутри функционал другой. Я больше чем уверен, что и с внутренними органами тоже будет все непросто.
— Угадал, причем дважды, — задорно подтвердила его выводы Ки, — так и есть, это тело создавалось так, чтобы быть похожим на определенный вид. Кошачьи были выбраны из-за повсеместного распространения, а цвет покрова, или как ты выразился, шкуры, можно менять мимикрией. Близкий контакт не входил в мои задачи, если бы я обнаружила разумный вид, то уже тогда бы подготовили тело, схожее с данным видом, и только после этого вступили в контакт. Мне же нужно было быстро передвигаться и заниматься разведкой, попутно собирая всевозможные данные.
— Земля без людей, — выдал Чип, при этом многозначительно выдохнув.
— Вашего вида там не было точно, но те, кого вы называете приматами, имелись, кстати, именно из-за них и была применена сложная конструкция гортани и голосовых связок, что мне позволило говорить.
— Я так понял из твоих слов, что твой разум пересадили в это тело? — продолжил расспросы Чип.
— Разум? Нет, весь мозг. Ты прав, что мы от вас отличаемся, причем очень сильно, еще у наших далеких предков имелся механизм, позволявший сбрасывать тело, отработавшее свой срок и выращивать новое с новыми органами, и этот процесс мог быть повторён не один раз.
— Бессмертие, каждый раз с новым телом? А как же старение мозга или у вас данной проблемы нет?
— Есть, точнее, была, — задумавшись, ответила Ки. — Мне трудно объяснить, поскольку в вашем, во всех ваших языках, что я уже успела изучить, нет терминов, с помощью которых я могла бы описать все процессы, ну, или я их еще не знаю. Но если коротко, то у вас при размножении, если брать высших существ, так или иначе появляется каждый раз новый организм, птица создаёт яйцо, из которого появляется новая птица с новым набором комбинаций в ДНК, другие мечут икру или рождают уже готового нового индивидуума. Насколько мне известно, на момент последней связи с кораблём другого типа размножения высших существ на той планете, где я была, не обнаружилось, в то же время у вас есть простейшие существа, которые размножаются так же, как и мы, методом деления.
— Что, — Чип подавился пивом и закашлялся, но вскоре продолжил, — как амебы?
— Это грубо, сравнить меня и одноклеточное, но если также грубо, то да. А если более детально, то по достижении определенного возраста и наличии желания можно разделиться, хотя это крайне грубое описание процесса.
— В смысле, просто захотел, и вот тебя два? — удивился уже я.
— Есть несколько вариантов, но и такой есть тоже, — Ки призадумалась, явно пытаясь подобрать слова или термины, вскоре продолжив. — У вас в ДНК всего две нити, и ими кодируется весь организм, причем любой, у нас тоже есть ДНК, но фактически их две, причем две независимых, одна текущая, а вторая наследственная, куда при желании интегрируются признаки другого экземпляра, и можно даже не одного. То есть у нашего базового вида имеется орган, который напоминает что-то среднее между маткой и яичками у приматов, позволяющий производить нечто схожее с вашей спермой и проводить процесс слияния генов. Вот только у вас это оплодотворение, а у нас просто формируется новый набор отдельных генов, кстати, орган этот можно по желанию опустошить, так сказать, отчистить его. Ну, а дальше, если производится, как ты выразился, деление, есть два варианта — использовать только свой набор или тот, что имеется в … органе размножения, — закончила она, запнувшись.
— Так, а рождение как? — явно заинтересовавшись подробностями и не удовлетворившись объёмом информации, спросил Чип.
— От специального отдела мозга отрастает ствол, на нём начинает формироваться новый мозг, затем начинает формироваться базовая оболочка, с органами поддержания жизнедеятельности, по завершению формируется запас питательных веществ и происходит разделение. Вы бы это назвали клонированием.
— Матка, прицепленная к мозгу, это, по меньшей мере, странно, — удивился Чип, да и я хмыкнул от удивления.
— Это очень топорное сравнение, и матка это совершенно не то определение, я не могу толком объяснить, хотите, зарисую все стадии и подробно объясню?
— Нет уж, уволь, но мне кажется, сначала выращивать мозг, а потом тело, звучит странно и как-то даже нелогично, — удивился я.
— А десять или все двадцать процентов своего единственного жизненного периода расти и обучаться — это логично? — возмутилась Ки.
— Поясни, — попросил Чип. Да и я был не против.
— Если верить тому, что я читаю, то после зачатия, женщина вынашивает плод девять месяцев, после чего еще примерно год родившийся плод совершенно не автономен, и даже дальше он, хоть и может питаться сам, но, увы, не сможет прокормиться и, насколько я понимаю, такой период протекает до семи лет. Но и это не всё, только по прошествии семи, иногда шести лет, вы начинаете обучать индивидуума и тратите порядка десяти лет, это только чтобы получить первую, самую низшую ступень образования. А потом еще несколько лет, чтобы получить другую ступень, и только тогда ваш индивид, потратив почти треть жизни, способен приносить пользу.