Уже после войны В. М. Молотов следующим образом прокомментировал обстановку, сложившуюся накануне Великой Отечественной войны: «Внезапность, конечно, была, но лишь тактическая. Мы в сорок первом году имели полные сведения о плане «Барбаросса» Гитлера, о концентрации его войск вдоль наших западных границ. Но точно не знали, в какой день и час начнется агрессия. А готовится к ней стали заблаговременно. Иначе зачем еще в мае надо было из глубины страны перебрасывать в западные военные округа в общей сложности 7 армий? Зачем было проводить тайную мобилизацию 800 тысяч призывников и придвигать их к границе в составе резервных дивизий?» Сводить просчеты в оценке времени и места нападения германских войск на территорию СССР к ответственности лично Сталина нельзя и потому, что наряду с ранее отмеченными объективными факторами, как отмечал в своей книге «Воспоминания и размышления Г. К. Жуков, «со Сталиным делят ответственность и другие люди, в том числе его ближайшее окружение – Молотов, Маленков, Каганович… Часть ответственности лежит и на нас – военных. Лежит она на целом ряде других людей в партии и государстве».
Вопрос. Почему советское руководство и лично Сталин до самого начала агрессии Германии против СССР и даже утром 22 июня 1941 г. проявляли величайшую осторожность в развертывании Красной Армии и опасались спровоцировать крупномасштабный военный конфликт?
Ответ. Начиная с конца 1940 г., на западных границах СССР развернулось строительство долговременных оборонительных рубежей, к концу 1941 г. планировалось закончить постройку и оборудование первой линии обороны, затем построить вторую полосу обороны и оборудовать старые, временно законсервированные или демонтированные укрепрайоны. В это же время проводились реформы в армии, ее передислокация, готовились военные кадры. Большинство частей находилось в стадии реорганизации, перевооружения, формировались новые соединения. Все это предполагалось завершить не ранее середины 1942 г. Поэтому советское высшее руководство безукоризненно выполняло условия заключенных ранее с Германией торговых и других договоров, старалось не дать германскому руководству ни малейшего повода для провокаций и начала войны, вплоть до того, что даже запретило советским вооруженным силам в первые часы вторжения германских войск переходить свою государственную границу.
Последнее обстоятельство может быть в определенной мере объяснено беспрецедентным по циничности и попранию норм морали и международного права личным посланием А. Гитлера И. Сталину от 14 мая 1941 г. Признавая, что на границах с Советским Союзом скопилось большое число немецких дивизий и это порождает слухи о вероятном военном конфликте, он заявил: «Уверяю Вас честью главы государства, что это не так. Со своей стороны, я тоже с пониманием отношусь к тому, что Вы не можете полностью игнорировать эти слухи и также сосредоточили на границе достаточное количество своих войск… В подобной обстановке я совсем не исключаю возможность случайного возникновения вооруженного конфликта, который в условиях такой концентрации войск может принять очень крупные размеры, когда трудно или просто невозможно будет определить, что явилось его первопричиной. Не менее сложно будет этот конфликт и остановить. Я хочу быть с вами предельно откровенным.
Я опасаюсь, что кто-нибудь из моих генералов сознательно пойдет на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от ее судьбы и сорвать мои планы. Речь идет всего об одном месяце.
Примерно 15–20 июня я планирую начать массированную переброску войск за запад с Вашей границы.
При этом убедительнейшим образом прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации, которые могут иметь место со стороны моих забывших долг генералов. И, само собой разумеется, постараться не дать им никакого повода. Если же провокацию со стороны какого-нибудь из моих генералов не удастся избежать, прошу Вас, проявите выдержку, не предпринимайте ответных действий и немедленно сообщите о случившемся мне по известному Вам каналу связи».
Сейчас нам понятно, что все это письмо пронизано ложью и при этом Гитлер поклялся честью главы государства. Но в то время можно ли было допустить, что руководитель государства будет скреплять клятвой чести заведомую ложь? Вероятно, в первые часы войны Сталин учитывал и это послание и пытался сориентироваться в создавшейся обстановке с большой осторожностью.
Вопрос. «Что такое «пятая колонна», была ли она в СССР и, в частности, в Беларуси?
Ответ. Термин «пятая колонна» появился в связи с войной в Испании, где фашистам оказали значительное содействие в захвате Мадрида им сочувствующие, проживавшие или засланные в столицу Испании. Он стал широко применяться после немецкого вторжения в Данию и Норвегию и особенно после нападения на Голландию и Францию. Это собирательное понятие, определяющее как «военную», куда относили диверсантов, немецких агентов, так и «гражданскую» из числа предателей в странах, которые подверглись нападению. Гитлеровцы также рассчитывали на немецкие национальные меньшинства, проживавшие в других государствах. Действительно, захват, например, Чехословакии проходил под знаком защиты немецкого национального меньшинства, проживавшего в судетской области.
Джон Фуллер в своей книге отмечал, что «до начала войны с Россией германские разведывательные службы в значительной степени полагались на «пятую колонну». Но в России, хотя и были недовольные, «пятая колонна» отсутствовала». Это же утверждает в книге «Немецкая пятая колонна во второй мировой войне» и английский историк Л. Де Лонг.
В Беларуси в первые дни войны действительно действовали переодетые диверсанты, парашютисты, которые повреждали проводную связь, проводили диверсии, распространяли различные слухи и панику. Вместе с немецкой армией прибыли также различные эмигрантские деятели, которые затем были использованы на службе в оккупационных органах власти. Но какой бы то ни было ощутимой поддержки со стороны местного гражданского населения, способствующей захвату Беларуси, гитлеровцы не получили. Во время оккупации на службе в полиции, в административных учреждениях частично по принуждению, частично из числа уголовного элемента и лиц, недовольных советской властью, использовалась относительно небольшая часть белорусов, но в целом, как отмечал министр оккупированных территорий Розенберг, население «настолько заражено большевистской идеологией, что условий для работы здесь нет».
Вопрос. Готовил ли СССР превентивный удар по германским войскам?
Ответ. СССР не собирался нападать на Германию. В настоящее время в архивах не обнаружено планов или других официальных документов, подтверждающих стремление СССР напасть на Германию, в отличие от намерений Гитлера о расширении «жизненного пространства» на востоке, открыто изложенных в книге «Майн кампф» и затем воплощенных в плане «Барбаросса». Резко усилившаяся активность со второй половины 1940 г. по строительству оборонительных сооружений, состав войск свидетельствуют об оборонительной доктрине советского командования. Правда, проведенные в начале 1941 г. на территории Западного особого военного округа военно-тактические учения предполагали наступательные действия, но после отражения вторжения вероятного противника.
В это время реорганизация сухопутных войск не была еще закончена, многие воинские соединения еще не были полностью укомплектованы личным составом и вооружением. В феврале – марте 1941 г. был принят оперативный план развертывания советских войск, в основу которого положена оборонительная стратегия. «Сложившаяся политическая обстановка в Европе заставляет обратить исключительное внимание на оборону западных границ», – отмечалось в нем. Но этот план предполагал, что началу войны будет предшествовать нота противника, затем будет длиться начальный этап – 15–20 дней, во время которого боевые действия будут осуществляться ограниченным составом, значит, это время может быть использовано для оперативного развертывания войск, а последующая мобилизация уже будет проходить в условиях начавшихся боевых операций. 14 мая 1941 г. начальник оперативного управления, заместитель начальника Генштаба А. М. Василевский представил докладную записку Сталину, в которой предложил в связи с концентрацией немецких войск у границы нанести превентивный удар (операция «Гроза»), но она была отклонена. Кстати, функции Генштаба в том и заключаются, чтобы предлагать различные варианты.
В возможность нападения СССР на Германию в 1940 или 1941 гг. не верили даже высшие круги немецкого военного руководства. 9 января 1941 г. на секретном совещании в штабе оперативного руководства вермахта Гитлер заявил: «Сталин умная голова, он не станет открыто выступать против Германии, но надо рассчитывать на то, что в тяжелых для Германии ситуациях он во все возрастающей степени будет создавать нам трудности». Адъютант Гитлера Николаус фон Белов также констатировал: «После визита Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. СССР действительно стал готовиться к войне, но к войне оборонительной». Германское командование не разрабатывало ни одного плана, базирующегося на предпосылках превентивного наступления со стороны Красной Армии. Наоборот, многие записи свидетельствуют о превосходстве германской армии. Военный дневник ОКВ, например, не содержит ни малейшего намека на угрозу упреждающего удара Красной Армии, наоборот, записи от 22 июня свидетельствуют о том, что немецкое нападение застало противника врасплох. В дневниках, мемуарах немецких военачальников нет свидетельств о советской наступательной готовности, хотя подобные сведения оправдывали бы их действия. Начальник штаба сухопутных войск Гальдер характеризовал расположение советских войск как строго оборонительное. Э. Манштейн также утверждал, что «группировка советских войск на 22 июня не говорила в пользу намерения в ближайшее время начать наступление. Более всего будет соответствовать правде утверждение о том, что развертывание советских войск, уже начавшееся с развертывания крупных сил еще в период занятия восточной Польши, Бессарабии и Прибалтики, было «развертыванием на всякий случай»… Конечно, летом 1941 года И. Сталин не стал бы еще воевать с Германией… Речь шла именно «о развертывании на всякий случай». Правда, Э. Манштейн оговаривался, что «по числу сосредоточенных в западных областях Советского Союза сил и на основе сосредоточения больших масс танков как в районе Белостока, так и в районе Львова можно было предполагать – во всяком случае, Гитлер так мотивировал принятое им решение о наступлении, – что рано или поздно Советский Союз перейдет в наступление». Но это предположение относится к прогнозам на будущее.