Он купил контрольный пакет акций “Энигмы”. В своем пятнадцатом веке Он был князем, и в Его стране даже кубки у родников были из золота, а теперь Он стал еще в миллионы раз богаче. В Его лабораториях разработали вирус, и новые Дети Ночи рождались уже здесь, на Фронте. Сотни, тысячи… целая армия. Он даже не особенно скрывался, потому что все привыкли относиться к Фронту несерьезно. Он как будто играл – взять хоть это шоу “Особист”. Иногда я даже думаю, что Ему хотелось быть пойманным… Но Его никто не поймал. Наоборот, Он поймал всех. И Люси семь веков назад. И Центуриона на том болоте под Охтицей. И меня.
Люси узнала, где находится пульт запуска ракет. Центурион с нами пробрался внутрь. И только команду на запуск дал Он. Знаю, выглядит так, будто Он любит разгребать жар чужими руками, но это все из-за шоу. Когда за тобой следят двадцать четыре часа в сутки, чтобы отобрать самые интересные куски твоей не-жизни, довольно сложно пробраться в самый потаенный бункер министерства. А вот после того, как мы устроили такой шухер и разобрались с охраной…
Теперь Он говорит, что после окончания бомбежек Земля станет нашей. Нашей, то есть Детей Ночи. Говорит, что еще немного – и мы проснемся в Тылу в новых, преображенных телах, потому что главное – это сознание. Сознание преобразует тело, говорит Он. И над нами не будет губительного солнца. И мы будем резать выживших людишек, как скот, и править миром – потому что радиация нам тоже не страшна. Порой Он даже хвастается, что Третья Мировая – тоже Его затея. Репетиция перед этой, последней и успешной попыткой.
Я Ему почему-то нравлюсь. Он называет меня “частицей Бога” – под Богом имея в виду, конечно, себя. Я не возражаю, хотя вовсе не хочу резать людишек, как скот. Ведь и ты с папой – тоже людишки. Если вы, конечно, еще живы.
Но, знаешь, у меня осталась одна глупая надежда. Может, все это только сон? Может, меня убили на том поле с окопами в последней атаке и я умираю и вижу всякую чушь? Это было бы очень хорошо. Я готов умереть. Даже по-настоящему. Если Он исчезнет вместе со мной, я готов умереть. Жалею только, что не написал в графе “Вероисповедание” “христианин” или “иудей”. Ведь тогда бы за мной явилась Ангел».
Автор выражает благодарность Дарксиду за меткие пинки и Евгению Пожидаеву за помощь с антуражем.
Лев ЖаковЛюмех Сточкер снова в деле
В баре было сумрачно и пусто. Под потолком плавали струйки дыма. Люмех развалился на низком диванчике в углу и курил сигару. Перед ним стоял стакан, наполовину заполненный янтарной маслянистой жидкостью. Бармен протирал бокалы – он давно привык к утренним попойкам Люмеха. Из кухни слышалось звяканье посуды, шкворчало масло на сковороде, пахло яичницей с беконом.
Люмех выпустил дым, потянулся к стакану и в два глотка допил виски. Медленно выдохнул, занюхал рукавом и кивнул бармену: «Повтори». Тот откупорил бутылку и начал наливать в новый стакан. Официантка в наколке на черных волосах вынесла поднос с завтраком.
Входная дверь открылась, впустив холодный воздух, дневной свет и двух чужаков: один среднего роста, лысоватый, в костюме и золотых очках, второй пониже, с рыжей бородкой, в коричневом пиджаке.
Люмех с неудовольствием посмотрел на гостей.
Гости с таким же неудовольствием оглядели рекомендованного им «спеца» – обрюзгшего пятидесятилетнего пьяницу в полинялом камуфляже.
Люмех дернул за фартук глазевшую на непривычных посетителей официантку:
– Ставь уже!
И жадно набросился на яичницу. Лампа над столом медленно покачивалась от сквозняка, вместе с ней перемещался по столу круг света.
Гости направились к его столу. Официантка по знаку бармена убралась в кухню, но Люмех видел в щелке ее любопытный глаз. Лысый подвинул стул и сел.
– Олег, – коротко бросил он.
Второй, с бородкой, достал из нагрудного кармана шелковый платок, протер диван, повернулся к Люмеху.
– А меня зовут Дима, приятно познакомиться, – бодро начал он. – Нам рассказывали о вас много хорошего.
Люмех, набычившись, уставился в тарелку.
– Я работаю только на правительство, – буркнул он. – Ваше предложение меня не интересует.
Заказчики переглянулись.
– Мы как раз, можно сказать, представляем правительство, – нежно и задушевно произнес бородатый.
– Ага. А я – папа римский! – хмыкнул Люмех. – Проваливайте, пиджаки! Я родиной не торгую!
Олег облокотился о стол и заговорил негромко, но весомо:
– Если вы нам не поможете, никакого правительства не останется. Проблема касается всей страны. Вы поможете не нам, а России.
– Что за проблема? – нахмурился Люмех. Он отодвинул тарелку с недоеденной, остывшей уже яичницей, взял из пепельницы сигару, раскурил.
Дима прижал обе руки к сердцу.
– Происходит какая-то мистика, чертовщина, – сказал он. – Вы, наверное, слышали о проблемах в Сибири, в Краснодарском крае, под Архангельском? О некоторых проблемах… кхм… одного рода?
– Я слышал, спецслужбы над этим работают. Каким боком тут вы, барыги?
– Мы представляем два самых крупных отечественных издательства, – сказал Олег, поправляя очки. – Три года назад мы начали печатать одну фантастическую серию, ставшую очень успешной.
– Хм, фантастика? Иногда я читаю че-нить… Но при чем тут…
– Сейчас дойдем, – подхватил Дима. Его нос слегка порозовел от запаха виски. – Это была очень, очень успешная серия. Лучший проект за много лет. Такая успешная, что и Олег, и мы запустили еще несколько серий под схожими названиями и с похожим оформлением. Одной из главных особенностей были… точки.
Люмех поднял бровь.
– И тут случилось это, – вступил Олег, скривившись, как от зубной боли. – Они стали появляться в любой серии. В каждой. Особенно если в книге хотя бы раз встречалось слово Зо…
– Тсс! – зашипел Дима. – Не произноси!
Олег сморщился.
– Террито… – он запнулся. – Ареа… Черт! В общем, слово, обозначающее участок местности с определенными, довольно загадочными свойствами.
– Более того, – продолжил Дима, – с появлением новой серии с точками – а такими стали теперь все книжные серии – такие зон… – он икнул, зажал рот и огляделся. Затем закончил, понизив голос: – Некие участки местности с загадочными свойствами… Они стали появляться на самом деле! Повсеместно в нашей стране. Те случаи, с которых мы начали разговор, – это они. Это те Зон… Террито… Ареа… участки. Они зарастают лесом, на них появляются анома… ээ, странные явления. Люди превращаются в мутан… в зверей. Но пока мы разобрались, что к чему, и перестали издавать новые книги, Зо… Террито… Ареа… участков стало очень, очень много. Теперь достаточно, чтобы кто-то из нас с Олегом произнес слово «Зо»… любое слово, обозначающее участок или то, что на нем происходит, – и они снова появляются! Вы должны это остановить.
Он вытащил из бокового кармана новый платок и тщательно протер вспотевший лоб.
Дима молитвенно сложил руки:
– Все знаки указывают на вас, как на лучшего сталке… ик! Ик! – он округлил глаза, в них плеснулся ужас. Олег перегнулся через стол и зажал ему рот.
– Черная кошка сдохла, гадалка потеряла карты, – пояснил он. – Кофе просыпался из банки и сложился в ваше имя. Сточкер, только вы можете спасти мир от превращения в огромную Зону!
Издатели в ужасе уставились друг на друга. Олег выпрямился, выпустив Диму, а тот медленно поднялся, поглаживая бородку. Оба произнесли, икая после каждой буквы, словно расставляя точки:
– З!О!Н!А!
С грохотом и звоном разбился упавший из рук бармена бокал. Олег и Дима одинаковым движением достали из карманов пиджака противогазы. Надели, опустились на корточки, уперлись руками в пол. Дружно издали глухое уханье – и поскакали на улицу, как макаки.
– Что за ёдренафеня? – Люмех посмотрел на бармена.
Тот тоже изменился: в глазах появилось бешенство. Бармен выхватил из-под стойки блестящий от смазки «макаров», передернул затвор и с воплем ломанулся в кухню. Оттуда донеслись звуки выстрелов, женский визг, звон посуды – и стало тихо.
Люмех очумел. Он поднялся, разом протрезвев, прокрался к выходу из бара. За дверью, оставшейся полуоткрытой после бегства издателей, творилось невообразимое.
Московская улица на глазах зарастала деревьями и кустами, трава пробивала асфальт тут и там. Остановившиеся машины ржавели и превращались в голые остовы; стекла, лак и краска с кузова, салон – все испарялось на глазах. Водители и пешеходы разбегались, прятались в лесу. Из окон, полускрытых водопадами бурого плюща, вылезали люди и принимались скакать на корточках. Возле лестницы в бар двое дрались из-за противогаза. Услышав скрип двери, они кровожадно уставились на Люмеха. Тот поспешно закрыл дверь и на всякий случай заложил засов.
Он готов был поклясться, что раньше дверь запиралась безо всякого засова.
Хуже всего, что у него нестерпимо заныли колени и спина, понуждая согнуться и опуститься на корточки. С трудом подавляя неестественное желание, Люмех заглянул за стойку, надеясь, что «макаров» у бармена – не единственное оружие.
Он оказался прав: в стойке хранился целый арсенал. Рука сама потянулась к новенькому АК. Как только пальцы сомкнулись на прохладном цевье, спина выпрямилась, а колени перестали сгибаться под весом тела. Совсем другие чувства поднялись в душе: ненависть к мутантам и бандитам, страх перед чем-то неведомым… Что, Монолит всех побери, происходит?!
Люмех взвесил оружие, перекинул кожаный ремень через голову. Взял с верхней полки пустой рюкзак и сгреб туда несколько упаковок патронов к «калашу». Теперь, когда Сточкер вооружился, к нему вернулась способность рассуждать.
Итак, его наняли, чтобы разобраться с этим, что бы оно ни было. Конечно, неплохо знать врага в лицо, но в текущей ситуации, кажется, придется разбираться по ходу дела. Информаторы спятили и ускакали, как мартышки, а задание само пришло к нему в виде всей той фигни на улице. К тому же у Люмеха появилось странное ощущение, что он очень даже сможет разобраться. Что он – часть этой головоломки, необходимый кусок пазла.