И вообще он вылитый герой.
Будущий защитник Царства Небесного!
НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ПОВТОРИТЬ! ЭТО ОПАСНО!
Рекомендуется как средство общеукрепляющего действия, выводящее радионуклиды из организма.
Для бульона необходимо добыть три килограмма мяса гигантского червя. Важно от живого червя отсечь кусок пожирнее.
Чтобы отбить специфический неприятный запах и убрать горечь, мясо необходимо хорошенько выварить, трижды сменив дистиллят. Потом еще раз выварить. При необходимости выварить в пятый раз.
В бульон можно засыпать все что угодно в каких угодно количествах.
Главное! Не забудьте по вкусу добавить сушеной слизи червя или же щепотку нитрита натрия (последний ингредиент рекомендуется исключительно лишь гурманам-самоубийцам).
НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ПОВТОРИТЬ! ЭТО ОПАСНО!
Игорь ВардунасПривал «У Шивы»
«Ковчег», находящийся на границе Циркезонья и скованных вечным льдом просторов Западных Пустошей, лежал на пути Дрессировщицы и Жикара, направляющихся в сторону Урановых Шахт. Огромная баржа, выброшенная на границу заснеженной суши и застывшего моря, превращенная в оазис для торговцев, кочевников и разномастной шушеры помельче, была единственным укрепленным пристанищем одинокому путнику на многие мили вокруг. За что получила свое название, сложенное из разбросанных на корме букв, некогда составлявших длинное слово, а теперь выборочно либо затертых, либо закрашенных стараниями неведомых маляров.
– Да, заворачиваем. Пора устроить небольшой привал, – кивнула Дрессировщица, перехватив вопросительный взгляд водителя. – Заодно навестим кое-кого.
– Отлично! А то я уже к сиденью прирос, – разглядывая приближающийся Железный город, согласно кивнул покладистый Жикар и скосил глаза на датчик уровня топлива. – Мне кое-что рассказывали про это судно. У вас тут знакомые?
– Старый друг, – кивнула Дрессировщица и аккуратно сложила карту Черного Вилли, на которую были нанесены замысловатые пометки с указаниями, где искать клад в долине Урановых Шахт. – Когда-то работали вместе.
– Бизнес и дружба – плохое соседство, – буркнул Жикар, чем откровенно развеселил Дрессировщицу.
– Ты ревнуешь? Кто бы подумал. А мне казалось, мы с тобой неплохо справляемся, – подняла брови охотница и указала вперед. – Смотри-ка, что это там?
У обледенелого бока приближающегося корабля толпилось сборище человек в шестьдесят, потрясая плакатами, сделанными из картонок и обрывков брезента. Мелькали ватники, ружья, противогазы… Кто-то взгромоздившись на деревянный ящик пылко произносил речь, размахивая руками.
Жикар просигналил толпе, когда в боку баржи с лязгом обозначилось прямоугольное отверстие раскрываемых грузовых ворот. Толпа раздалась в стороны. Несколько «противогазников» попытались прорваться внутрь, но из «Ковчега» красноречиво высунулось дуло противопехотного огнемета, шумно харкнувшее в воздух длинными языками чадящего пламени. Человек на ящике подавился речью и завалился в сугроб, прикрывая подпаленную ушанку руками.
– Стойте! – тут же осадил самых ретивых в толпе показавшийся из-за спин огнеметчиков мужичок, одетый поприличнее остальных. – Договорились мы вроде!
– Перестанут лес вырубать? – недоверчиво выкрикнули из толпы.
– Так он сказал, – чинно погладил окладистую бороду мужичок.
– Брешет!
– Не верим! Тащи его сюда! Пусть прилюдно всем скажет!
– А Роза? – встряхнул подпаленную ушанку снова взгромоздившийся на ящик мужик. – Роза выйдет за меня?
– Успокойтесь, – вышедший из баржи человек, бывший, по всей видимости, парламентарием, примирительно поднял руки. – Окончательные условия обсудим завтра на сходке, по случаю, так сказать. Там же и пакт заключим.
– Пьянка, ура! – нестройно заголосила разволновавшаяся сталкерня. Кто-то в порыве эмоций содрал с прелого лица респиратор и обнял соседа, расцеловав того в обтянутые резиной щеки.
– «Долой Барука!», «Отдайте лес егерям!», «Барук, вали с заповедника!». – Дрессировщица бегло читала пестрящие за окном надписи самодельных транспарантов, возвышающихся над толпой, которая смыкалась за внедорожником по мере того, как тот продвигался вперед. – Ну и ну. Не знаю, кто этот Барук, но ему лучше не показываться.
Жикар сбросил скорость, и «хамви» с рокотом вкатился в «Ковчег» по опустившимся металлическим сходням, которые, дав парламентарию сойти на снег, тут же стали втягиваться в чрево баржи. Сдав оружие – хлыст со смешком разрешили оставить; по всей видимости, в здешних краях не знали, на что в умелых руках способна плеть из позвонков торфяной гадюки, – и пройдя положенный досмотр, Жикар в сопровождении Дрессировщицы, недовольно ворчавшей что-то в адрес таможенников, принявших ее за пастушку, вошел в гудящее чрево «Ковчега».
Стальной гигант считался мирной зоной, и на территории категорически воспрещалось любое оружие. Петляя по многочисленным коридором и отсекам, Дрессировщица уверенным шагом бывавшего здесь человека направлялась прямиком в кантину «У Шивы». Жикар послушно двигался следом, не забывая глазеть по сторонам, – многое из встреченного по пути через палубы было для механика явно в диковинку.
Наконец, разглядев знакомую вывеску «У Шивы. Вход только с пустым желудком и большим кошельком!», Дрессировщица переступила порог таверны и на мгновение остановилась, изучая открывшуюся взору картину. Сколько она не бывала тут – пару сезонов, три? Многое поменялось, помещение явно пережило несколько перестановок. Неизменными остались лишь многочисленные посетители и запах. Непередаваемый аромат всевозможных кушаний и яств, на которые был так щедр хозяин. Дела у Шивы явно шли в гору, что немудрено, при его-то талантах. Просторное помещение, уставленное бочками с положенными на них круглыми столешницами, было забито людьми и прочими разношерстными обитателями Циркезонья. Из глубины доносилась необычная беззаботная музыка, которую выводил квинтет муталисков, зажимавших усищи-струны между цепкими нижними ложноножками. Стены и потолок украшали старинные вымпелы, артефакты и прочая всячина, в качестве залога оставленные сталкерами и самоходами, когда было нечем заплатить за еду. Имелись тут и трофейные головы устрашающих созданий, чьи хмурые морды скалились на посетителей с оструганных деревяшек. Среди них выделялась одна посвежее, увенчанная громадным рылом и косой печатью на лбу «За долги».
Полной грудью вдохнув дразнящие обоняние ароматы, Дрессировщица поискала глазами барную стойку. За длинной изогнутой доской, плашмя положенной на внушительные пузатые бочки, восседал многорукий человечек, деловито дергавший за тянущиеся к нему со всех сторон лески, словно паук, плетущий паутину. Жикар уже некоторое время блуждал взглядом по потолку, с профессиональным интересом наблюдая за этим процессом. Сквозь кумар изредка проступала сложная система шестеренок и ферм, к которым крепились длинные манипуляторы и багры на подвижных шарнирах, ловко подносившие выпивку и подносы с закусками довольно галдящим посетителям. Каждая такая «рука», в свою очередь, соответствовала леске в ручке у расторопного «бармена».
Из титанов за стойкой высовывались начищенные водопроводные краны, рядом с компанейски позвякивающей на крючках питейной тарой всех размеров – начиная от ведрообразных и заканчивая миниатюрными, с наперсток. Ни одно из названий напитков, выведенных на емкостях подтекшей белой краской, не было знакомо Дрессировщице – кантина явно успела расширить перечень поставщиков.
– Рита! Девочка моя! Сколько лучей и рентген!
Хриплый басовитый оклик заставил девушку оторваться от созерцаний и повернуться к распахнувшимся дверям кухни, из которых величественно выплыл хозяин заведения – Шива и, заприметив новых посетителей, так и застывших при входе, гостеприимно раскинул руки. За свою тучность, гладкокожесть и многорукость – целых три пары, уютно покоящихся на необъятном животе, – легендарный шеф-повар кантины и получил свое прозвище.
– Привет, старый гурман. Рада видеть тебя в добром здравии. – Дрессировщица шагнула навстречу, и Шива заключил ее в свои многорукие объятия. – Это Жикар, мой компаньон и мастер на все руки.
– Па-ап, у нас опять приправа закончилась, – возникшая рядом с дородным поваром рыжеволосая девушка о шести руках вопросительно взглянула на родителя и улыбнулась гостям. Жикар поежился. – Рита, привет!
– Как же ты выросла! – улыбнулась Дрессировщица. Да, давненько она здесь не была.
– Роза, это не может подождать? – ворчливо поинтересовался отец. – Пусть хоть раз что-нибудь произойдет без моего участия.
– Ладно-ладно, я на кухне.
– Надеюсь, вы проголодались? Какими судьбами в наших краях? Увы, последние новости, которые мне довелось услышать, были не свежее болотной редьки после тушения. Рассказывайте, рассказывайте!
– Решили сменить обстановку на зимний сезон, работа закончилась, а деньжат, наоборот, подкопилось. Да и подустала я от Циркезонья, – ответила охотница, и Жикар согласно кивнул. Они давно условились никому не болтать об истинной цели их далекого путешествия. – А что тут у вас? Что за митинг у входа?
– Дележка, – пригласив гостей и примостившись на стул у свободного столика, шеф-повар откинулся на спинку, сложив на животе три пары рук. – Территориальные войны. Барук – местный авторитет, переживает не лучшие времена. Поставки угля и прочей горючки для «Ковчега», на котором он и выбился, стали падать. Из-за моря идут тревожные вести. Вдобавок моя пигалица хочет выскочить за сына егерского главаря, будь он неладен. А я как бы под крышей Барука, сама понимаешь – никак.
– Дети быстро растут. – Дрессировщица сняла старую ковбойскую шляпу и положила на столик перед собой.
– Чужие, – фыркнул в усы шеф. – У нас тут два враждующих лагеря. Да и мне такое родство вот где сидит. Своих вшей полная маковка. Самоходы брешут о заварухе в секторе Урановых Шахт. Много беженцев, а лодчонка у нас не резиновая, сама понимаешь.