ер Гектор! Слава предкам, вы здесь! А то я уж опасалась, что придется коротать вечер в одиночестве! Идите сюда, здесь наливают виски!
Гектор испустил тяжелый вздох — по его вине приличная девушка дошла до подобного состояния! Он прошел через зал и остановился перед стойкой. Конни, нежно глядя на него снизу вверх, промурлыкала запинающимся голосом:
— Добрый джентльмен, не угостите ли даму стаканчиком виски?
— Идемте, мисс, на сегодня достаточно. В следующий раз я не допущу, чтобы вам пришлось сидеть в таком месте одной. Тогда с радостью угощу вас.
— Обещаете? — с подозрением спросила учительница. Ей вовсе не хотелось уходить, потому что казалось: вечер только начинается.
— Клянусь, — объявил Гектор и подал руку.
Конни попыталась встать и едва не свалилась на пол. Рыцарю пришлось подхватить ее и держать куда более крепко, чем диктуют приличия. Бармен, глядя вслед удаляющейся паре, скорбно покачал головой и пробормотал себе под нос:
— Какое падение! Разве можно приличной девушке так себя вести после нескольких капель виски? Нет, нет… порядочная дама может прийти в подобное состояние, разве что выпив полпинты. Куда катится мир?..
Гектор с едва передвигающей ноги Конвергенцией прошли по темной улице. Девушка бормотала какой-то вздор насчет того, что она не забудет об обещании хламовника и они непременно проведут завтрашний вечер вместе, рыцарь настороженно вглядывался в каждую тень. Но улицы были пустынны, по пути не встретилось ни души. Наконец он доставил Конни к ее жилью. Учительница долго копалась в карманах, отыскивая ключ, потом столь же долго пыталась попасть неуклюжей железякой в замочную скважину… Наконец ей это удалось, и Гектор провел девушку внутрь. Он уже собирался сказать, что прощается с ней до завтра, как заметил краем глаза движение сбоку. Расплывчатые силуэты метнулись из углов, Гектор наугад ткнул локтем назад, и рука его попала в костлявое тело. Кто-то хрипло ахнул, перед хламовником возник новый силуэт, рыцарь с разворота ударил кулаком. Конни, которую он больше не мог поддерживать, села на пол. Тут на голову Гектора обрушился удар дубинки, и темная комната перед ним озарилась разноцветными пятнами. Он пошатнулся, и последнее, что ему удалось услышать, был голос Зрящего:
— Отлично, сразу двое! К делу, братья, и да протрубят трубы!
Когда Гектор очнулся, револьвера на его поясе не было, а затылок покоился на полу в липкой теплой луже. Рыцарь понял, что это его собственная кровь, которая сочится из разбитой головы. Иначе почему все кружится перед глазами и так зверски ноет в висках? Он лежал, прижатый к полу двумя сектантами, а где-то совсем рядом придушенно хрипела Конвергенция — она бы визжала от страха, но ей зажали рот. Зрящий каркал над ней:
— Падшая душа, ты не можешь быть истинным воином Добра! Напивалась в салуне, путалась с рыцарями Хлама, а они лжецы! Но твоя никчемная душонка еще может послужить великой цели. К грядущему Концу Времени я создам нового воина Добра, не пьющего, не курящего, не знающего мирских соблазнов!
Гектор услышал треск рвущейся ткани — на Конвергенции рвали одежду. Тут наконец зрение сфокусировалось, и рыцарь разглядел, что Зрящий стоит над Конни, которую держит человек в буром плаще с капюшоном. Другой заносит над девушкой серебристо блестящую в лунном свете иглу, от которой к странному прибору у ног Зрящего тянется толстый гибкий кабель. Гектор рванулся, сбросил одного из сидящих на нем злодеев, высвободил ногу и пнул второго в голову. Сектант кубарем покатился прочь. Рыцарь вскочил.
— Коли быстрей! — заорал Зрящий.
Конни замычала и стала трепыхаться в руках сектанта с удвоенной энергией.
— Не сметь! — рявкнул Гектор.
Шатаясь, он надвинулся на пророка и только теперь заметил в руке Зрящего свой собственный револьвер. Отрывисто грохнули выстрелы — один, другой, третий, четвертый. Гектора толкнуло в грудь, но он сумел в падении выбить серебряную иглу из рук преступника, потом вцепился в того, который держал учительницу, и в падении сдернул его на пол. Конни вырвалась и завизжала. Этот крик отвлек внимание сектантов от скрипа отворяемой двери — в комнату ворвался Бутс. Ворвался и прошел по ней, как ураган, оставляя позади себя руины и неподвижные тела. Зрящий выпустил последние пули, но попасть в стремительно движущегося хламовника не смог. Тогда он прикрыл голову руками и бросился в окно, как ныряльщик в воду. Звон стекла, треск рамы…
Бутс и Конни склонились над окровавленным телом Гектора.
— Ох, беда, — озабоченно сказал коротышка, — он помирает. Четыре пули в грудь, это, мисс, весьма скверное дело! Гектор, Гектор, сколько раз я тебя учил — двигаться, двигаться, ни мгновения не оставаться на месте, когда против тебя парень со стволом… Эх, друг ты мой…
— Он спасал меня, — всхлипнула Конни. — Это все я виновата…
— Мисс Конвергенция, — прохрипел умирающий рыцарь, — не вините себя… лучше подтащите ближе этот странный прибор. Возьмите иглу и воткните мне… э… в мягкие ткани.
— Ай, — только и смогла произнести бедная мисс.
— Лучше я, — вызвался Бутс. — У меня рука не дрогнет, а юной даме негоже всаживать джентльмену что-либо в мягкие ткани.
Прибор представлял собой ящик без крышки, внутри поблескивали стеклянные колбы, перевитые кабелями, торчали какие-то странные штучки, мерцали крошечные огоньки. В центральной, самой большой колбе мутно клубились пары странной субстанции, а из бока коробки выходил витой кабель, обмотанный плотной просмоленной лентой. Заканчивался он тонкой серебряной иглой.
— Мисс, отвернитесь, — велел Бутс, — самые мягкие ткани расположены в таком месте, которое может вас смутить.
— Я приведу доктора, — пискнула Конни. — Сил нет смотреть на это!
Она выбежала, а Бутс деловито спросил:
— Гектор, здесь два крана, синий и красный, насколько я могу разобрать в темноте. Какой из них отвернуть?
— Синий. Полагаю, что красный отбирает витальную силу у живых… — все тише и тише шептал раненый, — а синий — выход… Таким образом они… впрыскивали жизненную энергию в…
— Помолчи, дружище, и молись, что ты правильно угадал назначение кранов. Ну, во имя Хлама…
Кабель в руках Бутса дернулся, как змея, странный прибор издал звук, напоминающий торжественную песнь трубы… Гектор длинно застонал… Потом лампочки прибора мигнули и погасли.
В субботу доктор Куперт, совершая утренний обход, задержался у кровати Гектора. Конни, сидящая у изголовья поверженного героя, с тревогой глядела, как врач хмурится, измеряя пульс пациента, как проверяет повязки и делает пометки в тетради.
— Ну что, доктор? — наконец не выдержала девушка.
— Жизнь вне опасности, я могу повторить это в тысячный раз, если вам так угодно, мисс. Общая слабость, обильная потеря крови… Ума не приложу, как наш герой мог выжить при таких ранениях? Это противоречит всему моему опыту, а уж он достаточно велик, смею вас уверить! Это невероятно, это поразительно, это…
— Это чудо, явленное великими предками своему недостойному слуге, — слабым голосом произнес Гектор. — Надеюсь, ранения не помешают мне нести мою службу?
— Прежнее здоровье вряд ли восстановится, друг мой, но вы сможете по-прежнему бегать, стрелять, фехтовать, совершать акробатические номера… или чем еще занимаются рыцари Хлама?
— О, этим в нашей паре всегда больше занимался Бутс. А я и прежде был не так ловок.
— Вот и отлично. Да, мисс, я вижу, вы не собираетесь уходить? Отлично, возьмете на себя обязанности сиделки, а я хочу заняться неким любопытным случаем. Мне привезли сегодня еще одно чудо — ожившего зомби. Хочу понаблюдать за ним. К мистеру рыцарю никого не пускать! Ему необходим покой… Я уже запретил посещение шерифу и нашему дорогому редактору «Красноугольских ведомостей».
— Ах да, газета… — вспомнил пациент. — Я же так и не просмотрел стенограмму! Увы, я вряд ли сумею сейчас читать.
— Позвольте, мистер Гектор, я буду читать вам вслух? — очаровательно краснея, предложила мисс Конвергенция.
Тем временем в соседнюю палату привезли Бешеного Крыса — бывший зомби уже окреп настолько, что смог выдержать дорогу от резервации до Красного Угла. Его поместили с самым тихим пациентом — мистером Сезански. Этот пожилой джентльмен не причинял никому беспокойств, лежал себе и с утра до вечера пялился бесцветными глазами в потолок. Безразличный и безучастный, он не проявлял никаких чувств и, кажется, вовсе не испытывал эмоций, как будто из него вытянули некую часть души. Если к нему обращались, отвечал сварливо и пререкался по любому поводу, однако сам ни к кому не лез. Доктор Куперт решил, что этот пациент не помешает наблюдать за парнем из резервации.
Крыс выглядел немногим лучше, чем в тот день, когда его навестили рыцари Хлама. Все такой же тощий, облезлый и неуверенный. Все так же покрытый язвами и струпьями, которые едва начали подживать.
Стоило новичку появиться в палате, как безразличный ко всему мистер Сезански проявил неожиданную прыть. Он резко сел в кровати и уставился на нового соседа. Санитар, уложивший Крыса в постель, даже всплеснул руками от удивления — эти двое, коренастый низкорослый старый пьяница и бывший зомби, приобретший после оживления внешность угловатого молодого паренька, — показались ему похожими, словно близнецы, хотя ничего общего в их внешности как будто не было. Крыс тоже пожирал глазами Сезански. Потом оба в один голос и со сходными интонациями произнесли:
— Чтоб мне лопнуть! Похоже, я тебя прежде встречал… вот только не припомню, где?
Такое совпадение удивило не только санитара, но и обоих больных. Они надолго смолкли. Наконец Крыс осторожно произнес:
— Я тут новичок, мистер. Не знаю, как и что устроено…
— Да ты небось и салун сам не отыщешь! — оживился старичок. Он вмиг отбросил и ворчливость, и безразличие. Морщинистое лицо сложилось в добрейшую на свете улыбку. — Пожалуй, придется мне стать твоим проводником в мир живых! Как только выпишут нас с тобой, первым делом — в салун! Отметим знакомство, а потом… э, потом мы с тобой придумаем что-нибудь еще. А, парень?