Вернулась она в погост, собрала всех, кто в нём был, и рассказала, что видела. Заплакали женщины и дети:
— Чудь пришла, всех нас убьёт. А нам и защищаться нечем. Мужчины на охоту ушли, все луки и стрелы с собой забрали.
У той саамки муж большой охотник был. Много зверя добывал, да только однажды зимой с охоты не вернулся. Искала его женщина, искала, а нашла лишь лук его со стрелами. Вот тот лук со стрелами в погосте и был. Пошла женщина в тупу, достала из короба лук и говорит семилетнему сыну:
— Твой отец лучший стрелок был в Нотозере. Нет у меня в доме другого мужчины, кроме тебя. Пора тебе, мой семилетний сын, брать в руки лук, погост спасать надо.
Взял мальчик лук, попробовал натянуть тетиву, да сил не хватает. Заплакал он.
А мать говорит:
— Не плачь, слёзы сил не прибавят. А нам с детьми маленькими да стариком далеко не уйти. Догонят чудины и всех нас убьют.
Высохли у мальчика от этих слов слёзы. Почувствовал он, как силы у него прибавилось. Взял он опять в руки лук, вскинул его. Тетива легко натянулась. Увидела женщина это, обрадовалась. Говорит всем:
— Прячьтесь в ямы и сверху дёрном закрывайтесь, сидите тихо. А я с сыном к врагам нашим пойду.
Спрятались женщины и дети в ямы, сидят тихо, дети плакать не смеют. А мать с сыном к разбойникам потихоньку подбираться стали. Чудины в это время пировали. Говорит она сыну:
— Видишь разбойника, в латы с головы до ног закутанного? Чуэт-Ахкам его имя. Он главный разбойник. Если его убить, чудины разбегутся.
Стал мальчик целиться в Чуэт-Ахкама. Да только трудно чудина убить. Весь он в латах железных.
В это время Чуэт-Ахкам большой кусок мяса в зубы взял, одной рукой придерживает, а другой, в которой нож, перед самым ртом отрезает маленькими кусочками.
Сказала мать мальчику:
— Попади ему в нож.
Натянул мальчик тетиву, пустил стрелу. Попала стрела прямо в нож, тот вонзился в Чуэт-Ахкама и убил его. Испугались чудины, побежали в разные стороны. Решили: это домой охотники вернулись и на них напали.
Пришли мать с сыном в погост, позвали всех:
— Теперь уходить надо.
— Враги знают, где наш погост. Позовут новую силу и снова придут грабить.
Собрали женщины своих оленей, что по лесам паслись. Добро стали в короба складывать. А в это время охотники из лесу вернулись.
Похвалили мальчика:
— Теперь ты настоящий мужчина, будешь с нами на охоту ходить.
А времени мало. Надо новое место для жилья искать. Жалко всем с Нотозера уходить, да делать нечего. Стали добро на оленей класть. На первого, самого сильного, оленя — короб с сушёной рыбой да вяленым мясом. На второго, самого смирного, самого мудрого, — слева мешок с разной кладью, а справа — зыбку с малым дитём. Котлы, ковшики для супа, плошки — на третьего. Верхом на оленей детей малых посадили. Оленей друг с другом связали одной хигной — верёвкой, сплетённой из сухой травы. Хозяин первого оленя хигну через себя перекинул и потащил всех оленей за собой. А хозяйка за конец хигны держится, рядом идёт, родимая душа, около самого хозяина. Так и пошли на новое место счастья искать.
Охотник
Мальчик, который Чуэт-Ахкама убил, вырос в отличного охотника. Женился, дети у него подросли. Только всё его в родные места тянуло, которые из-за чуди бросили. Взял он жену, сына и дочку и вернулся на Нотозеро. Поставил вежу так, что её никто найти не смог, и стал там жить и охотиться. Много зверя и дичи домой приносил.
Семья его хорошо жила, нужды не знала. Да только жене в том лесу скучно было.
— Что это мы одни живём, никого не видим, — говорит она мужу. — Совсем лесными людьми стали. Никто к нам в гости не придёт.
— Ты бы, — отвечает ей охотник, — лучше порядок в веже навела, новые сети сплела, вот тебе и не скучно было бы.
Ленивая жена у охотника.
— Всё работать да работать. Надоело мне! — ворчит она. Рассердился охотник, пообещал проучить как следует за такие слова и ушёл диких оленей промышлять. А жене сказал:
— Мусор в реку не выбрасывай, а то гостей накличешь.
Ушёл охотник, а женщина кое-как вежу прибрала, пошла мусор выносить да и бросила его в воду. По-своему сделала: «Может, кто увидит да в гости заглянет».
Поплыл мусор по реке, и увидела его чудьюльквик — пешая рать со своим предводителем Чудэ-Чуэрвем. Поднялись чудины по реке и увидели вежу охотника.
Увидела их женщина, обрадовалась: сразу сорок человек в гости пришли.
Стала женщина разбойников в вежу приглашать:
— Проходите, — говорит, — не бойтесь. Мой муж охотник, ушёл диких оленей промышлять, не скоро вернётся.
Угощает она гостей, мясо варит. Пирует чудь.
Уговаривает женщину и её дочь с ними уйти. Обещает им платья нарядные да жизнь весёлую в большом погосте. Хочется женщине и дочери её с чудинами уйти, но боятся они охотника.
Решил тогда Чудэ-Чуэрвь охотника погубить. Обрезал он у женщины её длинные красивые волосы и сделал из них силья — силок, ловушку. А силья из женских волос даже богатырю не разорвать.
Спросил у женщины, через какую дверь охотник домой войдёт.
— Через чистую, — отвечает хозяйка.
У саамов и на охоту и с охоты охотник через особую дверь проходил. Это — чтобы удача на пороге была.
Поставил разбойник силья у чистой двери. Своих людей в амбар отправил, а сам в веже улёгся.
Вернулся ночью охотник и запутался в сильях. Чудэ-Чуэрвь с женой охотника схватили его и к столбу в веже привязали.
— Мы, — говорит, — тебя утром убьём, нам спешить некуда.
Подождал охотник, пока Чудэ-Чуэрвь и жена-предательница уснули, и стал звать дочь свою:
— Доченька, доченька, проснись, развяжи мне руки!
А дочка ему отвечает:
— Если помогу тебе, ты не пустишь меня к чудинам, а я хочу в их погосте жить, они мне платья новые обещали. Не развяжу тебе руки.
Отвернулась дочь к стенке, ещё крепче уснула.
Стал тогда охотник сына звать:
— Сыночек, сыночек, проснись, развяжи мне руки!
Крепко спит мальчик. Маленький ещё.
Что делать охотнику? Скоро уж утро наступит. Проснутся чудины. Опять зовёт он сына. Услыхал его сын. Проснулся, бросился к отцу, стал силья развязывать, да не может, крепко узел завязан. Взял тогда мальчик из-под подушки Чудэ-Чуэрвя саблю. Боится отца поранить, а всё же верёвки режет. И освободил отца от них.
Рассказал ему, что в амбарах сорок разбойников спят. Велел ему отец на берегу озера спрятаться, а сам к амбарам пошёл. Подрубил у амбара матицу, которая крышу держала, упала та и врагов придавила. Тем, кто вылезти успел, охотник саблей голову отрубал. Видит, все враги погибли. Вернулся в вежу и сел на старое место. Верёвки на себя накинул — будто связанный.
Проснулся утром Чудэ-Чуэрвь, радуется — такого сильного человека победил.
— Знаешь, — говорит он охотнику, — какой мне нынче сон приснился? Как будто сорок мух одного ворона склевали так, что остались от него одни кости. А ты что видел, саамский сын?
— Видел я, — отвечает охотник, — как один ворон сорок мух склевал и ещё двоих доклюёт.
Сунул Чудэ-Чуэрвь руку под подушку — нет сабли. Догадался он тут, о каком сне охотник рассказывал, стал у него пощады просить. Да только нет разбойникам никакой пощады. Убил охотник Чудэ-Чуэрвя. Взял потом свой лук и стрелы. Посадил в лодку жену, сына и дочь, и поплыли они по большому озеру подальше от этих мест. Увидел охотник остров, причалил к нему. Вывел жену и дочь на берег и сказал:
— Здесь я вас оставлю. Живите сами, коль предали меня.
Стали мать и дочь спорить, кто из них виноват больше. Спорили, спорили до самого вечера, так и окаменели. На том острове по сей день два серых камня стоят.
А охотник с сыном забрали из погоста бабушку и отправились на другое озеро — новую жизнь начинать. Но об этом уже другая сказка.
Чахкли
Теперь уж никто и не знает, что это за чахкли и когда они на свете жили. Ну а если и были такие, то так давно, что даже сказки о них забывать стали.
Сказывают, что добрее чахкли в целом свете никого не было. Жили они под землёй и владели всеми её богатствами. А сами скромно жили. У них даже одежды никакой не было. Ростом чахкли маленькие, меньше ребёнка годовалого. И олени у них маленькие. В память о них на земле карликовые берёзы остались. Такие когда-то у чахкли в лесах подземных росли.
Случалось, правда, кто-то из саамов и обижал чахкли, обманывал, много богатства с их помощью наживал. Когда они догадывались, что их не в доброе, а в злое дело втянули, обижались и навсегда из тех мест уходили. Может, поэтому их в наших краях не стало, что многие стали больше живота своего хотеть. Раньше-то сказать «саам» — значит «честность». Бывало, купцы к погосту — так посёлки звались — приедут, а саамы на летних промыслах. Прикроют купцы товар, чтобы звери не растаскали, и знают: хоть через год приезжай, всё будет стоять нетронутым. Совсем недавно так было.
Саамские дети очень любили слушать сказки про маленьких голых человечков — чахкли, которые всем подземным богатством владели и многим, многим помогали.
Вот как про это в одной сказке рассказывают.
Шёл однажды охотник зимой на лыжах. Вдруг видит: среди зимы в небольшом распадке снега совсем нет и даже травка зеленеет. «Не иначе, — подумал он, — кто под землёй живёт». Приложил ухо к земле, голоса услышал, смех, олени рехкают. «Да здесь, наверное, чахкли поселились. Вот бы на них поглядеть!»
Устроился поудобнее и стал ждать. Вдруг чувствует: кто-то его разглядывает. Повернулся — стоит перед ним крохотный голый человечек. Охотник так и обмер. А чахкли смешной такой: что бы охотник ни сделал, всё за ним повторяет.
«Вот бы мне такого домой принести, детишек порадовать. Как бы поймать его?» — задумался охотник.
Хитрый он был. Размотал оборы, которые каньги, короткие меховые сапоги, держали. Одну обору — тесьму красивую, ярко окрашенную — поближе к чахкли положил, а другой давай себя обматывать.