Невооруженным взглядом она не смогла разглядеть в точности, что за фигуры суетятся вокруг мордиканта, но в окуляре телескопа они обозначились резко и близко, – казалось, стоит наклониться чуть вперед, и дотронешься.
Тут были мужчины и женщины – живые и настоящие. Скованные друг с другом, нога к ноге, железной цепью, они бродили туда-сюда парами, а над ними возвышался мордикант. Они десятками выходили из туннеля, сгибаясь под тяжестью досок и нагруженных доверху кожаных ведер, несли их на уступ, а оттуда – вниз по ступенькам к реке. Опустошив там ведра и оставив доски, рабы гуськом брели назад.
Сабриэль чуть опустила телескоп – и прямо-таки зарычала от ярости и досады, рассмотрев в подробностях, что происходит у реки. Живые рабы сколачивали из досок длинные ящики и засыпали в них землю из ведер. Как только очередной ящик заполнялся доверху, его тащили к воде, опускали в реку между берегом и камнем «моста» и приколачивали к месту: рабы молотками загоняли в камень железные костыли.
Строительством руководил кто-то, кто держался на почтительном расстоянии от реки, на середине лестницы. Сгусток чернейшей ночной тьмы, принявшей форму человека, подвижный силуэт. Тень-подручный – прислужник некроманта или наделенный свободой воли мертвый дух, презревший тело.
На глазах у Сабриэль последний из четырех ящиков сдвинули к первому из камней, приколотили к месту и цепями примотали к трем предыдущим. Один из рабов, закрепляя цепь, потерял равновесие и вниз головой рухнул в воду; мгновение спустя прикованный к нему напарник разделил его судьбу. Если они и успели вскрикнуть, то голоса их заглушил рев водопада – так же быстро, как вода подхватила и унесла их тела. Мгновение спустя Сабриэль почувствовала, как огоньки их жизни погасли.
Прочие рабы на берегу реки ненадолго замешкались, то ли потрясенные нежданной гибелью товарищей, то ли на краткий миг больше испугавшись реки, чем хозяев. Но тень-подручный двинулся по ступеням к ним – ноги его, как патока, стекали вниз по склону, выплескиваясь на каждую из ступеней по очереди. Он жестом велел нескольким из стоящих ближе рабов перейти от наполненных землей ящиков к первому из камней «моста». Они повиновались и остались стоять, горестно прижимаясь друг к другу среди брызг и пены.
Тень-подручный замешкался, но мордикант на уступе словно бы встрепенулся и чуть качнулся вперед, и тенеподобный кошмар опасливо прошел по ящикам и перебрался на следующий камень: текучая вода, похоже, ничем ему не повредила.
– Могильная земля, – отметил Моггет: в телескопе он явно не нуждался. – Привезена в телегах поселянами из Квайрра и Роблетауна. Любопытно, хватит ли у них этой земли на все камни.
– Могильная земля, – с упавшим сердцем повторила Сабриэль, наблюдая, как подоспела новая партия рабов с ведрами и досками. – Я и позабыла, что она сводит на нет силу текучей воды. Я думала… я надеялась, здесь я в безопасности, хотя бы до поры до времени.
– Ну, в некотором смысле так и есть, – утешил Моггет. – Мост они достроят не раньше завтрашнего вечера, тем более что надо сбросить со счетов пару часов в районе полудня, когда мертвым придется укрыться в тени, если облака не набегут. Но они явно действуют по плану, – видно, кто-то их направляет. Ну да у любого Абхорсена есть враги. Может, это какой-нибудь мелкий некромант, у которого мозгов чуть побольше, чем у других.
– Я убила мертвого на Рассеченной Вершине, – медленно проговорила Сабриэль, размышляя вслух. – Он закричал, что отомстит мне и все расскажет слугам Керригора. Ты знаешь это имя?
– Еще бы не знать! – фыркнул Моггет, подергивая задранным хвостом. – Но я не могу говорить о нем – упомяну лишь, что это один из великих мертвых и самый страшный враг твоего отца. Только не говори, что он снова ожил!
– Я не знаю, – отвечала Сабриэль, опустив глаза на кота: тот изогнулся всем телом, словно разрываясь между приказом и сопротивлением. – Отчего ты не расскажешь мне больше? Это все оковы?
– Иска… искажение… да, – с трудом прохрипел Моггет.
И хотя его зеленые глаза разгорались все ярче и пылали огнем ярости – он негодовал на свое собственное жалкое объяснение, – но ничего больше кот прибавить не смог.
– Заколдованный круг, – задумчиво отметила Сабриэль.
Не приходилось сомневаться, что какая-то злая сила преследует ее с того самого мгновения, как Сабриэль оказалась по эту сторону Стены, а может, даже и раньше, если вспомнить об исчезновении отца.
Она снова поглядела в телескоп и немного приободрилась: последний свет догорал, и работа постепенно замедлялась. И в то же время сердце ее сжалось при мысли о несчастных, порабощенных мертвыми. Многие из них, скорее всего, замерзнут до смерти или умрут от истощения, и тогда их вернут обратно тупоумными подручными. Только те, кого унесло водопадом, избегнут подобной участи. Воистину, Древнее королевство – ужасное место: рабство и отчаяние здесь могут длиться и после смерти.
– А другого выхода отсюда нет? – спросила Сабриэль, разворачивая телескоп, чтобы рассмотреть северный берег.
Там тоже был «мост» из камней и еще одна дверь в камне – высоко на речном берегу, но и там на уступе у двери мельтешили темные фигуры. Четыре или пять тень-подручных, Сабриэль с ними со всеми в одиночку не справиться.
– Похоже, нет, – мрачно ответила она сама себе. – А как насчет обороны? Умеют ли фантомы сражаться?
– Фантомам сражаться нет нужды, – отвечал Моггет. – Потому что есть тут иное средство защиты, правда, оно, так сказать, меч обоюдоострый. И да, еще один выход тоже есть, хотя тебе он, скорее всего, не понравится.
Стоящий рядом фантом кивнул и изобразил рукой нечто вроде змеи, ползущей сквозь траву.
– Это еще что? – переспросила Сабриэль, подавляя приступ истерического смеха. – Средство защиты или выход?
– Средство защиты, – объяснил Моггет. – Это сама река. Ее можно заставить подняться почти на высоту островных стен – на четыре твоих роста над «мостом» из камней. Никому такого потока не преодолеть, будь то сюда или отсюда, пока вода не вернется в свои берега, а на это могут потребоваться недели.
– Так как же я отсюда выберусь? – забеспокоилась Сабриэль. – Я не могу ждать несколько недель!
– Одна из твоих прабабушек изобрела летающее приспособление. Она назвала его Бумажнокрыл. Можешь воспользоваться им, спрыгнув над водопадом.
Сабриэль только охнула.
– А если ты хочешь поднять реку, – продолжал Моггет, словно не заметив ее тревоги, – ритуал нужно начать немедленно. Реку питает талая вода с гор, а до них много миль вверх по течению. Если мы призовем воду сейчас, поток обрушится на нас завтра в сумерках.
Глава десятая
Наводнение возвестило о себе гигантскими глыбами льда, что обрушились на деревянный мост из ящиков с могильной землей, – так принесенные штормом айсберги таранят стоящие на якоре корабли. Крошился лед, трещало дерево; эта размеренная предупреждающая дробь объявляла о волне, что следует за ледяным авангардом.
Мертвые подручные и живые рабы поспешно кинулись назад по гробовому мосту, тенеподобные тела мертвых быстро утрачивали свой облик и прямо на бегу превращались в длинных, толстых червей, словно сделанных из черного крепа. Извиваясь, они скользили по камням и ящикам и безжалостно расшвыривали людей-рабов в отчаянной попытке спастись от гибели, что с ревом надвигалась от верховий реки.
Сабриэль, наблюдая с башни, чувствовала, как умирают люди, и судорожно сглатывала, ощущая, как их последний вдох переходит в бульканье воды, хлынувшей в легкие вместо воздуха. Некоторые – две пары точно – сами бросились в реку, предпочтя окончательную и бесповоротную смерть угрозе вечного рабства. Но большинство упали и утонули, когда мертвецы сбросили, столкнули или просто спугнули их с моста.
Следом за льдом показалась и сама гигантская волна, передний край наводнения, она явилась, оглашая окрестности ревом – еще более пронзительным и яростным, нежели глухой рокот водопада. Сабриэль заслышала его за несколько секунд до того, как вал обогнул последнюю излучину и внезапно обрушился едва ли не прямо на нее. Огромная вертикальная стена воды с глыбами льда на гребне, под стать мраморным бастионам, по пути длиной в четыре сотни миль собрала весь мусор, который и плескался теперь в ее взбаламученном теле. Эта гигантская волна казалась куда выше островных стен, выше даже самой башни, откуда Сабриэль глядела во все глаза, потрясенная высвобожденной ею мощью – мощью, которую она даже вообразить себе не могла, когда призывала ее накануне ночью.
Сам обряд оказался на диво прост. Моггет отвел Сабриэль в подвал, а оттуда – вниз по витой узкой лестнице. С каждым шагом делалось все холоднее и холоднее. Наконец они оказались в странном гроте, где с потолка свисали сосульки, а дыхание срывалось с губ облачками белого тумана. Но здесь уже не было холодно – или, возможно, холод был такой сильный, что Сабриэль перестала его ощущать. На каменном пьедестале высилась глыба чистого бело-голубого льда, исчерченная знаками Хартии, невиданными и прекрасными. Там, следуя наставлениям Моггета, Сабриэль просто-напросто положила руку на лед и промолвила: «Абхорсен изъявляет свое почтение Клэйрам и просит о водяном даре». Вот и все. Они вновь поднялись наверх, один из фантомов запер за ними дверь подвала, а другой принес Сабриэль ночную рубашку и чашку горячего шоколада.
Но эта нехитрая церемония призвала силы поистине неукротимые. Сабриэль наблюдала, как водяной вал мчится прямо на них, и пыталась взять себя в руки, но дыхание ее участилось, под ложечкой засосало. Водяная громада обрушилась – и Сабриэль с визгом нырнула под телескоп.
Башня содрогнулась до основания, камни заскрипели в пазах, и на мгновение даже шум водопада потонул в грохоте – как будто первый же натиск волны сровнял остров с землей.
Но спустя несколько секунд пол перестал трястись и грохот потока стих до размеренного рева, как если бы пьяный буян вдруг осознал, что не один в комнате. Сабриэль заставила себя подняться, прильнула к телескопу и вновь открыла глаза.