После этого осмотра Сабриэль уже не сомневалась, что представляет собой эта носовая фигура. Но что теперь делать с обретенной разгадкой? Не зная ответа, она пошла искать Моггета. Не то чтобы она так уж полагалась на подсказки или ответы своего спутника, тем более сейчас, когда на него напало это его дурашливое котеночье настроение. Может, это последствия недолгого пребывания в истинном облике, облике порождения Свободной магии – вероятно, впервые за много тысячелетий… Должно быть, снова став котом, он испытал немалое облегчение…
Но никаких советов от Моггета добиться не удалось: как оказалось, он крепко спал на цветущей лужайке близ родника. Хвост и пружинистые лапы подергивались – не иначе снились котяре танцующие мыши. Сабриэль пригляделась к соломенно-желтым цветам, один понюхала, почесала Моггета за ушами и вновь вернулась к носовой фигуре. Цветы оказались кошачьей мелиссой – вот, значит, чем объяснялось игривое настроение Моггета и его теперешняя сонливость. Придется решать самостоятельно.
– Итак, – сказала вслух Сабриэль, обращаясь к носовой фигуре, точно адвокат – к залу суда. – Ты – жертва какого-то заклинания Свободной магии и некромантического фокуса. Дух твой пребывает ни в Жизни и ни в Смерти, но где-то между ними. Я, безусловно, могу войти в Смерть и отыскать тебя у самой границы, но заодно того и гляди найду множество неприятностей на свою голову, с которыми не смогу справиться в моем нынешнем жалком состоянии. Так что же мне делать? Как бы поступил отец… Абхорсен… да любой Абхорсен на моем месте?
Она еще немного поразмыслила про себя, расхаживая взад и вперед и временно позабыв про синяки и ушибы. Последний вопрос, похоже, все прояснил, напомнив о ее прямых обязанностях. Сабриэль не сомневалась: отец освободил бы этого человека. Ведь этим он и занимался, ради этого и жил. Долг любого Абхорсена – исправлять то, что искажено противоестественной некромантией и Свободной магией.
Дальше она не раздумывала – возможно, потому, что некстати надышалась кошачьей мелиссой. Ей даже в голову не пришло, что отец, вероятно, подождал бы до тех пор, пока к нему не вернутся силы, – возможно, до следующего утра. В конце концов, этот юноша наверняка пробыл в плену много лет; его физическое тело превратилось в дерево, а дух каким-то образом оказался заточен в Смерти. Днем раньше или днем позже – ему все равно. Абхорсену совсем не обязательно сразу, в ту же секунду, бросаться исполнять свой долг…
Но впервые с тех пор, как Сабриэль оказалась за Стеной, она увидела перед собой ясную, понятную задачу, требующую решения. Несправедливость дóлжно исправить, а в данном случае всего-то и потребуется, что провести несколько минут на самой границе Смерти.
Но об осмотрительности Сабриэль не забыла: она подхватила на руки спящего Моггета и уложила его у ног носовой фигуры. Оставалось надеяться, что он проснется, если возникнет какая-то угроза в материальном мире, хотя этого можно было почти не опасаться, учитывая ограждения и стражей шахты. Тут ведь даже стояли заслоны, затрудняющие переход в Смерть и способные помешать мертвым последовать за Сабриэль в Жизнь. В общем и целом лучше места для того, чтобы оказать бедолаге небольшую услугу, и не придумаешь.
Она снова проверила колокольцы, проведя рукой по гладкому дереву рукоятей, чувствуя голоса внутри: колокольчики нетерпеливо ждали высвобождения. На сей раз Сабриэль достала из кожаного чехла Ранну, самый незаметный из всех колокольцев: по своей природе он успокаивал слушающего, отвлекал внимание и погружал в сон.
Сомнения робко теребили ее, тянули назад, но Сабриэль не стала к ним прислушиваться. Она была исполнена уверенности и готова к небольшой прогулке в Смерть под надежной защитой этого королевского некрополя. С мечом в одной руке и колокольцем в другой, она вошла в Смерть.
Леденящий холод обрушился на нее. Вот и неумолимый поток… но она застыла на месте, все еще ощущая спиной тепло Жизни. Здесь проходила граница между двумя мирами, здесь Сабриэль обычно погружалась в реку. На сей раз она твердо стояла на ногах, противясь течению, и использовала свою неразорванную связь с Жизнью как якорь, чтобы удержаться в водах Смерти.
Вокруг царило безмолвие – если не считать неумолчного журчания воды под ногами и отдаленного грохота Первых Врат. Ни движения, ни шороха; в сером сумраке не маячило никаких смутных теней. Сабриэль осторожно воспользовалась своим чутьем Смерти, чтобы проверить, не затаился ли кто в засаде, и отыскать слабую искорку плененного, но живого духа юноши. Там, в Жизни, она находилась подле него, чтобы и здесь оказаться рядом с его духом.
Что-то тут явно ощущалось – но вроде бы глубже в Смерти, чем ожидала Сабриэль. Она всмотрелась в нездешний сумрак, коварно искажающий расстояния, однако так ничего и не увидела. Что бы это ни было, оно скрывалось под водой.
Мгновение поколебавшись, Сабриэль двинулась к нужному месту, тщательно выбирая путь, осторожно переставляя ноги, борясь с хватким течением. Да, здесь совершенно точно обретается что-то странное. Наверняка это плененный дух! Тихий внутренний голос подсказывал, что это, чего доброго, может оказаться хитроумная мертвая тварь, достаточно могущественная, чтобы удержаться в стремительном потоке, но Сабриэль не прислушалась.
Тем не менее, уже оказавшись в нескольких шагах от непонятной находки, Сабриэль позвонила в Ранну: раздался приглушенный сонный перезвон, рождающий ощущение зевка, вздоха, отяжелевших век, склоненной головы… призыв уснуть.
Если тут и затаился мертвый дух, рассуждала Сабриэль, услышав звон, он должен был погрузиться в дрему. Она убрала меч и колокольчик, встала поудобнее и, наклонившись, пошарила в воде. Руки наткнулись на что-то холодное и твердое, как лед, но что это, понять было невозможно. Она отпрянула, затем снова наклонилась и явственно нащупала плечо. Повела рукой выше, отыскала голову, лицо. Случалось, что дух совершенно не походил на физическое тело, а иногда обличье живых духов искажалось от долгого пребывания в Смерти, но этот оказался точь-в-точь как носовое изваяние. И да, он был жив, словно бы заключен в некую оболочку и защищен от Смерти, так же как живое тело сохранилось в дереве.
Сабриэль подхватила дух в его зримом обличье под мышки и потащила на себя. Он поднялся из воды точно дельфин-косатка, мертвенно-бледный и неподвижный как статуя. Девушка неловко отшатнулась назад, и жадная река тут же обвила ее ноги предательскими водоворотами, но Сабриэль быстро восстановила равновесие, не давая реке утянуть ее под воду.
Перехватив находку поудобнее, Сабриэль поволокла ее назад, к Жизни. Идти было трудно, куда труднее, чем она ожидала. Течение вдруг сделалось слишком сильным для этой стороны Первых Врат, а кристаллизованный дух – или что уж он там такое – оказался гораздо, гораздо тяжелее, чем духу положено.
Полностью сосредоточившись на том, чтобы не потерять равновесия и двигаться в нужном направлении, Сабриэль едва не упустила момент, когда шум внезапно стих – верный признак того, что через Первые Врата кто-то прошел. Но последние несколько дней приучили ее к бдительности, и к ее теоретическим познаниям о том, чего следует опасаться, прибавилась инстинктивная осторожность.
Сабриэль уловила чужое присутствие и, прислушавшись, распознала тихое «плюх-плюх»: что-то кралось, пробиралось вброд против течения, стараясь двигаться как можно незаметнее. Что-то приближалось к ней. Какая-то мертвая тварь надеялась застать ее врасплох.
По-видимому, тревога или зов донеслись за пределы Первых Врат, и в ответ явился преследователь. Мысленно проклиная себя за глупость, Сабриэль внимательно оглядела свою ношу. Ну конечно! – тонкая черная привязь, невесомая, точно хлопчатобумажная нить, уходила от предплечья в воду, а оттуда – в темные глубины Смерти. Нет, не управляющая нить – такая просто даст знать находящемуся вдалеке адепту, что дух сдвинули с места. По счастью, звон Ранны замедлил передачу послания, но до порога Жизни еще так далеко…
Сабриэль чуть ускорила шаг, но не сильно, притворяясь, что не заметила охотника. Кто бы это ни был, похоже, приближаться к ней он побаивался.
Она зашагала еще чуть быстрее; адреналин и тревога подпитывали ее силы. Если тварь на нее бросится, Сабриэль, чего доброго, выронит свою ношу и река унесет этот дух туда, где он сгинет навеки. Какая бы уж магия ни сохраняла его живым здесь, на границе, она перестанет действовать, как только дух минует Первые Врата. Если так случится, думала Сабриэль, получится, что она убила того, кого сбиралась спасти.
Четыре шага осталось до Жизни… а вот уже три. Преследователь нагонял – Сабриэль его видела: тварь все еще пряталась в воде, все еще кралась – но теперь куда проворнее. Явно обитатель Третьих Врат, а то и более отдаленных: Сабриэль не смогла распознать, кем это существо было при жизни. Сейчас оно выглядело как нечто среднее между свиньей и кольчатым червем; продвигалось оно то суетливыми перебежками, то ползком, по-змеиному.
Два шага. Сабриэль снова перехватила находку так, чтобы удерживать его левой рукой под грудью, прижав к себе, и высвободить правую руку, но она по-прежнему не могла ни выхватить меч, ни воспользоваться колокольцами.
Свиноподобная тварь захрюкала, зашипела, перешла в ныряющий стремительный галоп; ее длинные, покрытые желтым налетом клыки вспарывали воду, длинное тело волнообразно извивалось сзади.
Сабриэль шагнула назад, повернулась и вместе со своей бесценной ношей ринулась в Жизнь, призвав на помощь всю волю, чтобы пробиться сквозь заслоны обратно в шахту. На мгновение ей показалось было, что их отбросит назад, но тут они прошли сквозь преграду – словно иголка сквозь резиновую ленту.
Догнал их пронзительный визг – и ничего больше. Сабриэль осознала, что лежит на земле ничком, руки ее пусты и с промерзшего насквозь тела, тихо похрустывая, осыпаются кристаллики льда. Повернув голову, она поймала взгляд Моггета. Кот посмотрел-посмотрел на нее, закрыл глаза и снова заснул.