Сабриэль повернулась к выходу, но все люди поднялись и выстроились в линию на ее пути к двери. Все они хотели поклониться ей, пробормотать застенчивое спасибо и пожелать доброй дороги. Сабриэль приняла эти почести со смущением и чувством вины за гибель Патара. Она победила Смерть, но не спасла человеческую жизнь. Отец сделал бы все гораздо ловчее.
Предпоследней в этой очереди провожающих была маленькая черноволосая девочка с косичками по обе стороны лица. Сабриэль остановилась и взяла ручку девочки.
— Малышка, как тебя зовут? — ласково спросила Сабриэль.
Когда она почувствовала прикосновение маленьких пальчиков, на нее нахлынули воспоминания о прошлой жизни — воспоминания о первоклашке, которую представили старшим ученицам. Они должны были сопровождать ее в первый день учебы в Уиверли Колледже.
— Элайн, — ответила девочка, улыбнувшись. У нее были ясные, живые глаза, не замутненные испуганным отчаянием, которое погасило блеск в глазах взрослых.
— А теперь скажи мне, что ты выучила на уроках о Великой Хартии, — сказала Сабриэль, невольно повторяя тон материнского участия и одновременно строгости, которым говорила инспектор, дважды в год приезжавшая в колледж.
— Я знаю стихи, — ответила Элайн, немного задумавшись и нахмурив лобик. — Спеть вам их, как мы делали это в классе?
Сабриэль кивнула.
— Мы еще танцевали вокруг Камня, — добавила Элайн. Она выпрямилась, выставила вперед ножку и подняла ладошки, чтобы хлопать ими в такт.
Пять Великих Хартий землю создавали.
Взяв друг друга за руки, жизнь в ней засевали.
На одном, на Избранном, — корона сияет,
А Двое из Племени — Смерть подстерегают.
Пятеро и Трое — как раствор и камень,
Четверо все видят через лед и пламя.
— Спасибо, Элайн, — сказала Сабриэль. — Мне очень понравилось твое пение.
Она взъерошила волосы девочки и заторопилась, ей захотелось поскорее выйти из дымной, пропахшей рыбой коптильни на чистый воздух, где легче было думать.
— Итак, теперь ты знаешь, — прошептал Моггет, прыгнув к ней на руки. — Я все не хотел тебе рассказывать, но сегодня ты узнала об одном из своих предков.
— О двух, — задумчиво сказала Сабриэль, — которые сражаются со Смертью. Но сейчас не время это обсуждать.
Остался только один вопрос, который ей очень хотелось задать, когда Тачстоун помогал ей войти в крошечную скорлупку-лодочку. Один из Великих Хартии был королевской крови. Вторым был Аборсен. Что такое были эти «три и пять» и «четыре», которые видели все через лед и пламя? Сабриэль была уверена, что на эти и многие другие вопросы можно найти ответ в Билайзере. Обо всем этом мог бы рассказать отец, потому что многое, что завязывается в Жизни, потом распутывается в Смерти.
Тачстоун толкнул лодку, вскочил в нее и взял весла. Моггет спрыгнул с рук Сабриэль и занял позицию впередсмотрящего.
Позади, на берегу, внезапно завыл Мордикант, его долгий пронзительный крик эхом разнесся по воде, заставляя трепетать сердца людей в лодке и на острове.
— Надо взять правее, — сказал Моггет, — чтобы выйти в открытое море.
Тачстоун быстро послушался.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
К утру шестого дня Сабриэль была уже совсем измучена качкой. Они плыли безостановочно, подходя к берегу только за питьевой водой и только при солнце. Ночи проходили на воде, если Тачстоун выбивался из сил, они бросали якорь, а Моггет оставался на страже. К счастью, погода их не подводила.
После двух дней хода от Ньюстоува они подошли к Верди Пойнт, где был песчаный пляж и чистый источник. Там не было ничего живого, но не было и Смерти. Здесь Сабриэль не чувствовала присутствия Мордиканта.
Через три дня после Верди Пойнт они дошли до острова Илгард, его отвесные берега поднимались из моря, и на них гнездились десятки тысяч морских птиц. Они прошли мимо острова после полудня, сильный ветер надувал их парус, укладывал лодку на бок, и волны обдавали их солеными брызгами.
К вечеру они оказались перед входом в узкий пролив Белис Маут, который выходил в море Сиер. Пройти его было трудно, поэтому они решили на ночь бросить якорь и дождаться утра.
— Здесь, в проливе Белис Маут, протянута заградительная цепь, — объяснил Тачстоун, когда они решили продолжить путь. Он поставил парус, а Сабриэль вытянула якорь. Солнце уже поднималось, но еще не вышло из-за горизонта, поэтому все вокруг затянула голубоватая дымка. — Заграждение было доставлено для защиты от пиратов. Эта цепь такого размера, что невозможно понять, как ее соорудили я как ее смогли здесь укрепить.
— Она все еще существует? — осторожно спросила Сабриэль, стараясь не прерывать разговорившегося Тачстоуна.
— Я в этом уверен, — ответил Тачстоун. — Мы увидим башни на противоположных берегах. Башня Ветра на южном и Защитная Ловушка — на северном.
— Не особенно поэтические названия, — заметила Сабриэль, она не могла удержаться, чтобы не перебить Тачстоуна. Так приятно было поговорить! Почти все путешествие прошло в молчании, но Тачстоуна можно было извинить, управление рыбацкой лодкой по восемнадцать часов в сутки поглощало всю его энергию.
— Их названия отвечают их назначению, — ответил Тачстоун.
— А кто решает, пропустить корабль или не пропускать? — спросила Сабриэль. Она уже смотрела вперед, размышляя о том, что увидит в Билайзере. Может быть, там, как и в Ньюстоуве, люди оставили город, и он захвачен Смертью?
— Эх! — сказал Тачстоун, — а я об этом не подумал. В мое время там был королевский управляющий заграждением, при нем охрана и отряд маленьких кораблей. Но если, как говорит Моггет, в городе анархия…
— Ведь там могут быть люди, связанные со Смертью, — задумчиво добавила Сабриэль. — Поэтому, даже если мы пересечем линию заграждения при свете дня, все равно возможны неприятности. Думаю, мне лучше перевернуть мой плащ и спрятать шлем.
— А что делать с колокольчиками? — спросил Тачстоун. — Они очень заметны.
— Я могу быть просто волшебником, — ответила Сабриэль. — Просоленным морским ветром, немытым волшебником.
— Вот уж не знаю, — сказал Тачстоун, он не понял, что Сабриэль шутит. — Волшебников не пускали в город в мои…
— В твое время, — перебил его Моггет. — Но мы живем в другие времена, и я уверен, что сейчас в Билайзере есть не только волшебники, но кое-что и похуже.
— Если ты так считаешь… — сказал Тачстоун. На самом деле он не поверил коту. Билайзер — королевская столица, огромный город, в нем живет не меньше пятидесяти тысяч человек. Тачстоун не мог себе представить, что город пал, разрушен и находится в руках Смерти. Он не мог поверить, что Билайзер, к которому они плывут, окажется несколько другим, не тем, что осталось в его памяти об этом городе, о том, что было двести лет назад.
И вот над голубой линией горизонта показались башни Белис Маута. Сначала это были всего лишь темные пятна, которые становились все выше по мере того, как ветер и волны подгоняли к ним лодку. Сабриэль взяла телескоп и увидела, что башни, сделанные из розового камня, когда-то отличались великолепием. Теперь они почернели от огня, и их великолепие исчезло. Башня Ветра лишилась трех верхних этажей. Защитная Ловушка оставалась высокой, но сквозь ее разрушенные стены просвечивало солнце, и было видно, что внутри сплошные руины. Не было ни следа от гарнизона, патрульных кораблей и подъемных механизмов.
Огромная заградительная цепь протянулась поперек пролива. Ее громадные металлические звенья, каждое шириной с рыбацкую лодку, поднимались из воды к башням на обоих берегах. Когда волны отбегали, в середине залива можно было увидеть отблеск скользкого зеленого металла, будто на глубине путников поджидало притаившееся чудовище.
— Мы должны пройти вблизи от Башни Ветра, опустив мачту и пронырнув под цепью там, где она поднимается к башне, — заявил Тачстоун после того, как несколько минут разглядывал в телескоп цепь, пытаясь определить, где она поднимается на достаточную высоту.
Даже для их относительно небольшой лодки с мелкой осадкой это была слишком рискованная затея, но они не могли себе позволить дожидаться прилива.
— Моггет, иди на нос и внимательно смотри под воду. Сабриэль, пожалуйста, следите за берегом и за башнями, не возникнет ли там какая-нибудь опасность.
Сабриэль кивнула, довольная тем, что роль капитана их маленького суденышка избавила Тачстоуна от приниженного тона слуги и сделала его нормальным человеком.
Моггет не возражая прыгнул на нос, несмотря на то, что там его обдавало солеными брызгами.
Перед тем как наклонить мачту, они подошли как можно ближе к цепи. Волнение улеглось. Белис Маут хорошо защищали две земляных насыпи, но течение в этом месте поворачивалось и неслось из океана в море Сиер. Поэтому даже без паруса и без весел лодка мчалась прямо на цепь, и Тачстоуну пришлось приложить все силы, чтобы управлять кораблем. Очень скоро стало ясно, что одному ему не справиться, и Сабриэль взялась за весло, а Моггет указывал направление. Ежеминутно, вытягиваясь в гребле почти параллельно лодке, Сабриэль бросала взгляд через плечо. Они мчались в узкий проход между высокой, но обсыпавшейся стеной Башни Ветра и огромной цепью, поднимающейся из волн моря. Сабриэль слышала меланхоличное громыхание звеньев, похожее на хор обиженных тюленей. Даже эта гигантская цепь подчинялась капризам моря.
— Немного левее, — промяукал Моггет. Тачстоун притормозил своим веслом, и тут Моггет закричал: — Суши весла и пригнись!
Весла заскрипели в уключинах, всплеснули, Сабриэль и Тачстоун почти легли, и где-то между ними спрятался Моггет. Лодка взлетала и падала, грохот от качавшихся звеньев цепи все приближался и становился все более ужасным. Сабриэль глянула на голубое небо над головой, и в тот же момент над нею нависло зеленое, обмотанное водорослями железо. Морское течение подняло лодку вверх, и она чуть было не коснулась заградительной цепи Белис Маута.
Когда цепь осталась позади, Тачстоун снова взялся за весло, а Моггет вспрыгнул на нос. Сабриэль хотелось лежать и смотреть на небо, но стена Башни Ветра была так близко, всего лишь на расстоянии длины весла, и Сабриэль пришлось сесть и взяться за свое весло.