Крышка вылетает из бутылки (четко видна этикетка: Воды Куньлунь), вода начинает хлестать фонтаном. В количестве, какое никак в бутылочку ноль-пять не уместилось бы. Магия!
Следующий кадр: древнее здание в окружении гор, цветущих персиковых деревьев и… слой воды, залившей подступы к нему. Стоит понимать, как результат разливания волшебной водички. Огонь потушен.
Затемнение. Перед зданием появляются герои. Глядят по сторонам, и видят в воде — свои детские отражения. Явная параллель с первым роликом.
А через миг лишняя вода уходит, и они сами становятся детьми!
А дальше мы и покажем игры четырех сезонов. Интерпретируем, оживим картину на шелке со сменой четырех сезонов и разнообразных занятий ребятни.
Чтобы узнаваемо, читаемо, но не прямое копирование. Завершим же «попаданческую» часть — троицей главных героев, любующихся цветением зимней сливы на фоне величественных гор. Куньлунь или других — оставим додумывать зрителю.
Затем девочке на лицо упадет капля воды. И герои — всем составом — снова обнаружат себя-взрослых в современном мире. Только без огня поблизости.
И слоган, конечно же: «Воды Куньлунь — будьте вечно молоды!»
А там пусть зрители гадают, что это было. Волшебство с горы Куньлунь спасло героев, или им примерещились их приключения
Даже если кто-то не опознает в детских играх картину на шелке, все равно уловит посыл про молодость и воду.
— Доченька, — Мэйхуа под конец записи расчувствовалась. — Это так прекрасно!
Ага. Осталось отснять и смонтировать так, чтобы уложиться в полторы (край — две) минуты. Не потеряв при «резке» ни крупицы смысла.
Верю, что мы справимся. Ведь Ян Хоу и дядя Бу — точно в деле. Харизма — в моем лице — прилагается. Я же выдюжу и занятия в детском саду, и съемки этой короткой, но содержательной истории?
А куда я денусь.
Если меня вообще ждут в саду моем солнечном. После того, что вытворила подруга дней моих суровых и образовательных, она же соседка по парте, могут и не ждать. Я же не просто дала отпор учителю. Чтобы подругу-акулу не выпнули из группы, эта ворона без малого подбила малышей на акцию протеста.
И знаете что? Я собой и друзьями горжусь.
Обратно мы собирались лететь из аэропорта Гуанчжоу. Это столица провинции Гуандун. Город большой, активно развивающийся. Вот только смотреть его достопримечательности было некогда.
Впрочем, мать моя чувствительная и тонкая подметила, что дочка хмурит лоб, когда слышит о возвращении. Спросила, не случилось ли что-то в детсаде?
Тут следует отметить один значимый, как по мне, момент. После наезда Вэйлань на меня и эпичного замеса, где акула чуть не порвала клубничного леопарда, учителя ничего не сказали маме. Ни словечка. Может, с акулиной матерью и состоялся разговор. Та-то круче всех отожгла.
Мэйхуа же просто передали ребенка — с рук на руки. И немножко грязная сменка (мы же несколько комплектов носим) никого не удивила. Я и не так уделывалась. Особенно на «играх» (читаем: работах) в зеленом уголке, где грядки.
Кире Вороновой в свое время за каждую шалость в детском саду влетало дважды. Первый раз — от воспитательницы, второй — от родительницы. Там няни жаловались на каждый мой неверный чих и косой взгляд. Здесь же — тишина. Любопытненько.
В общем, я сказала мамуле, что есть некоторые затруднения. Но ничего такого, что ее дочь не смогла бы решить.
— Ясно, — сказала Мэйхуа. — Дорогой, поменяй билеты. Вылетим на день позже.
— Хорошо, — просто ответил надежный, как скала, Танзин. — Сделаю.
— У тебя не будет из-за этого проблем? — опомнилась мама. — Если будут, то ты отправляйся завтра, а мы с А-Ли останемся на день в Гуанчжоу.
— Дедушку еще не выписали, — покачал головой отец. — Я обещал показать в офисе копию выписки. Куда бы ты хотела отправиться завтра, милая?
— Слышала, на горе Байюнь есть замечательный парк птиц, — сообщила мамочка. — Думаю, нашей дочери будет приятно там погулять.
Я аж подпрыгнула. Парк птиц? Дайте два! В той жизни мы с драгоценным несколько раз выбирались в парк птиц «Воробьи». Это в Калужской области. У меня оттуда любимый магнитик с гиацинтовыми арами был…
— Нам нужен фотоаппарат, — оповестила я предков. — У нас же осталось немного денежек?
Батя оставил своим еще двадцать тысяч (сверх оплаты больничных счетов) на непредвиденные расходы. Но еще тысяч пятьдесят-шестьдесят-семьдесят (плюс-минус, я не веду учет, а юани тратятся на одежду, еду, транспорт и прочую бытовуху) должно быть «в заначке». Но мы ведь помним про прижимистость?
— М… Точно нужен?
Батя у меня не жадный. Он — рачительный. Как гномы в любимых играх меня-прошлой.
— Там будут птички, — я начинаю загибать пальцы соответственно приводимым аргументам. — Там буду я…
— Ни слова больше! — бьет себя в грудь Ли Танзин. — Нам нужен фотоаппарат.
Глава 2
Сказано — сделано. До отправления в парк мы зашли в торговый центр с огромным выбором техники. Батя тянулся к пленочным фотокамерам, но дочка настояла на цифровой. Как? Ткнула пальцем в смутно знакомого «японца», сказала: «Хочу такой, только наш».
Да, островные производители фототехники в этом периоде очень хороши, но мне их техникой лучше не светить. Однако, это вовсе не проблема. Мы в Китае, где подделывают… создают не хуже, чем у чужаков, всё, что душе угодно.
Так что «кирпичик» из черного пластика с гордой надписью: Made in China мы забираем. Всего за десять пятьсот, плюс еще полторы тысячи юаней за карточку памяти, они нынче дороги. И кардридер за двести тридцать юаней.
На один поход в парк нам должно хватить шестидесяти четырех Мб. Распечатывать так и так будем где-то на стороне. А потом, как купим ноутбук для мамы (я не оставила эту мысль, только отложила на время), сделаем папочку для хранения фотокарточек.
Папочку для папочки: новую игрушку взял в свои крепкие руки Ли Танзин. Вот его мы и назначили главным фотографом.
На гору Байюнь мы поднялись по канатной дороге. Очень дешево: двадцать пять юаней с человека, меня вообще за так прокатили. В столице фуникулер для подъема на Великую стену дороже стоит. Еще по десять юаней потом заплатили на турникетах.
«Весь покрытый зеленью, абсолютно весь», — это про склон горы, над которым мы проехались в желто-черной кабинке. В какой-то момент между деревьями показались крыши и дорожки храма.
— Красивое, — прилипла я к стеклу.
До храма мы в итоге не добрались. Топать далековато от основной цели нашего маршрута. Но превосходное состояние явно старинного здания оценили.
Я рвалась к птичкам, к пернатым братьям и сестрам крылатой души моей. И никакие красоты не могли сбить меня с пути.
Знаете, мне казалось, что тут будет примерно так же, как в знакомых «Воробьях». Где чистенькие вольеры, птицы могут уйти в закрытую часть, а могут и во внешних (зарешёченных) вольерах глазеть на посетителей. В то время, как посетители глазеют на птиц.
Жизнь не готовила меня к тому, что я увижу в китайской версии парка птиц. Оставим в стороне, что по соседству (мы сразу и купили сдвоенный билет, чтобы и туда, и туда попасть) еще и крокодиловый парк. И другие водно-болотные животинки.
Это — потом мы заглянем, зацепим краешком. Потому как на следующие несколько часов я просто выпала из жизни двуногих и воспарила в небеса. От восторга. Здесь пернатые — не в вольерах. Нет, кое-какие постройки есть. Так, для совушек укрытие — они все-таки ночные птицы. Летучие на горе белого облака (так переводится название горы) — летают. На свободе. И, конечно, плавают: так, я впервые в обеих жизнях увидала разом столько черных лебедей. И среди них — пухового малявочку.
Помню, в прошлом детстве очень удивлялась, как могли птицы считать такого лапусечку — гадким утенком. До меня как-то долго доходила концепция отчуждения непохожести. Для меня-прошлой казалось глупым и обидным, что кто-то может негативно относиться к тем, кто на них самих не похож.
Честно говоря, я все еще считаю это глупым. Но осознаю, что люди — разные, у всех своя рифма к слову звезда. Вот как можно не умилиться такому сладкому «пуховичку»?
Тут и белые лебеди были, и красноногие ибисы, и цапли, и журавли… Парный танец венценосных журавлей — прекрасен. Как я поняла, водоемы — на горе-то — искусственные. И птицы, завезенные с разных краев света, живут здесь круглый год. Без подрезки крыльев или еще каких-то ухищрений. Они просто не хотят улетать. Зачем? Их и тут неплохо кормят. О, еще про водных: целое озеро выделено для фламинго. Они и по травке вокруг озера гуляют, деловые такие клювы.
Вот вы какие, дети заката…
Самые клювастые, конечно, туканы. Ой, каких тут только нет пернатиков! Глаза разбегаются от разнообразия.
И, еще раз повторюсь, все на вольном проживании. Яркие ары, нежные какаду, наглые (в плане выпрашивания еды) страусы, длинноногие аисты, проглоты-пеликаны, солнечные аратинги, павлины с их шикарными хвостищами… И множество других, можно перечислять долго-долго. Ворон нет, кроме меня, разумеется.
Больше всего умилила меня семейка пиррур.
— Мама, папа, глядите, — показала я предкам милоту и очередные объекты для фотоохоты. — Они прямо как мы.
Я глазела во все глаза, вышагивая между родителями. А пернатые родители сидели с двух сторон от своего детеныша. Он уже почти с них размером, но видно, что малыш — по светленькому клюву и оперению. Один из родителей дремал, уткнувшись клювом в нежные пуха и перья малыша, а другой перебирал перышки детке. Любовь и забота — как у нас. В человечьей семье.
— И правда, — согласились мои замечательные в один голос.
Тиснули и по голове погладили — для полного соответствия.
А еще мороженым накормили. Почему-то синим, но с фисташковым вкусом. Местечек, где можно перекусить — я сейчас о еде для бескрылых — в парке достаточно.
Что же до питания крылатых: на условно огороженных (заборчики ниже моего роста в высоту, это ж курам на смех) территориях развешены таблички. Не кидать ничего внутрь просят посетителей. Тем, кто намерен покормить птиц, предлагается делать это с рук. Точнее, из пластиковых ложек.