Царское Село, 2 декабря 1915 г.
Такая суета с раннего утра, сотня вопросов насчет рождественских подарков для раненых и для персонала лазарета. Их число все увеличивается. 900 евангелий, образов и снимков на открытках посланы Кире Нарышкину.
Царское Село, 15 декабря 1915 г.
Страшно трудно и тяжело, но без большого терпения, веры и доверия ничего нельзя совершить. Бог всегда посылает испытания, и когда мы этого менее всего ожидаем, он посылает награду и облегчение.
Бог в самом деле возложил на тебя тяжелое бремя. Но Он (Бог) тебе не изменит, Он даст тебе мудрость и силу, которые тебе нужны, и вознаградит твое всегдашнее терпение и твою кротость.
Бог да благословит и охранит тебя, утешит тебя в твоем одиночестве и услышит твои молитвы.
Царское Село, 19 декабря 1915 г.
Мой любимый ангел,
Наступил Новый год, и я тебе посылаю первые слова, написанные моим пером. Посылаю тебе благословение и безграничную любовь. У нас был молебен в другой части дома в половине двенадцатого, а потом я отвечала на телеграмму, и сама молилась до двенадцати – я слышала, стоя на коленях, как звонили церковные колокола, и я плакала и молилась сердцем и душой.
Дорогая моя птичка, что ты делаешь, был ли ты в церкви? Быть одному в твоих пустых комнатах – такое грустное ощущение.
Царское Село, 1 января 1916 г.
Вот прошение от Афонских монахов, живущих в Москве. Я тебе его посылаю в надежде, что ты его препроводишь Волжину со строгой резолюцией, что ты настаиваешь еще раз, чтобы всем было позволено быть у святого причастия и чтобы священник мог лично служить. Ты лично напиши свое приказание, а не только желание на прошение. Постыдно общаться с ним так. Ты помнишь, митрополит Макарий это им позволил. И ты так же, как и Синод, понятное дело, протестовал.
Царское Село, 3 марта 1916 г.
Мой родной голубчик,
Наконец великолепное яркое солнце. Как это все меняет. Я заказала службу дома, так как сегодня пятница, и мне так хочется пойти в церковь. Все мысли и молитвы с нашими войсками, и каждое утро набрасываешься на известия. Если бы случилось что-либо особенно хорошее, может быть, ты послал бы мне короткую телеграмму. Я так тревожусь, но Бог благословит наши войска и пошлет нам успех, если мы только достаточно будем молиться. Все наши санитарные поезда вызваны и множество отрядов, и 15 лазаретов отправлено в Двинск.
Царское Село, 11 марта 1916 г.
Ольга описала тебе все наши похождения в город. Я должна только прибавить, что мы были вдвоем с Татьяной, пока Ольга была в Зимнем дворце. Мы поехали в новую маленькую церковь скоропослушницы из Бари и там видели прелестную икону, такое идеальное нежное лицо, и перед ним так отрадно молиться. Я поставила там за тебя свечу и также перед Казанской Божьей Матерью, куда мы ездили. Посылаю тебе крошечный образок, который я оттуда привезла. У тебя их уже много, но когда ты прочтешь надпись на обороте, она тебе поможет в твоих тяжких трудах.
Я посижу сегодня в саду, пока дети будут работать, а до этого пойду в знаменье. Я чувствую себя спокойнее после того, как приношу туда свои молитвы за тебя, мой ангел.
Царское Село, 1 апреля 1916 г.
Во время всей службы я думала о тебе, все молитвы и твои любимые чудесные песнопения страстной недели. Я не могу свыкнуться с мыслью, что тебя нет рядом со мной, и как-то я испытываю чувство, что я несу тебя в своей душе и всей моей любовью приношу тебя Богу. Как должен теперь страдать Христос, видя все это страдание и кровопролитие вокруг? Он отдал свою жизнь за нас, его мучили, на него клеветали. Он не вынес и пролил свою драгоценную кровь в отпущение наших грехов. И как же мы ему за это отплатили? Как мы доказываем нашу любовь и признательность? Зло мира все растет. Во время вчерашнего Евангелия я так много думала о нашем Друге[9]. Как книжники и фарисеи преследуют Христа, притворяясь, что они такие совершенства, пророка в своем отечестве. И как мы должны быть благодарны. Сколько молитв его было услышано. И где есть такой слуга Господний, кругом вокруг него растет зло. Стараются навредить ему и оторвать его от нас, если бы только они знали, какой они делают вред, ведь он живет для своего Государя и для России и выслушивает всю клевету ради нас. Как я была рада, что мы все были с ним у святого причастия на первой неделе поста.
Царское Село, 5 апреля 1916 г.
Наследницы и Беби
Мой родной, любимый,
Уезжает фельдшер, и я тороплюсь послать тебе несколько строк. Нога Агунюшки[10] в самом деле поправилась, ему только больно наступать, так что он предпочитает не утруждать ее и из предосторожности остается на диване. Ангина Мари лучше, она хорошо спала и у нее 37. У Татьяны г-жа Беккер, так что она встает только к завтраку. Боткин уложил меня в кровать, так как сердце еще расширенно и болит, и я не могу принимать лекарств, и чувствую себя все-таки страшно усталой, и все болит. Вчера я оставалась на диване, только поднималась к Мари и к Беби. Ольга и Анастасия катаются в санях с Изой. Татьяна учится. Шура читает Мари, Беби гуляет, а я чувствую себя никуда негодной.
Царское Село, 14 декабря 1914 г.
Мой драгоценный,
Это будет, вероятно, моим последним письмом, раз ты возвращаешься в пятницу. Сегодня утром шесть градусов. Ольга через парк идет в Знаменье, а оттуда пешком в лазарет. Татьяна последует за ней в моторе по окончании урока. Ольге лучше, когда она утром пользуется воздухом и немного упражняется физически. Соня вчера со мной сидела и массу болтала, пока я лежала и нанизывала образа. Брат Ани возвращается завтра и просил меня завтра в четыре на минутку повидаться. Анастасия и Аня отправились на прогулку. Они говорят, что сегодня страшно холодно и ветрено. У Беби нога чуть-чуть болит. Мари наконец спускается. Мои мысли так много с тобой.
Аня целует твою руку. Все дети тебя целуют.
Царское Село, 17 декабря 1914 г.
Дорогой, любимый мой, Ники,
Я лежу на диване возле Бебиной кровати в солнечном углу комнаты. Он играет с г. Жильяр. Сегодня утром я сидела с Беби, у него была неважная ночь. Он спал от одиннадцати до двенадцати и потом часто просыпался, к счастью, не от очень больших болей. Так вот я сидела с ним вечером. Пока дочери были в лазарете, Иза пришла навестить меня. Утром я передавала инструменты во время операции и чувствовала себя счастливой, что опять могу работать. Потом я немного наблюдала за девочками во время работы, после чего сидела с Аней и встретила там ее брата и очень хорошенькую невесту. Беби тебя много раз целует, но женка еще больше. Прощай, да благословит тебя Бог, мое сокровище. Мои самые нежные мысли окружают тебя.
Царское Село, 23 января 1915 г.
Моя дорогая душка,
Я скажу детям, чтобы они достали свою бумагу и послали ее с этим письмом. Беби написал по-французски. Я ему сказала сделать так, и он пишет гораздо естественнее, чем с Петром Васильевичем[11]. У него нога почти поправилась. Он больше не хромает. Правая рука завязана, так как она несколько опухла, так что он, вероятно, несколько дней будет не в состоянии писать. Но он каждый день дважды выходит. Четыре девочки будут в городе. У Татьяны ее комитет, М и А будут смотреть, пока Ольга будет получать деньги, а потом они все пойдут к Мари. Маленькие никогда не видели ее комнаты.
4 марта 1915 г.
Милый мой муженек,
Девочки только что отправились в церковь. Беби лучше стал двигать руками, хотя, по его словам, в локтях все еще вода. Вчера он пошел с Вл. Ник. к Ане, она с ума сошла от радости. Он сегодня опять идет, чтобы повидать Родионова и Кожевникова. Теперь у нее Вл. Ник., он должен показать, как электризовать ее ногу, – каждый день новый доктор. Татьяна и Анастасия были там днем и нашли у нее нашего Друга.
5 апреля 1915 г.
Дети раздают медали в лазарете с Дрентельном, а потом он и Беби идут к Ане, чтобы повидаться с двумя казаками и другом Мари.
Как хорошо, что ты сделал Беби шефом одного из этих чудных батальонов, Воронцов послал мне восторженную телеграмму. Жадно жду твоего возвращения. Одиноко без тебя, мой дорогой, и тебе будет о чем рассказать.
Швибзиг[12] спит рядом со мной.
19 апреля 1915 г.
Мой любимый,
Поздравляю тебя от всего любящего сердца с шестнадцатилетием нашей большой Мари. Что это было за холодное, дождливое лето, когда она родилась. Я три недели ежедневно чувствовала боли, пока она не появилась, – жаль, что тебя здесь нет. Она обрадовалась всем своим подаркам. Я подарила ей первое кольцо от нас, дав оправить один из моих бухарских бриллиантов. Сегодня она бодра и весела.
14 июня 1915 г.
Обрати внимание на подпись Беби в его письме – это его собственное изобретение, и, по-видимому, его настроение за уроком сегодня утром было немного буйным, и он получил только 3. Девочки берут кое-какие уроки на балконе.
18 июня 1915 г.
Мой родной, драгоценный,
Дорогие девочки предложили поочередно спать в соседней комнате, так как я совсем одна в этом этаже – но я просила их этого не делать, я к этому совсем привыкла, и мне все равно. Такое солнечное утро, – три девочки отправились в десять часов в церковь, так как Ольга и Татьяна хотят работать в лазарете до половины первого. Я уговорила Боткина позволить Анастасии сидеть на солнце на балконе, где 20 градусов. Это может быть только полезно девочке. Теперь десять часов, Беби еще не появился, наверное, он очень хорошо спал. Анастасия оставалась на воздухе до четырех – а я пишу на балконе. Беби вернулся из Петергофа и отправился к Ане, где находятся Ольга, Татьяна, Мария.