Король Казмир поднял кубок:
– Предлагаю выпить за то, чтобы сердца наши наполнились радостью, чтобы наши планы осуществились и чтобы мы добились успеха в достижении наших общих целей.
Четверо выпили вина. Казмир продолжил:
– А теперь перейдем к делу. Наше совещание носит неофициальный, частный характер – откажемся от чрезмерной сдержанности, будем говорить откровенно. Такое обсуждение полезно для всех.
– Раз вы так считаете, так оно и должно быть, – слегка усмехнувшись, ответил сэр Миллифлор. – Хотя я сомневаюсь, что наши планы совпадают настолько, насколько вы предполагаете.
– Позвольте мне определить позицию, которую не может не поддерживать каждый из нас, – возразил Казмир. – Призываю вас вспомнить о старых добрых временах, когда единовластие гарантировало безмятежный мир. С тех пор все изменилось – нас постигли вторжения, грабежи, войны и взаимные подозрения. В обеих Ульфляндиях воцарилась мерзость запустения; по западному взморью беспрепятственно бродят только ска, бандиты и дикое зверье. А кельтов, как может засвидетельствовать сэр Имфал, сдерживает только наша неусыпная бдительность.
– Могу засвидетельствовать, – кивнул маркиз Кельтской Топи.
– Поэтому мое понимание ситуации можно выразить очень просто, – сказал король Казмир. – Даот и Лионесс вынуждены сотрудничать. Объединив силы под знаменем одного командующего, мы можем изгнать ска из Ульфляндии и усмирить кельтов. Затем наступит очередь Дассинета, а за ним – Тройсинета. И снова Старейшие острова станут единым целым! Но прежде всего необходимо обеспечить слияние Лионесса и Даота.
– С вашими утверждениями невозможно спорить, – отозвался сэр Миллифлор. – Остается нерешенным ряд вопросов. Кто станет играть ведущую роль? Кто возглавит армии? Кто будет править объединенным государством?
– Вас не упрекнешь в недостатке прямоты, – заметил Казмир. – Давайте подождем с ответами на эти вопросы до тех пор, пока мы не согласимся в принципе, после чего можно будет рассмотреть имеющиеся возможности.
– В принципе мы уже согласны, – возразил сэр Миллифлор. – Больше незачем игнорировать реальные проблемы. Королю Одри принадлежит древний трон Эвандиг, согласны ли вы уступить ему первенство?
– Это невозможно. Тем не менее мы можем править вдвоем, как равные. Ни король Одри, ни принц Доркас не отличаются военной выучкой. Я буду командовать армиями, а король Одри возьмет на себя дипломатию.
Сэр Ленард мрачно рассмеялся:
– Нетрудно представить себе, кто одержит победу при первом же расхождении мнений между армией и дипломатами!
Король Казмир тоже рассмеялся:
– В возникновении таких конфликтов нет необходимости. Пусть король Одри сохраняет первенство, пока не скончается. Затем править буду я – столько, сколько проживу. Вслед за мной престол займет принц Доркас. В том случае, если у него не будет наследников мужского пола, его преемником станет принц Кассандр.
– Любопытная концепция, – сухо заметил сэр Миллифлор. – Король Одри стар, а вы сравнительно молоды. Следует ли указывать на то обстоятельство, что принцу Доркасу, возможно, придется дожидаться короны тридцать лет?
– Возможно, – без всякого интереса подтвердил Казмир.
– Король Одри разъяснил нам свои пожелания, – заявил сэр Миллифлор. – Его тревожат опасения, сходные с вашими, но он опасается также вашего общеизвестного честолюбия. Он предлагает вам напасть на Тройсинет в то время, как Даот с вашего согласия приступит к военным действиям против ска.
Некоторое время король Казмир сидел молча, затем встрепенулся и сказал:
– Согласится ли Одри на совместные действия против ска?
– Несомненно, если армии останутся под его командованием.
– Никаких других вариантов он не допускает?
– Он отметил, что принцесса Сульдрун скоро достигнет брачного возраста, и указал на возможность обручения принцессы Сульдрун и принца Вемуса Даотского.
Казмир откинулся на спинку кресла:
– Вемус – его третий сын?
– Именно так, ваше величество[9].
Король Казмир улыбнулся и погладил короткую русую бороду:
– Вместо этого давайте выдадим его первую дочь, принцессу Клуару, за моего племянника, сэра Нонуса-Римского!
– Мы должным образом поставим аваллонский двор в известность о вашем предложении.
Король Казмир пригубил вина из кубка; послы вежливо последовали его примеру. Казмир переводил взгляд с одного лица на другое:
– Таким образом, вы всего лишь посланники? Или вы на самом деле уполномочены вести переговоры?
– Мы можем вести переговоры в пределах, ограниченных инструкциями, – ответил сэр Миллифлор. – Не могли бы вы изложить ваше предложение простейшим образом, не прибегая к иносказаниям?
Казмир взял кубок обеими руками, поднес его к подбородку и заглянул внутрь голубыми глазами.
– Я предлагаю нанести удар по ска объединенными силами Лионесса и Даота под моим командованием, сбросив их в просторы Атлантики, а затем заняться усмирением кельтов. Я предлагаю также объединить наши государства посредством не только сотрудничества, но и бракосочетания. Кто-нибудь из нас – король Одри или я – умрет первым. Тот, кто переживет другого, следовательно, будет править объединенным королевством Старейших островов – так, как это делалось в древности. Моя дочь, принцесса Сульдрун, выйдет замуж за принца Доркаса. Мой сын, принц Кассандр, женится… в соответствии со своим положением. Это все, что я могу обещать.
– Ваше предложение во многом сходно с нашей позицией. – Сэр Ленард облокотился на стол. – Король Одри предпочитает сам руководить военными операциями на территории Даота. Кроме того…
Переговоры продолжались еще час, но лишь подчеркнули взаимную неуступчивость сторон. Так как больше нельзя было ожидать каких-либо результатов, беседа была вежливо завершена. Послы удалились из Почетного зала, чтобы отдохнуть перед предстоящим вечерним пиршеством, а мрачно задумавшийся король остался в одиночестве за столом. Сульдрун наблюдала за ним из кладовой – сначала с напряженным интересом, а потом в панике, потому что Казмир взял один из подсвечников, встал, повернулся и тяжелыми шагами направился прямо к тайному помещению за троном.
Сульдрун замерла, скованная страхом. Отец знал о ее присутствии! Она повернулась, отбежала в сторону, спряталась в углу за большим сундуком и натянула на свои белокурые волосы край старой пыльной ветоши, служившей покрывалом сундука.
Портьера раздвинулась – кладовая озарилась пламенем свечей. Сульдрун скорчилась, ожидая грозного окрика. Но король молча стоял с подсвечником в руке. Ноздри его расширились – возможно, он почуял аромат лавандового саше, хранившегося с платьем принцессы. Оглянувшись на всякий случай, король подошел к противоположной входу стене. Подобрав тонкий железный стержень, он вставил его в небольшое отверстие на уровне колена, а затем в еще одно, расположенное повыше. Открылась потайная дверь – за ней клубилось дрожащее, почти осязаемое мерцание, напоминавшее перемигивание лиловых и зеленых огней. По кладовой распространился покалывающий трепет волшебных чар. Послышались булькающие, возмущенные возгласы пары высоких голосов.
– Молчать! – приказал король Казмир. Он зашел в альков и прикрыл за собой дверь.
Сульдрун тут же выскочила из-за сундука и удрала. Пробежав по Почетному залу, она выскользнула в Большой зал, а оттуда – в Длинную галерею. Придав лицу скромно-отсутствующее выражение, она неторопливо поднялась в горницу, где леди Могелина отругала ее, заметив следы пыли на платье и на физиономии принцессы.
Выкупавшись, Сульдрун накинула теплый халат. Она взяла лютню и подошла к окну, притворяясь, что упражняется в игре, и сумела с такой энергией извлекать фальшивые аккорды, что Могелина, всплеснув руками, ушла по своим делам.
Сульдрун осталась одна. Отложив лютню, она села у окна, глядя на открывающийся пейзаж. Приближался вечер; тучи рассеивались, на мокрых крышах столицы появились отблески солнечных лучей.
Постепенно, одно за другим, Сульдрун вспоминала и анализировала события прошедшего дня.
Три даотских посла мало ее интересовали – за исключением того обстоятельства, что ее хотели увезти в Аваллон и выдать замуж за незнакомого человека. Никогда в жизни! Она сбежит, станет крестьянкой или бродячей музыкантшей, будет питаться грибами, собранными в лесу!
В наличии тайного помещения за троном в Почетном зале как таковом не было ничего чрезвычайного или даже удивительного. По сути дела, оно лишь подтверждало некоторые уже наполовину сформировавшиеся в ее уме подозрения, относившиеся к королю Казмиру, к его абсолютной, непререкаемой власти над людьми.
Леди Могелина вернулась, запыхавшись от спешки и волнения:
– Ваш отец, король, приказывает вам явиться на банкет! Он желает, чтобы вы сегодня выглядели так, как подобает самой прекрасной принцессе Лионесса. Вы слышите? Наденьте голубое бархатное платье и венец с лунными камнями. Ни на минуту не забывайте о придворном этикете! Ешьте аккуратно, ничего не разливайте. Постарайтесь не пить слишком много вина. Говорите только тогда, когда к вам обращаются, и отвечайте вежливо, разборчиво выговаривая слова. Не хихикайте, не почесывайтесь и не ерзайте на стуле, словно сидите на булавках. Не давитесь, не прыскайте и скрывайте отрыжку. Если кто-нибудь случайно освободится от газов, не показывайте на этого человека пальцем и не смотрите на него как на виновного. Естественно, вам придется и самой сдерживаться в этом отношении – что может быть смехотворнее пукающей принцессы! Идите сюда! Я должна расчесать вам волосы.
Утром Сульдрун пришла на занятия, но маэстро Хаймеса не было в библиотеке ни в этот день, ни на следующий, ни на третий день. Сульдрун начинала обижаться на нерадивого репетитора. Маэстро Хаймес мог бы по меньшей мере как-нибудь связаться с ней и сообщить о своем недомогании. Целую неделю она демонстративно не посещала библиотеку, но так и не получила от педагога никакой весточки.