Сады Луны — страница 5 из 9

УБИЙЦЫ

Я видел сон:

Монета странная с двумя орлами,

На каждой из сторон прекрасное лицо.

Она кружилась и звенела,

Танцуя на ребре...

Жизнь снов. Илбарс Хэг

Одиннадцатая глава

Приблизилась ночь,

Пока я брел, спотыкаясь;

Мой дух, с трудом преодолевая

И камни, и деревья,

Влачился по земле.

Но, мягко, как ночь сама,

Дитя воздуха, лишенное света,

Приблизился и я к ним,

Мастерам, что камень резали во тьме,

И только видели их звезды за работой.

– Где солнце? – их спросил я.

– И не его ли облик и тепло я ощущаю

В том, что вы творите? Один из них ответил:

– Никто из смертных на земле

Не может противиться его лучам,

И разум угасает, когда опускается тьма,

То, что творим мы ночью этой —

Могила для тебя и рода твоего.

– Простите, что помешал вам, —

Сказал я.

– Покойный не мешает, – ответил

Мастер. – Он приходит.

Камень Нищего. Даруджистан

«Еще одна ночь, еще один сон, – простонал Крупп, – и нет в нем ничего, кроме неверного огня». Он держал руки над мерцающим, неумирающим пламенем, оставленным верховным богом. Подарок казался странноватым, но он чувствовал, что в нем имеется тайный смысл. «Крупп поймет, в чем тут суть, даже если в конце его ждет разочарование».

Земли, в которых он оказался, были заброшенными: ни пашни, ни признаков жилья. Он сидел, скорчившись, у одинокого огня посреди этой пустыни, воздух вокруг был ледяным. На севере и востоке горизонт отливал зеленым, почти светился, хотя луна не взошла, чтобы составить компанию звездам. Круппу раньше не доводилось видеть ничего подобного, хотя все эти картинки родились в его воображении. «И впрямь волнуют, заявляет Крупп. Эти образы перед мысленным взором, они ведь не случайны? Крупп знает, что не случайны, он охотно вернулся бы сию же секунду в свою постель, будь его воля».

Он принялся разглядывать простирающиеся вокруг земли, поросшие мхом и лишайником, изумляясь их ярким, необычным цветам. Он когда-то слышал легенды о Красноконечной равнине, лежащей далеко на севере, за плато Лидрон. Что, так и выглядит тундра? Она всегда представлялась ему местом бесцветным. «Взять хотя бы эти звезды над головой. Они блестят, словно юные, нет, сияют, будто бы изумленные тем, кто созерцает их. А земля под ними отливает всеми оттенками красного, оранжевого и голубого».

Крупп поднялся, услышав надвигающуюся с запада волну шума. Вдалеке двигалось огромное стадо каких-то животных с коричневым мехом. Струйки пара, вырывавшегося у них из ноздрей, оставляли в воздухе над ними и позади них серебристое свечение. Он смотрел на все это некоторое время. Когда стадо приблизилось, Крупп увидел красные полоски на шкурах животных и их рога, ныряющие вниз на бегу и возвращающиеся снова вверх. Земля дрожала от их бега.

– Круппу любопытно знать, это ли есть жизнь мира? Вернулся ли он к самому началу времен сейчас?

– Да, – подтвердил низкий голос у него за спиной. Крупп повернулся.

– А, заглянул на мой огонек, да?

Перед ним стоял приземистый человек, его кожа была покрыта изображениями оленей или каких-то похожих на них животных. На его головном уборе, из-под которого выбивались седые космы, красовались оленьи рога. Крупп поклонился:

– Ты видишь перед собой Круппа из Даруджистана.

– Я Пран Шоль из Крон Т'лан Аймассов, – ответил человек, подходя ближе и присаживаясь перед огнем. – Меня также называют Белым Лисом, Крупп Премудрый, – добавил он, бросая взгляд на Круппа и улыбаясь.

Лицо Прана было широким, под гладкой золотистой кожей проступали кости черепа. Глаза едва виднелись, скрытые плотными веками, но то, что блестело из-под них, было янтарного цвета. Пран вытянул над огнем длинные руки.

– Огонь – это жизнь, жизнь – это огонь. Эпоха льдов заканчивается, Крупп. Долгие годы вы скитались здесь, охотясь на бесчисленных животных и воюя с Ягутами в южных землях, рождаясь и умирая в муках, уплывая по замерзшим рекам,

– Крупп, стало быть, забрел далеко.

– К началу и к концу. Мой род уступает дорогу твоему роду, Крупп, хотя война еще не закончена. Мы освободим вас от подобных войн. Ягуты сдаются, отходя в забытые земли. Форкрул Эссейлы ушли, хотя с ними мы никогда не воевали. И К'Чейн Ше'Малей больше нет, лед поговорил с ними на языке смерти. – Тут Пран поглядел на огонь. – Наша охота привела смерть в бесчисленные стада, Крупп. Мы идем к югу, а этого быть не должно. Мы – Тланы, но грядет воссоединение, скоро объявят Обряд Аймассов и выбор Гадающего на Костях, а потом погибнет плоть самого времени. С воссоединением родятся Т'лан Аймассы и Первая империя.

– Почему, спрашивает Крупп, ты здесь?

Пран Шоль пожал плечами:

– Я пришел, потому что меня позвали. Кто, я не знаю. Может быть, тот, кто позвал и тебя.

– Но Крупп спит. Это сон Круппа.

– Значит, я избран, – выпрямился Пран. – Ваше время приближается. Может быть, оно принесет ответ, который мы ищем.

Крупп проследил за взглядом Прана. Брови его поднялись в удивлении.

– Если я не ошибаюсь, она из Рхиви.

Женщина, что приближалась к ним, была средних лет. Она была беременна. Круглое ее лицо походило на лицо Прана. В глазах се виден был страх, хотя она старалась не подавать виду. Она приблизилась к огню и поглядела на мужчин, ее внимание было в основном сосредоточено на Пране.

– Тлан, – произнесла она, – Путь Телланн, Путь Аймассов нашего времени под влиянием магии породил дитя. Его блуждающая душа потеряна. Его тело омерзительно. Что-то произойдет.

Она повернулась к Круппу и задрала грубое платье, обнажив раздутый живот. На коже виднелась свежая татуировка: изображение седой лисицы.

– Верховный бог вернется, восстанет из крови, пролитой на жертвенный камень. К'рул приходил в ответ на зов ребенка, а теперь он помогает нам в поисках ответа. Он приносит тебе свои извинения, Крупп, он использовал мир твоего сна, поскольку ни один из молодых богов не властен над этим местом. Ты каким-то образом сделал свою душу неуязвимой.

– Это награда за цинизм, – пояснил Крупп, кланяясь.

Женщина улыбнулась.

– Я понял, – сказал Пран Шоль. – Ты сделаешь из этого ребенка, рожденного от силы Аймассов, Сольтакен.

– Да. Это лучшее, что мы можем сделать, Тлан. Расклад, известный нам как Сольтакен, должен подойти.

Крупп вежливо кашлянул.

– Извините Круппа, но не потеряем ли мы что-нибудь жизненно важное, воплощая эти планы?

– Она перешагивает через два мира, – сказала женщина Рхиви. – К'рул ведет ее к вам. Она все еще напугана. Тебе, Крупп, придется встречать ее.

Крупп расправил рукава своего вылинявшего, протертого до основы пальто.

– Тут у Круппа не будет проблем, с его-то обаянием.

– Да, наверное, – с сомнением сказала Рхиви. – Ее плоть омерзительна. Тебя предупредили.

Крупп вежливо поклонился и огляделся вокруг.

– Все равно, куда идти?

Пран Шоль рассмеялся.

– Я бы посоветовала на юг, – ответила женщина.

Он пожал плечами, поклонился своим собеседникам и повернулся на юг. Через несколько минут он обернулся, но огня уже не было. Он был один на один с ледяной ночью.

На востоке взошла полная луна, осветившая землю серебристым сиянием. Впереди, настолько, насколько мог видеть Крупп, простиралась тундра, плоская и невыразительная. Он насторожился. Что-то только что появилось, оно было еще далеко и продвигалось явно с трудом. Он видел, как это нечто упало, затем вновь встало на ноги. Несмотря на лунный свет, фигура оставалась темной.

Крупп двинулся вперед. Она заметила его движение, он остановился приблизительно в тридцати футах от нее. Рхиви была права. Крупп вынул свой шелковый платок и утер пот со лба. Это существо когда-то было женщиной, высокой, с черными волосами. Но к этому моменту она уже давно была мертва. Ее плоть усохла и приобрела оттенок черного дерева. Самым пугающим в ней, пожалуй были, ее конечности. Они были грубо пришиты к спине.

– Ай-ай-ай, – прошептал Крупп, – похоже, что эту женщину когда-то разорвали на куски.

Женщина подняла голову, ее глаза, лишенные всякого выражения, сфокусировались на Круппе. Она замерла, рот ее открылся, но ни звука не было слышно.

Крупп тайком наложил на себя оберегающее заклятье и еще раз взглянул на нее. Над женщиной тоже облаком висело заклятье, и тоже оберегающее, но с ним что-то произошло, что-то изменило его форму.

– Детка! – проорал Крупп. – Я знаю, что ты слышишь меня.

Этого он не знал, но решил в любом случае настаивать на этом.

– Твоя душа смущена чужим телом, в котором она оказалась. Это не ты. Меня зовут Крупп, я приведу тебя туда, где тебе помогут. Идем! – он отвернулся и пошел. – Секунду спустя он услышал движение у себя за спиной и улыбнулся.

– Ага! – прошептал он. – У Круппа и впрямь бездна обаяния. Но он еще и умеет проявить твердость, когда это необходимо.

Огонь опять появился, он светил впереди, Крупп увидел два силуэта, ожидавших их приближения. Остатки заклятия, которое использовал Крупп, затенили фигуры Тлана и Рхиви, так сильно оно было. Крупп и женщина подошли ближе.

Пран Шоль выступил вперед.

– Благодарю тебя, Крупп.

Он поглядел на женщину и медленно кивнул.

– Я вижу на ней следы действия Аймассов. Но есть кое-что еще, – он повернулся к Рхиви. – Она когда-то была волшебницей?

Рхиви подошла к женщине совсем близко.

– Послушай меня, заблудившаяся душа. Твое имя Порванный Парус, ты пришла Путем Тюра. Путь и сейчас ведет тебя, делает тебя живой, защищает, – тут она опять обнажила живот. – Настало время вернуть тебя в мир.

Порванный Парус в испуге отшатнулась.

– В тебе прошлое. Ты знаешь настоящее, а Рхиви даст тебе будущее. В этом месте все смешалось. Плоть, в которую ты облачена, носит следы оберегающего заклятья, умирая, ты открыла Путь под влиянием Телланна. А теперь ты идешь по сну смертного. Крупп поможет тебе измениться. Позволь нам помочь тебе.

Беззвучно закричав, Порванный Парус упала в объятия Прана. Рхиви быстро подошла к ним.

– Бог мой, – выдохнул Крупп, – сны Круппа приняли странное направление. Если у него и были собственные планы и идеи, от них следует отказаться.

К'рул внезапно оказался рядом с ним.

– Ни в косм случае. Я не собираюсь использовать тебя, ничего не оставляя взамен.

Крупп поглядел в лицо верховному богу.

– Крупп ничего не просит. Во всем происходящем есть доля откровения, и я рад быть частью его.

К'рул кивнул.

– Все равно. Скажи, что беспокоит тебя.

– Раллик и Мурильо затеяли исправить старую несправедливость, – со вздохом ответил Крупп. – Они полагают, что я не догадываюсь о их планах, но я оберну их планы себе на пользу. Решение пришло под влиянием вины, но они в этом нуждаются.

– Ясно. А что Несущий Монету?

– Защита у него есть, хотя ее окончательная форма еще не определилась. Я знаю, что Малазанская империя уже добралась до Даруджистана, пока тайно. Что они ищут...

– Они сами не знают, Крупп. Сами. Используй это преимущество, когда повстречаешься с ними. Союзники могут появиться с неожиданной стороны. Вот что я скажу тебе: сейчас двое идут к городу, один из них – Тлан Аймасс, второй – проклятье для магии. Они идут разрушать, но против них уже действуют некие силы. Разузнай о них все, но не открывайся сам. Они опасны. Сила привлекает силу, Крупп. Пусть они действуют, как собирались.

Крупп кивнул согласно.

– Крупп не дурак, К'рул. Он не открывается никому и он избегает столкновения с силой.

Пока они беседовали, женщина Рхиви взяла Порванный Парус на руки. Пран Шоль присел рядом, глаза его закрылись, а губы что-то беззвучно шептали. Рхиви ритмично покачивала иссохшее тело, тихонько напевая. По ее бедрам струилась вода.

– Ого, – прошептал Крупп, – она и впрямь собирается рожать.

Рхиви резко отбросила тело. Оно опустилось на землю бесформенной кучей.

Луна теперь висела прямо над головой и сияла так ярко, что Крупп не мог на нее смотреть.

Рхиви присела на корточки, продолжая ритмично двигаться в такт схваткам, по ее лицу струился пот. Пран Шоль оставался недвижим, хотя его тело свело судорогой, а лицо было искажено от боли. Его янтарные глаза широко распахнулись, он, не отрываясь, глядел на луну.

– Верховный бог, – тихо спросил Крупп, – как много помнит Порванный Парус из своей прежней жизни?

– Неизвестно, – отозвался К'рул. – Переселение душ – дело тонкое. Эта женщина пережила огромный пожар. Первый полет ее душа совершила на крыльях боли и ярости. После этого она вошла в другое несчастное тело, у которого были свои травмы. Ребенок, который родится, не будет похож ни на что, виденное ранее. Его жизнь – тайна, Крупп,

Крупп заворчал что-то.

– Если учесть, кто ее родители, она действительно должна быть чем-то исключительным. Внезапно его осенило.

– К'рул, а что будет с тем ребенком, которого носила Рхиви?

– Не было никакого ребенка. Женщина Рхиви сделала то, что не известно ни одному мужчине, – тут он хихикнул. – Включая меня самого, – с этими словами он посмотрел в небеса. – Это волшебство принадлежит Луне.

Они продолжали следить за родами. Круппу казалось, что прошло уже гораздо больше времени, чем длится нормальная ночь. Луна по-прежнему висела над головой, будто бы она нашла свое любимое место или, предположил он, чтобы защитить их.

Потом неподвижный воздух разрезал плач, Рхиви подняла на руках ребенка, одетого в серебряный мех.

Крупп видел, как мех исчез. Рхиви перевернула ребенка и приблизила свой рот к его животу. Ее челюсти сомкнулись, и остатки пуповины отпали.

Пран Шоль подошел к Круппу и верховному богу. Он казался изможденным.

– Ребенок высосал из меня силу, несмотря на мой контроль, – пояснил он.

Когда Рхиви снова опустилась на корточки, чтобы избавиться от последа, держа ребенка на груди, глаза Круппа широко раскрылись. Живот матери был абсолютно гладким, татуировка с белой лисицей исчезла.

– Я боюсь, – сказал Пран, – что я могу не вернуться в ближайшие двадцать лет и не узнаю, что стало с ребенком.

– Ты вернешься, – тихо произнес К'рул, – но не как Т'лан, а как Т'лан Аймасс Бросающий Кости. Дыхание со свистом вырвалось изо рта Прана.

– Сколько? – спросил он.

– Триста тысяч лет, Пран Шоль.

Крупп положил свою руку на плечо Прана.

– Тебе есть, чего ждать, – сказал он.

Т'лан поглядел на Круппа, затем откинул голову назад и захохотал.

Часы, проведенные Круппом перед сном, были полны событий, начиная с беседы с Баруком, допустившим разоблачение Несущего Монету, прерванной красивым, хотя и несколько драматическим представлением с висящим в воздухе слепком монеты. Все чуть не пропало.

Вскоре после разговора, со следами опять застывшего слепка на груди и рукавах пальто, Крупп остановился у двери алхимика.

– Бог мой, – выдохнул Крупп, утирая пот со лба. – Почему имя Крокуса показалось знакомым мастеру Баруку? А, Крупп, глупец! Дядя Маммот, конечно же. О, небо, все чуть не пропало! – Он начал спускаться по лестнице.

К этому моменту сила Опоннов значительно возросла. Крупп улыбнулся. Но улыбка была рассеянной. Он должен избегать подобных контактов. У силы была привычка проявлять свои собственные таланты, а он и так уже чувствовал внутри себя зов Крыла Дракона.

Он побежал вниз по ступенькам, пересек холл перед входной дверью. Вошел Роулд с грузом покупок. Крупп заметил пыль, покрывавшую одежду старика.

– Роулд, похоже, что ты только что пережил пылевую бурю. Не нужна ли тебе помощь Круппа?

– Нет, – буркнул Роулд. – Спасибо, Крупп, я справлюсь. Разве что ты будешь так добр, чтобы закрыть двери, когда будешь выходить.

– Конечно, старина Роулд! – Крупп потрепал старика по плечу и вышел во двор. Ворота на улицу были распахнуты, за ними клубилась пыль. – Ах, да, ремонт дороги, – пробормотал Крупп.

Головная боль застилала тьмой глаза, и солнце, сияющее в небесах, не помогало. Он уже прошел полпути к воротам, когда вдруг вспомнил: «Двери! Крупп забыл закрыть двери!»

Он развернулся и пошел к дверям в холл, посмотрел, как они сомкнулись с удовлетворенным чмоканьем. Когда он стал выходить во второй раз, кто-то закричал на улице. Затем раздался громкий треск, но его Крупп не услышал.

В его голове бушевала, завывая, магическая буря. Он упал на колени, голова его дернулась, глаза широко раскрылись.

– Это, – прошептал он, – действительно, малазанское проклятье. Иначе почему образ Аркана Теней огнем горит в мозгу Крупна? Кто нынче ходит по улицам Даруджистана? Сколько неразвязанных узелков... Загадка разрешенная порождает массу неразрешенных загадок!

Боль прошла. Крупп встал на ноги и смел с одежды пыль.

– Хорошо, что эта неприятность случилась вдали от подозрительных наблюдателей, – с облегчением заявил Крупп. Все благодаря обещанию, данному Роулду. Старый мудрый Роулд. Здесь пригодилось бы дыхание Опоннов.

Он проковылял к воротам и выглянул на улицу. Перевернулась телега с булыжниками. Два человека спорили, кто из них виноват, пока ставили телегу на колеса и нагружали ее по новой. Крупп понаблюдал за ними. Они говорили на языке Дару хорошо, но если слушать внимательно, можно было заметить акцент, акцент странный.

– О боже, – простонал Крупп, отступая назад. Он поправил пальто, сделал глубокий вдох, затем открыл ворота и вышел на улицу.

Маленький толстенький человечек вышел из ворот – рукава его пальто хлопали на ветру и повернул налево. Он торопился.

Сержант Вискиджак утер пот со лба рукой со шрамом, глаза его превратились в узенькие щелки из-за яркого солнца.

– Вот один, сержант, – сказала Горечь.

– Ты уверена?

– Да. Я уверена.

Вискиджак поглядел вслед человечку, пробирающемуся через толпу.

– А чем он так важен? – спросил он.

– Я понимаю, – ответила Горечь, – что имеется некоторое несоответствие вида и сути. Но он очень важен, сержант.

Вискиджак закусил губу и повернулся к фургону, где была разложена карта города, углы которой прижимали булыжники.

– Кто живет в доме?

– Человек по имени Барук, – ответила Горечь, – алхимик.

Он поморщился. Откуда она знает?

– Так этот маленький толстяк и есть Барук?

– Нет. Он работает на алхимика. Не слуга. Возможно, шпион. Среди его умений – воровство, и еще у него имеется... дар.

– Он провидец? – поднял голову Вискиджак.

Горечь почему-то смутилась. Сержант глядел на нее в удивлении. Она сильно побледнела. «Черт, что творится с этой девчонкой?»

– Судя по всему, да, – ответила она с дрожью в голосе.

Вискиджак выпрямился.

– Ладно. Иди за ним.

Она тряхнула головой и скрылась в толпе.

Сержант прислонился к стенке фургона. Выражение его лица делалось все более кислым по мере того, как он разглядывал свой отряд. Троттс работал киркой с такой яростью, будто они были на поле битвы. Повсюду валялись камни. Прохожие пытались лавировать между ними и ругалась, когда им плохо это удавалось. Еж и Скрипач возились с колесом тачки, вздрагивая каждый раз, когда кирка Троттса вонзалась в землю. Маллет стоял поодаль, указывая прохожим обходные пути. Он уже не ревел на прохожих, поскольку потерял голос в споре со старикашкой, который вел осла, нагруженного горой дров. Вязанки дров сейчас валялись по веси улице, создавая непреодолимую преграду для колесных экипажей; ни старикашки, ни осла нигде не было видно.

Как бы то ни было, заключил Вискиджак, все они вжились в роль темпераментных рабочих с легкостью, которая его даже несколько беспокоила. Еж и Скрипач приобрели телегу, нагруженную булыжниками, когда с момента их полуночной высадки в порту не прошло и часа. Вискиджак побоялся даже спросить, как им это удалось. Но все это чудесно укладывалось в их план. Какой-то осадок Вискиджак чувствовал, но предпочитал не задумываться. Он солдат, а солдат подчиняется приказам. Когда придет время, все улицы города превратятся в такое же безобразие, как и эта.

– Мины будет заложить не просто, – заметил Скрипач, – мы ведь собираемся сделать это у всех на виду. Починка дороги.

Вискиджак покачал головой. Как и предсказывал Скрипач, никто их ни о чем не спросил. Они продвигались по улицам, заменяя старые булыжники на мины со взрывоопасной глиной Морантов. Все ли пройдет так же гладко?

Его мысли вернулись к Горечи. «Не похоже». Быстрый Бен и Калам в конце концов убедили его, что они свою задачу лучше выполнят без нее. Она же пыталась помогать всем. Сейчас он ощущал некоторое облегчение от того, что услал ее следить за толстяком.

Но как семнадцатилетняя девчонка оказалась на войне? Он не понимал, он не мог абстрагироваться от ее молодости, не мог увидеть холодного убийцу за ее мертвыми глазами. Он долго убеждал отряд, что она такой же человек, как и вес, но при каждом вопросе о ней, на который он не мог ответить, подозрения вновь появлялись. Он почти ничего о ней не знал. Открытие, что она умеет управлять рыбацкой лодкой, ни к чему не вело. Здесь, в Даруджистане, она едва ли вела себя как девушка, выросшая в рыбацком поселке. У нее была такая осанка, которая заставляла предположить, что она происходит из более высоких слоев общества. И не важно, в каких кругах она вращается теперь, выглядит она именно так.

Похожа ли она на семнадцатилетнюю девушку? Нет, но так говорил Быстрый Бен. Но как соотнести этот образ с той женщиной с ледяной кровью, что сама пытала заключенных в тюрьме Натилога? Он глядел на нее и часть его разума говорила: «Юная, довольно приятная с виду, в ней есть обаяние». Другая же часть рассудка восклицала: «Юная?» Он слышал собственный саркастический смех. «О, нет, не она. Она стара. Она бродила под кровавой луной на заре времен – это была она. В ее лице все непостижимо. Она глядит тебе в глаза, Вискиджак, а ты не можешь понять, о чем она думает».

Он ощутил, как пот струится по лицу и шее. Чушь. Эта часть его разума терялась перед собственными страхами и взирала на неведомое в отчаянии и не могла узнать лица. «Отчаяние, говорил он себе, нуждается в точке опоры, в месте для жизни. Найди эту точку, и отчаяние пройдет».

Конечно, это не просто. Отчаяние, которое охватило его, было лишено определенности. Причиной его была и не Горечь, и не бесконечная война, и не постоянные предательства внутри империи. Он нигде не мог найти ответов, а он уже устал задавать вопросы.

Когда он видел Горечь в Сером Псе, источник его страхов заключался в очевидности того, кем он становился: убийцей, лишенным сожалений, вооруженным холодным железом бесчеловечности, освобожденным от необходимости задавать вопросы, искать ответы, вести обычную жизнь – он был островом в океане крови.

В пустых глазах этого ребенка он видел отображение его собственной души. Ясное отражение, у него не было сомнений в том, что он видит то, что есть на самом деле.

Пот, что струился по его спине под доспехами, казался горячим по сравнению с охватившим его ознобом. Вискиджак поднес ко лбу дрожащую руку. В ближайшие дни и ночи люди пойдут на смерть по его команде. Он думал об этом, разрабатывая свои планы, успех мерялся в них соотношением потерь врагов к его собственным потерям. Город (его жители были единой массой, они не делились на маленьких и больших, храбрых и трусливых) представлял собой поле для игры, игры, где кто-то выиграет.

Он разрабатывал планы так, словно его ничто не волновало. Даже его друзья могут погибнуть (он наконец-то назвал их так), друзья других тоже могут погибнуть, и их сыновья, дочери, родители. Список погибших будет бесконечен.

Вискиджак сильнее вжался спиной в стенку фургона, силясь привести в порядок спутанные мысли. Он случайно оторвал взгляд от улицы и посмотрел вверх. В окне третьего этажа особняка стоял человек. Человек смотрел на них, руки его были ярко-красного цвета.

Сержант вздрогнул и отвернулся. Он прикусил губу изнутри и сжимал зубами, пока не почувствовал острую боль и вкус крови во рту. – «Внимание, – сказал он себе. – Отойди отсюда. Внимание, или ты покойник. И не только ты, а и весь твой отряд. Они верят, что ты вытащишь их отсюда живыми. Ты не можешь их подвести, – он с шумом потянул носом воздух, потом отвернулся и сплюнул кровь. Он уставился на отливающий красным булыжник. – Вот, – прошипел он, – смотреть на это легко, правда?»

Послышались шаги, подошли Еж и Скрипач. Оба выглядели встревоженными.

– Ты в порядке, сержант? – поинтересовался Скрипач. Вслед за ними подошел Маллет, он оценил обстановку и внимательно посмотрел на Вискиджака, белого и истекающего потом.

Сержант поморщился.

– Мы выбиваемся из графика. Долго еще?

Они переглянулись, и Еж ответил.

– Часа три.

– Мы решили, что заложим семь мин, – пояснил Скрипач.

– Какое-нибудь из этих зданий рухнет? – спросил Вискиджак, избегая взгляда Маллета.

– Естественно. Нет лучшего способа разбить город на части, – ухмыльнулся Скрипач.

– Ты хочешь выбрать какое-то? – спросил Еж.

– Особняк алхимика у тебя за спиной.

– Ладно, – согласился Еж. – Фейерверк получится славный.

– У вас два с половиной часа, – распорядился Вискиджак. – А потом на перекресток у Зала Величия. Маллет подошел ближе.

– Опять голова? – мягко поинтересовался он. Вискиджак прикрыл глаза и быстро кивнул. Целитель поднял руку и провел по лбу Сержанта.

– Успокоим ее немного, – произнес он. Сержант невесело усмехнулся.

– Это уже было, Маллет. Ты даже слова говоришь те же, – холодная волна успокоила его мысли.

Лицо Маллета оставалось бесстрастным. Он опустил Руку.

– Когда будет время, я найду причину, Вискиджак.

– Хорошо, – ухмыльнулся сержант. – Когда будет время.

– Надеюсь, у Калама и Быстрого все в порядке, – сказал Маллет, поворачиваясь лицом к улице. – Ты отослал Горечь?

– Да. Мы заняты свои делом. Они знают, где нас искать, все трое, – тут он поглядел на окно особняка. Человек с красными руками все еще стоял там, но теперь он глядел вдаль, на крыши. Его закрывало облако пыли, и Вискиджак сосредоточился на карте города, где большие здания, казармы и Зал Величия были обведены красными кругами.

– Маллет?

– Сержант?

– Я опять прикусил щеку.

Лекарь подошел ближе и опять поднял руку.

Крокус Маленькие Руки брел на юг по Траллитской миле. Появлялись первые признаки начинающегося праздника Гедерон. На улицах висели флажки, двери домов были украшены цветами и ветками, пучки сухих растений были воткнуты в стены домов на перекрестках.

Улицы заполняли толпы приезжих: пастухи из Гадроби, торговцы Рхиви, катлинские ткачи – все они двигались, вопили, суетились. Запах животных смешивался с запахами людей, узенькие улочки были так переполнены, что пройти по ним казалось невозможным, толпа все прибывала и выплескивалась на главные улицы.

В прежние годы Крокус частенько участвовал в праздновании, пробиваясь через полуночную толпу и наполняя свои карманы тем, что удавалось извлечь из карманов других. Страхи перед вторжением Малазанской империи с севера на время праздника поутихли. Дядюшка в таких случаях обычно говорил, что смена времен года дает еще один повод для проявления человечности. «Вся эта муравьиная суета, Крокус, – говаривал он, – бессильна перед Великими Кругами Жизни».

Пока он шел домой, ему пришли на ум эти слова Маммота. Он всегда считал дядюшку мудрым, хотя и странноватым, стариком. Однако с возрастом он все больше проникался его наблюдениями.

Празднование Весны и Возрождения – не повод забывать о реальной жизни. Подобная забывчивость не так уж безобидна: она отдаляла вероятное и делала его неизбежным. «Мы можем протанцевать на улицах весь год, – объяснил он себе, – тысячи Великих Кругов, но с той же неизбежностью, что и смена времен года, через наши ворота промарширует малазанская армия. Они прекратят танцы мечом, они цивилизованные и дисциплинированные, они не любят попусту растрачивать энергию, эти угрюмые близорукие люди».

Он подошел к дому, кивнул пожилой курильщице, сидевшей на ступенях, затем вошел. Прихожая была пуста, без всякого сомнения, привычная орава детей сейчас торчала на улицах, из-за дверей доносилось лишь негромкое бормотанье. Он поднялся по поющим ступеням на второй этаж.

Под дверью Маммота скребся, тщетно дергая задвижку, любимец ученого: крылатая обезьянка. Она не обращала никакого внимания на Крокуса, пока он не отпихнул ее от двери, тогда она взмыла и закружилась у него над головой.

– Опять не в духе, да? – сказал Крокус созданью, отмахиваясь от обезьянки, когда та подлетала слишком близко. Закончилось все тем, что она запуталась у него в волосах. Крошечные человеческие ручки обхватили его голову. – Ладно, Моби, – сказал он успокаивающе и открыл дверь.

Маммот заваривал травяной чай. Не оборачиваясь, он сказал:

– Чаю, Крокус? Что касается того монстра, что вцепился тебе в волосы, передай ему, что я сыт им по горло сегодня.

Моби возмущенно фыркнул и взлетел над письменным столом ученого, там он приземлился, хлопнувшись брюхом и сметя на пол бумаги. Он что-то зачирикал.

Вздохнув, Маммот развернулся, держа в руках чайный поднос. Его водянистые глаза в упор поглядели на Крокуса.

– Ты выглядишь утомленным, сынок. Крокус плюхнулся на один из двух имеющихся стульев, тот, что был менее ободран.

– Да. Устал. И настроение дурное.

– Мой чай сотворит свое обычное чудо, – сказал Маммот с улыбкой.

Крокус буркнул, не поднимая головы:

– Может быть. А может быть и нет.

Маммот подошел и опустил поднос на маленький столик между двумя стульями. Он уселся с легким вздохом.

– Как ты знаешь, у меня есть некоторые нравственные колебания, касающиеся избранной тобой профессии, Крокус, поскольку речь идет о правах любого рода, включая право на собственность. Даже привилегии подразумевают ответственность, как я всегда говорил, и привилегия иметь собственность требует, чтобы владелец проявлял ответственность и эту собственность защищал. И меня беспокоит риск, которому ты подвергаешься, – Маммот разлил чай по чашкам. – Мальчик, вор должен быть в одном, в своей внимательности. Рассеянность опасна.

Крокус поглядел на дядю.

– Что ты пишешь все эти годы? – внезапно спросил он, указывая на письменный стол.

Маммот удивился, он взял свою чашку и откинулся на спинку стула.

– Прекрасно! Врожденная тяга к образованию, да? Наконец-то! Как я и раньше говорил, Крокус, у тебя имеются вес необходимые данные. И пока я являюсь скромным служителем наук, одно мое слово откроет перед тобой множество дверей в городе. В самом деле, даже Городской Совет будет доступен тебе, если вдруг ты зайдешь так далеко. Дисциплина, мальчик, – то самое качество, что выработалось у тебя как у вора.

Глаза Крокуса хитро заблестели, когда он поглядел на Маммота.

– Сколько времени понадобится, – небрежно спросил он, – чтобы стать известным в тех кругах, о которых ты толкуешь?

– Ну, все, разумеется зависит от срока обучения.

– Да, конечно, – однако, перед мысленным взором Крокуса появилась спящая девушка. Маммот подул на чашку.

– При полноценных занятиях и юношеской жажде знаний, я бы предположил, что год, возможно, больше, возможно, меньше. А что, надо спешить?

– Всего лишь юношеская жажда знаний, я полагаю. Во всяком случае, ты так и не ответил. Что ты пишешь, дядя?

– А, – Маммот поглядел на письменный стол, в удивлении поднял бровь, увидев, что Моби открыл чернильницу и теперь пьет из нее. – Историю Даруджистана, – ответил он. – Я начал только пятый том, который начинается с правления Экталма, второго из тиранов.

– Кого? – заморгал Крокус. Маммот с улыбкой потягивал чай.

– Узурпатора Летастта, ему наследовала его дочь Санденей, с которой пришла Эпоха Расцвета, а с ней и закат тиранов.

– А, точно.

– Крокус, если ты всерьез интересуешься историей Даруджистана, мы будем заниматься, но это не значит, что следует начинать с пятого тома. Начинать следует с самого начала.

– Рожденный слухами, – кивнул Крокус.

Моби на столе поперхнулся и закашлялся. Маммот кинул на него быстрый взгляд, затем опять повернулся к Крокусу, лицо его затуманилось, когда он начал говорить.

– Да, мальчик. Даруджистан был порожден слухами, – он заколебался. – Ты слышал это высказывание? Недавно?

– Кто-то так говорил, – небрежно отозвался Крокус. – Кто – не помню.

На самом деле он помнил, кто. Убийца. Раллик Ном.

– Ты знаешь, что это значит?

Крокус покачал головой.

Маммот сел поудобнее.

– Пей свой чай, мальчик мой, – старик задумался. Затем начал, – в Первых Кругах Королевства три больших народа боролись за власть, ни один из них не был народом людей в том смысле слова, к которому мы привыкли. Один из них, Форкрул Эссейл, или Круссейл, как его теперь называют, первым выбыл из борьбы. Не потому, что он был слаб, а скорее... не заинтересован. Оставшиеся два народа воевали бесконечно. Один из них все-таки пал, поскольку его составляли индивидуалисты, которые боролись и друг с другом также яростно, как с врагами. Они назывались Ягуты, сейчас это имя сократилось до Яги. Несмотря на то, что они проиграли войну, они не сдались до конца, некоторые из Ягутов дожили до наших дней, по счастью, не в Генабакисе. И вот, – Маммот обхватил чашку обеими руками, – Даруджистан был построен на слухах. Среди коренного населения холмов Гадроби сохранилась легенда, что где-то в холмах есть захоронение Ягутов. Тогда Ягуты стали великими магами, создали тайные Тропы и предметы силы. Со временем легенда вышла из холмов, распространилась на север и на юг, дошла до королевств на западе и востоке, что позже обратились в пыль. В холмы пришли исследователи, сначала одиночки, потом целые толпы, целые племена, ведомые жадными до силы шаманами и жрецами. Все холмы покрылись следами раскопок. Из биваков и времянок, из тысяч золотоискателей, приходивших каждую весну, и возник город.

– Даруджистан, – отозвался Крокус.

– Да. Захоронения так и не нашли, а легенда забылась, ее помнят немногие в наши дни, те же, кто помнят, предпочитают не искать ничего.

– Почему?

Маммот помрачнел.

– Предметы, созданные Ягутами, редко попадали в руки людей, но когда все-таки попадали, последствия бывали катастрофическими, – старик помрачнел еще больше. – Так что тем, кто хочет понять, все ясно.

Крокус задумался.

– Значит Крусейлы исчезли, Ягутов разгромили. А что же с третьим народом? Тем, что победил? Почему они не здесь вместо нас?

Маммот открыл было рот, чтобы ответить, но остановился.

Крокус прищурился. Ему стало интересно, что собирался поведать Маммот, и почему он решил не делать этого.

Маммот отставил чашку.

– Никто толком не знает, что с ними произошло, Крокус, и как они стали тем, чем они стали в наши дни. Они существуют в некотором роде, они известны всем, кто имел дело с Малазанской империей. Они – Т'лан Аймассы.

Горечь пробилась через толпу, стараясь не упускать из виду толстяка. Он был не из тех, за кем сложно следить, но девушке сложно было сосредоточиться: она пыталась разобраться в сумятице мыслей, которую породило одно лишь слово, оброненное сержантом. «Провидец».

Казалось, что некая таинственная запертая коробочка вдруг распахнулась с этим словом, и ее содержимое теперь боролось со всем, что только было вокруг. Сначала был всплеск такой силы, что Горечь боялась не сдержать ее, а теперь оказалось, что пользы в этом никакой. Борьба шла не за что-то, а просто, чтобы победить. И еще ей казалось, что она слышит писк ребенка.

– Я Котильон, – услышала она собственное бормотанье. – Покровитель убийц, известный также под именем Веревка Тени, – плач стал слабее. – Провидец мертв.

Одна часть ее мозга завопила от горя при этом сообщении, а другая лишь спросила: «Какой Провидец!»

– Я внутри, но не часть целого. Я стою у трона Повелителя Теней, имя ему Амманас. Я здесь – его рука, рука смерти, – Горечь улыбнулась и кивнула себе самой, она снова держала себя в руках. Роскошь плакать, злиться или бояться была не для нее, больше не для нее.

Она сделала глубокий вдох и сосредоточилась на своем задании. Маленький толстяк был опасен. Как и почему, это предстояло выяснить, но все в ней било тревогу с того самого момента, как она увидела его в толпе. А все, что опасно, сказала она себе, подлежит уничтожению.

Под Второй стеной у Лазурного озера, растянутый на Соленую Аллею рынок вел обычную суетную жизнь. Страсти, что весь день кипели на запруженных народом улицах и улочках, достигли своего апогея. Истекающие потом, падающие от усталости купцы выкрикивали проклятья конкурентам прямо через головы покупателей. То в одном, то в другом конце Аллеи вспыхивали ссоры и драки, но драчунов растаскивали в стороны сами посетители рынка, не дожидаясь прибытия злобных охранников.

Обитатели равнины Рхиви сидели на корточках на своих травяных подстилках и перечисляли гнусавыми голосами бесконечные достоинства их скакунов. В одних загонах стояли целые стада из Гадроби в окружении блеющих овец и коз, в других загонах с телег сгружали сыры и глиняные кувшины, заполненные скисшим молоком. Рыбаки Дару брели в толпе, покачивая связками копченых рыбин, над их головами жужжали тучи мух. Ткачи из Катлина сидели, до пояса закрытые тюками ярко окрашенных тканей. Гредфаланские фермеры прямо с повозок торговали уже поспевшими фруктами и корнеплодами. Торговцы дровами вели через толпу свои запряженные волами фургоны, их дети сидели на вязанках и болтали, как обезьянки. Одетые во все черное мужчины и женщины распевали псалмы Тысячи Сект Д'река, причем каждый псалмопевец нес над головой икону своей секты.

Крупп подпрыгивающей походкой проковылял через толпу, его руки, казалось, сами собой производили хаотические движения. Эти движения производились, однако, не просто так, они отвлекали внимание окружающих от творящегося у них на глазах. Крупп воровал, правда, как оказалось, запросы его были очень скромными. Он украл немного съестного, в основном фруктов и сластей, оттачивая свои магические умения.

Пока он шел, хаотические пассажи, что проделывали его руки, оказывались как раз кстати, чтобы ловить яблоки, вылетающие из корзин, сласти, покидающие подносы, вишни в шоколаде, удирающие с тарелок; все эти вещи перемещались с такой скоростью, что казались просто цветными пятнами. Внутри широких, развевающихся на ветру рукавов его пальто было нашито множество карманов, больших и маленьких. Все, что попадало в руки Круппу, исчезало в этих рукавах, каждая вещь попадала в свой карман. Так он шел, ценитель всего съедобного, что породили сотни различных культур, довольное выражение разливалось по его круглой физиономии.

Наконец, после долгого и замысловатого пути, Крупп добрался до корчмы Феникса. Он остановился на ступеньках поболтать немного с единственным имеющимся там головорезом, достал из рукава медовый коржик. Потом, откусив кусочек лакомства, толкнул дверь и исчез в корчме.

Горечь осталась на улице, она прислонилась к выщербленной стене здания и скрестила руки на груди. Маленький толстяк был чудом. Она видела достаточно на базаре, чтобы узнать в нем адепта. Она была смущена: судя по всему, этот человек был способен на гораздо большее, чем то, что он продемонстрировал. Это еще раз доказывало, что он опасен.

Со своего места она хорошо видела корчму. Казалось, что человек на ступенях внимательно оглядывает всех входящих, но она не замечала ничего, что могло бы служить паролем для входа в воровской притон. Входящие обменивались с ним короткими репликами, если вообще обменивались. Она решила несмотря ни на что войти в корчму. Это было то место, которое по приказу Вискиджака искали Калан и Быстрый Бен: притон воров, убийц и им подобных личностей. Почему сержант хотел найти такое место, она не знала. Вискиджак не сказал ей, поскольку у мага и Калама имелись сомнения на ее счет. Если бы они могли, то держали бы ее подальше от всех дел, но этого она допустить не могла.

Оттолкнувшись от стены, Горечь перешла улицу и подошла к корчме Феникса. Тем временем день перешел в вечер, наступили густые сумерки, в воздухе ощущался запах дождя. Когда она подошла к ступенькам, головорез на крыльце обратил все свое внимание на нее. Он ухмыльнулся.

– Следишь за Круппом, да? – он покивал головой. – Во всяком случае, девушки не должны разгуливать с оружием. Полагаю, ты не собираешься входить. С мечом? Ха. Значит со свитой.

Горечь отступила на шаг. Она оглядела улицу. Ближайший прохожий был далеко и шел от корчмы. Она взяла края своего короткого плаща и обернула их вокруг талии.

– Дай мне пройти, – тихо сказала она. Как этот толстяк ее засек?

Человек облокотился на перила.

– Все это – лишь начало беседы, дружеской беседы, – сказал он. – Как насчет того, чтобы прогуляться вместе в конец улицы? Ты оставишь свой меч, я буду вежлив. Иначе все пойдет наперекосяк. А что хорошего в том...

Горечь выбросила вперед левую руку. Кинжал просвистел между ними. Лезвие вошло через правый глаз говорившего и поразило его мозг. Он завалился на перила, затем перевалился через ступеньки и тяжело приземлился под крыльцом. Горечь спустилась к нему и вынула свой кинжал. Она помедлила, поправила ремень, на котором висел меч, затем еще раз оглядела улицу. Не заметив поблизости ничего подозрительного, она поднялась по ступеням и вошла в корчму.

Она остановилась, прежде чем сделать следующий шаг, прямо перед ней вниз головой висел стонущий юноша. Две бабы раскачивали его в разные стороны. Как только он пытался дотянуться до веревки, стягивающей его ноги, он получал удар по голове. Одна из баб заулыбалась Горечи.

– Эй, ты! – позвала она, хватая Горечь за плечо, когда та проходила мимо.

Горечь холодно поглядела на нес в ответ.

– Что?

Женщина наклонилась к ней, обдавая ее запахом пива и прошептала:

– Будут проблемы, обратись к Ирилте и Миссе, ага?

– Спасибо.

Горечь пошла дальше. Она уже заметила толстяка. «Как бишь тот на крыльце его назвал, Крупп?» Он сидел за столиком в глубине помещения, под галереей. Горечь заметила свободное местечко у стойки бара, где она могла бы сесть и понаблюдать. Она двинулась туда.

Раз уж Крупп все равно о ней знает, она решила не скрывать своего интереса. Очень часто от подобного внимания люди ломались. «Когда речь идет о внимании, – рассеянно улыбнулась Горечь, – смертным с ней не тягаться».

Крокус завернул за угол и подошел к корчме Феникса. Курс, который разработал для него Маммот, был устрашающим, образование не ограничивалось только книгами, туда входил дворцовый этикет, знание обязанностей различных чиновников, родословных, и даже причуд отдельных сановников. Но Крокус поклялся себе, что все преодолеет. Целью его был некий день в будущем, когда он предстанет перед дочерью д'Арля для формального представления.

Какая-то часть его потешалась над такой картиной. Вот стоит Крокус, ученый, подающий надежды юноша, вор. Все это было слишком нелепо. Но эта картина преследовала его, укрепляя его в принятом решении. Этот день придет. Но до того необходимо разрешить массу проблем, переделать кое-что.

Когда он поднимался по ступеням, он заметил под крыльцом что-то темное. Крокус осторожно приблизился.

Как только Горечь добралась до стойки бара, дверь на другом конце комнаты с треском распахнулась. Она обернулась вместе со всеми и увидела молодого черноволосого человека.

– Кто-то убил Черта! – крикнул человек. – Его закололи!

Человек шесть главарей кинулись к двери, оттолкнули молодого человека и исчезли.

Горечь опять повернулась к стойке. Дождавшись, когда бармен ее заметит, сказала:

– Гредфаланского эля, оловянную кружку.

Женщина, которую Ирилта назвала Миссе, оказалась рядом с Горечью, она облокотилась на стойку и заколотила о нее пухлыми ладонями.

– Обрати внимание на эту даму, Скурв, – сказала она, – у нее есть вкус.

Миссе приблизила лицо к Горечи.

– И впрямь хороший вкус. Черт был скотина.

Горечь похолодела. Ее руки скользнули под плащ.

– Тише, девочка, – сказала Миссе тихо. – Мы не болтливы. Здесь тебе лучше позаботиться о себе, а что до меня, никаких кинжалов в глаз мне не надо. Мы же говорили, что будут проблемы – обращайся, так?

Появился заказанный эль. Горечь взялась за кружку.

– Не следует заботиться обо мне, Мисее, – спокойно ответила она.

Еще кто-то подошел к стойке. Горечь бросила взгляд в его сторону и увидела черноволосого молодого человека, лицо его было бледно.

– Проклятье, Миссе, – прошипел он, – у меня и впрямь сегодня трудный день.

Миссе захихикала и обняла его за плечи.

– Скурв, еще пару кружек Гредфаланского. Крокус хочет самого лучшего в городе, – Миссе снова повернулась к Горечи. – В следующий раз, – прошептала она, – не следует показывать свой гонор. Во всяком случае не здесь.

Горечь хмуро посмотрела на свою кружку. Она не подумала как следует, прежде чем заказывать лучшую выпивку в городе. Она отхлебнула из кружки.

– А неплохо, – заметила она. – Действительно, неплохо.

Миссе усмехнулась и подтолкнула локтем Крокуса.

– Дама находит, что это неплохо.

Крокус наклонился над стойкой, рассеянно, но приветливо улыбаясь Горечи. С улицы донесся сигнал охраны.

Скурв налил еще две кружки.

Горечь заметила, как взгляд Крокуса прошелся по ее телу, потом замер. Улыбка молодого человека сделалась натянутой, лицо его побледнело еще больше. Когда перед ним поставили кружку, он отвернулся и уставился в пиво.

– Заплати прежде, чем пить, Крокус, – буркнул Скурв. – Похоже, ты становишься таким же, как и Крупп.

Крокус вынул из кармана горсть монет. Когда он начал отсчитывать их, несколько монеток проскользнули между пальцами и покатились по стойке. Две из трех упавших покатились немного и остановились. Третья монета все вращалась и вращалась.

Горечь ощутила, как сила океанской волной забила о стенки черепа. Откуда-то разом стали появляться ответные волны. Скурв вскрикнул, когда монета пересекла стойку, взмыла в воздух, потом прокатилась и остановилась точно перед Крокусом.

Все молчали. Больше никто, кроме небольшой компании у стойки, не видел этого.

Крокус протянул руку и схватил монетку.

– Это не та, – просипел он.

– Ага, – ответил Скурв таким же севшим голосом. Он дрожащими руками сгреб остальные монетки Крокуса со стойки.

Под стойкой Горечь положила руку на рукоять кинжала. Будет мокро. Но Крокус видел кровь, пролитую ей. Придется убить его. Только – тут она совсем загрустила – понятно, что ничего не выйдет.

– Крокус, мальчик мой! – раздался призыв из-под галереи.

Миссе с гримасой поглядела в ту сторону.

– Явился, – пробурчала она. – Крупп зовет, парень. Крокус фыркнул, опуская монетку в карман. Он взял свою кружку.

– Позже, Миссе.

Значит, она нашла человека Опоннов. И легко. И он как-то связан с Круппом. Все было слишком просто. Это подозрительно.

– Милый мальчик, – сказала Миссе. – Мы с Ирилтой приглядываем за ним.

Горечь наклонилась над стойкой, глядя в свою кружку. Теперь следует действовать крайне осмотрительно. Этот выброс силы Тени произошел инстинктивно, под влиянием монеты.

– Ладно, Миссе, – произнесла она, – за этой стойкой – никаких разногласий, идет?

Миссе вздохнула.

– Идет. Давай попробуем теперь дерьма подешевле. Скурв! Пива из Дару! И в глиняных кружках, если они у тебя есть.

У Второй стены у Лазурного озера стоял, скособочившись, трактир Чудака, любимое место моряков и рыбаков. Стены его были выложены из песчаника, и со временем все здание завалилось назад, словно отпрянув от улицы. Теперь трактир практически опирался на Вторую стену, точно так же, как это делали лачуги рядом с ним, выстроенные из плавника и досок, принесенных морем после кораблекрушений у Кротового рифа.

Сумерки принесли с собой небольшой дождь, с воды на берег выползали туманы. Вдали над озером сверкали молнии, но гроза была слишком далеко, и грома не было слышно.

Калам вышел из трактира Чудака как раз, когда местный Серолицый поднес зажженный факел к ближайшей газовой горелке, повернув предварительно медный вентиль. Горелка засветилась слабеньким голубым пламенем, которое быстро разрослось. Калам постоял на пороге трактира, глядя вслед уходящему дальше по улице странному серому человеку. Он бросил взгляд на небеса, затем тоже пошел по улице. Он дошел до последней лачуги в ряду, примыкающей вплотную к выступу стены, и вошел.

Быстрый Бен сидел, скрестив ноги, посреди грязной комнаты. Он посмотрел на него снизу вверх.

– Есть успехи?

– Нет, – ответил Калам. – Гильдия ушла в подполье, понятия не имею, почему, – он отошел к дальней стене и уселся на своей постели. Затем он откинулся назад, на древнюю выщербленную каменную стену и поглядел на товарища. – Как ты думаешь, может, Городской Совет куда-нибудь задевал местных убийц?

Глаза Быстрого Бена сверкнули.

– Ты имеешь в виду, что они подозревали, будто мы захотим предложить им сделку? Калам отвел глаза в сторону.

– Не думаю, что они идиоты. Они должны знать, что это обычная практика Малазанской империи. Предложить Гильдии контракт, от которого та не сможет отказаться, а потом преспокойно сидеть сложа руки и глядеть, как головы правителей валятся с плеч. Вискиджак предложил план. Дуджек одобрил его. Они говорили при этом на языке прежней империи, Быстрый. Император, должно быть, помирает сейчас со смеху в своем аду.

Маг поморщился.

– Так себе метафора.

Калам пожал плечами и продолжил.

– Во всяком случае, все это так и останется планом, если нам не удастся найти местных убийц. Где бы они ни были, но только не в этом районе, голову даю на отсечение. Единственное имя, которое мне удалось раздобыть, – Угорь. Он весь окружен загадками, но он не убийца. Что-то совсем иное.

– Куда дальше двинемся? – поинтересовался Быстрый Бен. – В район Гадроби?

– Нет. Там только фермеры и скотоводы. От этого места исходит такой запах, что и не подойдешь. Попробуем Дару. Завтра, – тут Калам помялся. – А как дела по твоей части?

Быстрый Бен наклонил голову утвердительно. Отвечал он едва слышным шепотом.

– Почти готово.

– Вискиджак чуть с ума не сошел, когда услышал о твоем предложении. Да и я признаться, тоже. Ты лезешь в змеиное гнездо. Ты точно знаешь, что это необходимо?

– Не точно, – Быстрый Бен глядел прямо на Калама. – Лично я бы бросил все и дал деру. От всего этого: от империи, от Даруджистана, от войны. Но попробуй объясни это сержанту. Он верен идее, а это почти не лечится.

Калам покивал.

– Честь, совесть, вся эта чепуха дорого стоит.

– Ну, да. Поэтому мы пойдем по этому пути, ведь он один нам и остается. Безумие Хохолка стало уже помехой, но мы воспользуемся им еще один раз, последний. Сила привлекает силу, если повезет, смерть Хохолка поможет этому. Даже больше. Мы привлечем Повелителей.

– Я всегда считал, что кое-чего делать не следует, Быстрый.

Улыбка мага стала натянутой.

– Расскажи, чего. В любом случае, сейчас, чем больше сумятицы и хаоса, тем лучше.

– А если, Тайскренн узнает?

Бен улыбнулся шире.

– Тогда мы умрем раньше. Так что все в порядке. Калам издал короткий невеселый смешок.

– Все в порядке. Маг вскинул голову.

– Солнце село.

– Пора начинать. Мне уйти? – спросил Калам.

Быстрый Бен покачал головой. «Нет, на сей раз останься там, где ты есть. Если я не вернусь, возьми мое тело и сожги дотла. Развей пепел по ветру и прокляни мое имя от всей души».

Калам помолчал, потом хрипло спросил.

– Сколько мне ждать?

– До зари. Ты понимаешь, что об этом я мог попросить только самого близкого друга.

– Я понимаю. Ладно, отправляйся, будь оно все неладно.

Быстрый Бен сделал неуловимый пасс рукой. Пламя поднялось из земли и кольцо окружило волшебника. Он закрыл глаза.

Каламу показалось, что его друг как-то ссохся, как будто дуновение жизни ушло из него. Шея его согнулась, подбородок упал на грудь, плечи опали, долгий вздох со свистом вырвался из груди. Кольцо огня опало, затем потускнело, на земле остался только сияющий контур.

Калам поерзал на месте, затем вытянул ноги и скрестил руки на груди. Он ждал.

Побледневший Мурильо вернулся за стол.

– Телом занимаются, – сказал он и тряхнул головой. – Кто бы ни убил Черта, это был профессионал с грязными приемами. Прямо в глаз...

– Хватит! – воскликнул Крупп. – Крупп собирается откушать, дорогой мой Мурильо, а у Круппа деликатный желудок.

– Черт был дураком, – продолжал Мурильо, не обращая на Круппа никакого внимания, – но вряд ли он заслужил такую смерть.

Крокус промолчал. Он заметил кровь на кинжале темноволосой женщины.

– Кто знает? – поднял бровь Крупп. – Может, он был свидетелем какого-нибудь ужасающего преступления. Может, его раздавили, как подвернувшуюся под ногу гусеницу.

Крокус поглядел по сторонам. Его взгляд вернулся к женщине, стоящей у стойки рядом с Миссе. Ее кожаные доспехи и простой меч у пояса напомнили ему сцены из его детства, когда он видел войско наемников, марширующее через город. Он помнил, что войско называлось малиновой гвардией, пять сотен мужчин и женщин, и ни одного яркого пятнышка на их одеждах.

Он не отрываясь глядел на женщину. Наемник, убийца, для которого убийство потеряло весь свой ужас. Что же сделал Черт, что получил кинжал в глаз?

Крокус отвел взгляд и увидел входящего в корчму Раллика Нома. Убийца подходил к столику, не замечая, как посетители стараются убраться с его пути.

Когда он был почти у цели, его перехватил Колл. Он облапил его и пьяно привалился к его груди.

– Ном, старый негодяй!

Раллик обнял Колла за плечи, и они пошли к столику вместе.

Крупп поднял голову.

– Мои дорогие друзья! Крупп приглашает вас присоединиться к обществу! – он замахал руками в сторону двух свободных стульев, потом уселся поудобнее. – Прямо к происходящим у нас тут драматическим событиям; вот юноша Крокус сидел, уставясь в пространство, пока Мурильо и Крупп обсуждали последние сплетни.

Колл остался стоять, покачиваясь и морща лоб. Раллик уселся и потянулся за пивом.

– Что за сплетни? – небрежно спросил он.

– Да ходят слухи, что мы вступили в союз с Лунным Семенем, – пояснил Мурильо.

– Чушь, разумеется, – заявил Крупп. – Откуда такая мысль?

Мурильо усмехнулся.

– Семя не уплывает, так? Но не только это, прямо у острова стоит палатка от Городского Совета.

– Я слышал от дяди, – заговорил Крокус, – что Совету никак не удается передать на остров какое-то сообщение.

– Как всегда, – заметил Мурильо, быстро скользнув взглядом по Раллику..

– А кто там живет? – поинтересовался Крокус.

Колл подошел ближе и шлепнул обеими ладонями об стол, хватясь за него, чтобы не упасть. Он обратил свою красную физиономию к Крокусу и сказал, понизив голос:

– Пять черных драконов!

* * *

Быстрый Бен знал, что на Пути Хаоса имеется бесчисленное множество тропинок, ведущих к дверям. Хотя он и называл их дверями, на самом деле это были перегородки между Путями, где залегали пласты энергии, прочные, как базальт. Хаос затрагивал все владения своими кривыми окровавленными пальцами, распространял свою силу, углублял раны, нанесенные им другим мирам, другим магическим тропам через эти двери.

Маг сосредоточил все свои таланты на этих дверях. Путешествуя Путем Хаоса, он понял, как выглядит источаемая ими энергия. Он нашел способы видоизменять перегородки, чувствовать, что помещается за ними. Каждый Путь магии имел свой собственный запах, каждое владенье – свою фактуру, и, хотя тропинки, которые он избрал сейчас, были ему незнакомы, он улавливал признаки, присущие знакомым тропинкам.

Он шел сейчас по одной из тропинок, по дороге в никуда, созданной Путем по его прихоти, извилистой и полной неожиданностей. Ни один из участков пути не поворачивал обратно, один резкий поворот сменялся другим, за ним еще и еще – все время в одну сторону.

Он знал, что сила его разума открыла ему тропинки, но у них были собственные законы, они были его, но ему не известны. Искать эти законы было бы безумием.

Он наконец дошел до той двери, которую искал. Перегородка выглядела как простой серый камень. Подойдя к нему, Быстрый Бен прошептал несколько слов, и его дух принял форму его тела. Он помедлил, успокаивая дрожь своего призрачного двойника, затем шагнул к камню и нажал на него руками.

Камень у поверхности был твердым и теплым. Ближе к центру он становился горячим и мягким. Постепенно под руками мага поверхность камня теряла свою матовую окраску и становилась прозрачной, как обсидиан. Быстрый Бен прикрыл глаза.

Раньше ему не доводилось проходить через подобные двери. Он даже и не думал, что это возможно. Если он живым переберется на ту сторону, сумеет ли он вернуться? Еще большее беспокойство вызывал другой момент; он собирался вторгнуться во владения, в которые его никто не приглашал.

Быстрый Бен открыл глаза.

– Я – направление, – спокойно сказал он и снова навалился на перегородку. – Я сила воли в том месте, которое признает только эту силу и ничего кроме нее, – он сильнее нажал на перегородку. – Я – прикосновение Пути. Для хаоса нет ничего непреодолимого, нигде, – он почувствовал, что дверь поддается. Он выбросил одну руку за спину, сдерживая усиливающееся давление. – Пройду только я! – прошипел он. Раздался резкий странный звук, он проскользнул в дверь, его тело засветилось от силы.

Маг пробился сквозь слежавшуюся почву. Он встал на ноги и осмотрелся. Он стоял посреди голой равнины, слева далеко на горизонте виднелась цепь холмов. Над головой повисло небо цвета ртути, по нему плыли чернильно-черные облака.

Быстрый Бен уселся, скрестив ноги и обхватив руками колени. «Трон Тени, – произнес он. – Повелитель Теней, я пришел в твое королевство. Примешь ли ты меня, как подобает принимать гостей?»

Из холмов на горизонте пришел ответ: завыла Гончая Тени.

Двенадцатая глава

Пойдем со мной Путем Воров,

Слышишь как он

Поет под тобой?

Как прекрасна мелодия.

Ты тоже можешь петь...

Песнь Апсалы. Дрисбин (род. 1135)

Потирая лоб, Крупп сидел в кабинете Мамота и читал.

...и в Зове Земли Бог был Изувечен, и был он Прикован к месту. В Зове Земли многие земли были разделены Кулаками Бога, вещи были порождены, вещи были отпущены на свободу. Прикованным и Изувеченным был тот Бог.

Крупп оторвался от древнего тома и закатил глаза. «Покороче, – умоляет Крупп, покороче же!» – он опять стал вчитываться в бледные, написанные от руки слова.

...и было предостережение в проявлении тех сил. Изувеченный Бог предостерегал, но не достаточно, ибо силы земли не послушали его. Изувеченный Бог был Прикован, а Прикованным был повержен. На той голой равнине, где решено было заключить Изувеченного Бога, многие собрались: Худ, серый бродяга Смерти, был там, Диссембре пришел, рыцарь Худа, хотя он к тому времени разорвал узы, наложенные на него Худом. Среди пришедших были...

Крупп застонал и начал листать страницы. Список казался бесконечным. Абсурдно длинным. Он не удивился бы, если бы в списке ему попалось имя его прабабушки. Наконец, через три страницы он нашел нужные ему имена.

...и среди тех, кто пришел из серебра небес, были Тисте Анди, обитатели Тьмы перед Рассветом, Черные Драконы, числом их было пять, среди них был краснокрылый Силана, живущий с Тисте Анди в их Клыке Тьмы, он тоже спустился из серебра небес...

Крупп закивал головой, бормоча. «Клык Тьмы, Лунное Семя? Дом пяти Черных Драконов и одного Красного? – Он поежился. – Как Колл додумался до этого? Правда, он не всегда был горьким пьяницей, но и прежде он не блистал образованием. Кто, в таком случае, говорил устами старого пьяницы?»

– На этот вопрос, – Крупп вздохнул, – ответ придет потом. Значимость сказанного Коллом заключена в правдивости и в том, как это утверждение использовать в создавшейся ситуации, – он закрыл книгу и встал. У него за спиной раздались шаги.

– Я принес тебе травяной чай, – сказал старик, входя в маленькую комнату. – Что, оказался ли «Справочник по Аладартскому королевству» полезен, Крупп?

– Да, он и впрямь оказался полезен, – ответил Крупп, с благодарностями принимая керамическую кружку. – Крупп оценил пользу современного языка. Эти бесконечные пассажи ученых мужей прошлого невыносимы для Круппа, Крупп рад, что живет в другое время.

– Да, да, – отозвался старик, слегка покашливая и глядя в сторону. – Что, если я спрошу тебя, что ты искал? Крупп лукаво прищурился.

– Ничего особенного, Маммот. Я надеялся найти там упоминание имени моей прабабушки.

Маммот нахмурился, потом кивнул.

– Ясно. Тебе повезло, я не очень любопытен.

– Ах, не надо, – округлив глаза воскликнул Крупп, – в наши дни везение крайне нежелательный спутник. Но я благодарен тебе за понимание. Круппу приходится быть осторожным.

Крупп блаженно улыбнулся и отхлебнул чаю.

– Не стоит благодарности, – ответил Маммот, взмахивая рукой. – Я не имел в виду, а, ну, да... Любопытство, понимаешь, научного толка. Может быть, – предложил Маммот, – мы перейдем в гостиную, посидим у камина?

Они перешли в соседнюю комнату. Усевшись, Крупп вытянул ноги и откинулся на спинку стула.

– Как движется твой труд? – поинтересовался он.

– Медленно, – ответил Маммот, – как, собственно, и ожидалось.

Казалось, что Маммот хочет спросить о чем-то; Крупп подождал, лениво разглядывая носки собственных башмаков. Прошла минута, после чего старик откашлялся и заговорил.

– Скажи, Крупп, ты часто видишь моего драгоценного племянника в последнее время? Крупп удивленно поднял бровь.

– Вот вопрос, – ответил он. – Крупп обещал человеку, человеку, который является дядей юноши, обнаружившего, что улица – чудесное место для игры... Да, юнец мечтал о поединках на мечах и темных делах, творящихся в переулках в ночи, о переодетых принцессах и тому подобном, – Маммот кивал в такт, закрыв глаза, – и Крупп держит обещание твердо, ибо он тоже любит мальчика. Выживание зависит в таких местах от способностей, и Крупп взял юнца под свое теплое крыло, и не без успеха, не так ли? – Маммот улыбнулся и снова кивнул. – А что до дядюшкиного вопроса, конечно же, Крупп видел мальчика.

Маммот подался на стуле вперед и пристально поглядел на Крупна.

– Ты не замечал ничего странного в его поведении? Я имею в виду, не задавал ли он странных вопросов, не пытался ли разузнать что-нибудь?

Крупп сощурился. Он подумал, отпил чаю.

– Вообще-то, да. Во-первых, он искал способ вернуть похищенные драгоценности по каким-то личным причинам, как он объяснил. Личные причины. Крупп пытался выяснить тогда, пытается и сейчас, что за причины, но он держится с похвальной твердостью.

– Хорошо. Ты веришь, что у Крокуса проснулся интерес к серьезному образованию? Я не понимаю этого. У него какая-то навязчивая идея.

– Ага, возможно, Крупп сумеет связать воедино эти факты.

– Спасибо, – с облегченьем произнес Маммот. – Я бы хотел знать, откуда все это взялось. Столько амбиций разом, боюсь, как бы все не закончилось крахом. Однако, если направить их в нужное русло...

– Да, да, – сказал Крупп, – искусство воровства, в конце концов, не столь полезно в жизни.

Маммот усмехнулся.

– Неужели? От тебя ли я это слышу, Крупп?

– Это все равно останется между нами. Во всяком случае, я уверен, что Мурильо знает что-то. Он намекал на это весь вечер, когда мы ужинали в корчме Феникса.

– А Мурильо надежен? – спросил Маммот.

Крупп улыбнулся.

– Сеть, окружающая мальчика, не тронута. И Раллик Ном принял на себя серьезную ответственность. Возможно, в Крокусе он видит свою потерянную молодость. На самом деле, Раллик инстинктивно избегает Круппа. Он бесконечно верен идее, он, как известно, платит свои долги с лихвою всем. За исключеньем Круппа, естественно. Кровь ли бежит по его венам, можно иногда задаться таким вопросом.

Он случайно взглянул на Маммота.

Крупп напрягся. В воздухе пахло магией. Он наклонился вперед и внимательно посмотрел на сидящего перед ним старика. Кто-то общался с Маммотом, Путь, который пульсировал сейчас в комнате, был хорошо знаком Круппу.

Он опять откинулся на спинку стула и стал ждать.

Маммот внезапно вскочил со стула.

– Мне необходимо кое-что выяснить, – отстраненно сказал он. – А что до тебя, Крупп, мастер Барук хочет переговорить с тобой прямо сейчас.

– А, я так и знал, что это алхимик, – сказал Крупп поднимаясь и вздыхая. – Ах, эти ночи, нет от них покоя. Увидимся тогда, Маммот.

– До свиданья, – ответил ученый. Выражение его лица его было мрачным, когда он проходил через комнату. Он исчез в маленькой комнатке, где Крупп занимался чтением справочника.

Крупп расправил рукава своего пальто. Что бы ни произошло, произошедшее заставило Маммота изменить правилам этикета, а это означало, что произошедшее крайне серьезно.

– Ладно, – пробормотал Крупп, – лучше не заставлять Барука ждать. По крайней мере, – поправился он, направляясь к двери, – ждать слишком долго.

Имидж требовал от Круппа сохранения достоинства. Он пойдет быстро, да. Но пока он идет, ему следует обдумать кое-что, составить план, проект, возразить самому себе, поспорить, предположить, что может произойти, – все это необходимо. Прежде всего Крупп должен уяснить себе природу женщины, которая его преследует, которая убила Черта, которая знает, что Крокус видел кровь на ее кинжале, которая поняла, что Раллик Ном из гильдии убийц, как только тот вошел. Она может оказаться ключом ко всему, и даже больше, поскольку монета повернулась к ней лицом, пусть только на миг. А это, полагает Крупп, для всех для нас чем-то обернется, хорошим или плохим.

Он остановился и огляделся по сторонам, быстро моргая. «И, как минимум, Круппу следует покинуть комнату Маммота». Он глянул на комнатку, в которую ушел Маммот. Оттуда доносился шелест быстро перелистываемых страниц. Крупп облегченно вздохнул и вышел.

Крон взъерошил свои опаленные перья и попрыгал в волнении. Где алхимик? У него была масса дел до конца ночи, хотя, на самом деле, он не мог сосредоточиться ни на одном. Однако, ждать он не любил.

Дверь отворилась и вошел Барук, поверх его обычной одежды была наброшена хламида.

– Приношу свои извинения, Крон, я несколько нездоров.

Крон что-то буркнул. От алхимика исходили мощные потоки магии.

– Мой хозяин, господин Аномандер Рсйк, – сказал Крон без всяких прелюдий, – приказал мне тебе рассказать тебе то, что я видел над равниной Рхиви.

Барук подошел к столику с картой, где устроился Великий Ворон. Алхимик нахмурился.

– Ты ранен.

– Это все гордость. Слушай лучше, что я расскажу.

Барук был удивлен. Ворон явно в мрачном настроении. Он не стал возражать, и Крон начал.

– Маленькая деревянная кукла движется с севера, она результат переселения душ и вышла с Тропы Хаоса. Ее сила невероятна, чудовищна, неподъемна даже для Великих Воронов. Она убила много моих родичей, то появляясь над Тропой Хаоса, то вновь исчезая. Похоже, она это делает развлечения ради, – Крон яростно защелкал клювом, потом продолжил, – она идет за такой силой, что мне не приблизиться, но чем бы ни была эта сила, она указывает на холмы Гадроби, так решили мы с хозяином. Сила ищет что-то в этих холмах, а мы этих земель не знаем. Поэтому мы решили рассказать о происходящем тебе, алхимик. В холмах Гадроби противодействуют теперь две силы. Мой хозяин хочет знать причину.

Лицо Барука посерело. Он медленно развернулся и побрел к стулу. Тяжело осев, он провел ладонями по лицу и закрыл глаза.

– Малазанская империя ищет что-то, не поддающееся контролю, что-то, что похоронено в холмах Гадроби. Можно или нет выпустить эту силу – другой вопрос. Искать – это не значит найти, а найти – это не значит обуздать.

Крон засипел в нетерпении.

– Кто там похоронен, Барук?

– Тиран Ягутов, похороненный самими Ягутами. Поколения ученых и магов пытались найти его могилу. Никто ничего не нашел, – Барук поглядел на птицу, его лицо было искажено беспокойством. – Я знаю здесь, в Даруджистане, одного человека, который собрал все возможные материалы по месту захоронения. Я должен связаться с ним. Но тебе и твоему господину я могу сказать следующее. В холмах Гадроби есть стоячий камень, я точно знаю, где. Его практически не видно, только его верхушка чуть выступает над землей, на высоту ладони. А остальные метров десять под землей. Вокруг камня множество следов прежних раскопок и поисков, все они ничем не увенчались. Дело в том, что камень, – отправная точка, а не вход в погребенье.

– А где же тогда вход?

– Этого я тебе не скажу. Возможно, когда я поговорю со своим коллегой, я смогу рассказать больше. А может, нет. Но признаки, по которым можно найти вход, останутся в секрете.

– Тогда какая польза! Мой хозяин...

– Эта сила чудовищна, – отрезал Барук. – Намерения ее неясны, Крон, и здесь уже не важно, что мы союзники. То, что погребено, может разрушить город, этот город. Я не допущу Рейка до этого места. Вам следует знать место, где находится стоячий камень, это то место, куда пойдет каждый охотник за силой прежде всего. У меня есть один вопрос, Крон. Ты уверен, что кукла преследует другую силу?

Крон замотал головой.

– Она идет по следу. Когда надо, прячется. Ты думаешь, что обе силы относятся к Малазанской империи. Почему?

Барук заворчал.

– Во-первых, они хотят Даруджистан. Они готовы на все, чтобы получить его. У них имеется доступ к огромным книгохранилищам тех земель, что они уже захватили. В самом захоронении Ягутов тайных знаний нет. Во-вторых, обе силы идут с севера. Они могут быть только малазанскими. Почему одна прячется от другой, я не понимаю, хотя подозреваю, что в самой империи имеются противоборствующие силы, сражающиеся за политическое влияние. В любом случае, все нити ведут к Даруджистану, а также к желанию твоего хозяина освободить нас от Малазанской империи. То, что силы эти малазанские, не подлежит сомнению.

Недовольство Крона было очевидно.

– Тебя будут информировать о том, что происходит на равнине Рхиви. Мой господин решит, перехватывать ли эти силы прежде, чем они достигнут холмов Гадроби, – он яростно поглядел на Барука. Он получил от союзника не слишком большую помощь.

– Надеюсь, когда мы будем говорить в следующий раз, ситуация изменится.

Алхимик пожал плечами.

– Моя первая встреча с Аномандсром Рейком была только встречей. Помощь требует общения, – голос его посуровел. – Передай своему господину, что я также недоволен, как и он.

– Мой господин работает над этим, – пробормотал Крон, – перелетая на подоконник.

Барук смотрел, как птица готовится к отлету.

– Работает? Каким образом?

– Всему свое время, алхимик, – ехидно отозвался Крон. Секунду спустя его уже не было.

Барук выругался, сердито жестикулируя, закрыл окно и ставни. Проделывать все это с помощью магии было не так приятно, как собственными руками. Он поднялся, ворча, и направился к камину. Он налил себе немного вина и замер. Менее, чем полчаса назад он сотворил демона. Не искусства ради, ему нужен был шпион, но не убийца. Что-то подсказывало ему, что в ближайшее время ему придется заняться более смертоносными существами. Он поморщился, потом глотнул вина.

– Маммот, – прошептал он, открывая свой Путь, – ты мне нужен.

Гончая, что подходила к Быстрому Бену, была большой и тяжелой, шерсть ее была снежно-белой. Когда она подошла ближе, он заметил, что и глаза у нее белые. Зрачков не было. Она остановилась рядом с Беном и села.

Быстрый Бен поклонился.

– Ты Гончая Слепая, – сказал он, – приятельница Барана и мать Клыка. Я не причиню вреда. Я хотел бы поговорить с твоим хозяином.

Он услышал ворчанье рядом с собой и похолодел. Он медленно повернул голову и посмотрел на землю: менее чем в полуметре от его правой ступни лежала еще одна собака, коричневая, кучерявая, тощая и в шрамах. Она глядела на Слепую.

– Баран, – кивнул он. Барану ответил еще один голос, на этот раз за спиной мага. Он повернулся еще раз: метрах в пяти стояла третья собака, длинная, черная, с гладкой шерстью. Ее глаза, не отрываясь, глядели на него и горели красным огнем.

– И Шан, – спокойно отметил он. Потом опять посмотрел на Слепую.

– Вы пришли за добычей или вы – мой эскорт?

Баран безмолвно поднялся, его плечи находились на уровне груди мага. Слепая постояла, затем затрусила влево. Она остановилась и обернулась. Двойное ворчание пригласило Бена следовать за собаками.

Местность вокруг медленно изменялась, детали исчезали в тенях, лишенных источника, потом появлялись уже в другом виде. То, что казалось магу лесом на северном горизонте, превратилось в стену. Стена оказалась на месте неба, или была небом, но Бену она казалась странно близкой, тогда как лес был очень далеко. Он поглядывал по сторонам, но так и не смог решить, окружено ли это королевство хаоса стеной или нет, хотя казалось, что стену можно даже потрогать. Черные облака гнали ветер по небу, смешивая все привычные чувства Бена и вызывая озноб.

Еще одна Гончая присоединилась к ним по пути. Это был темно-серый кобель, один глаз его был голубым, другой желтым. Хотя он не подходил близко, Быстрый Бен решил, что он самый крупный из всех псов, да и передвигался он с чудовищной скоростью. Он знал, что это Дуан, первенец вожака стаи Руда и его подруги Паллик.

Дуан какое-то время бежал рядом со Слепой, позже, когда они поднялись на небольшое возвышение, он рванулся вперед. Когда Бен тоже поднялся на возвышение, он увидел, куда они идут. Он вздохнул. Картина просто как на алтарях храмов, посвященных Престолу Тени. Обитель Тени возвышалась на равнине, как кусок черного стекла с гранями, это стекло кое-где рябило, а на углах отливало белым. «Перед ним была обширная поверхность, стена, – предположил он, – в извилинах, как мозг, напоминающая вулканический обсидиан».

Окон не было, зато было множество поверхностей, кажущихся полупрозрачными. Они светились внутренним светом. Насколько мог заметить Бен, не было ни двери, ни ворот, ни подъемного моста.

Они подошли, и маг воскликнул от изумления, поскольку Слепая прошла через камень и исчезла. Он заколебался, и Баран подошел и подтолкнул его. Бен шагнул в камень, расставив руки: ничего не почувствовал, никаких усилий не потребовалось. Он оказался в холле, обычном холле, как в простом доме.

Он пошел по прямому коридору, коридор был длинный и завершался двойными дверями. Слепая и Дуан сидели по сторонам дверей, когда он подошел, они распахнули их.

Быстрый Бен вошел в комнату. Потолок комнаты был сделан в форме купола. Напротив него на небольшом возвышении стоял простой трон из обсидиана. На полу из гладких булыжников не было никаких ковров, стены также были лишены украшений, только через каждые десять футов из стены торчал факел. Бен насчитал их сорок, однако свет был слабеньким, казалось он с трудом преодолевал расползающиеся тени.

Сначала он решил, что на троне никого нет, но когда приблизился, то обнаружил сидящую фигуру. Казалось, что она состоит из сплошных теней, несколько напоминающих очертания человека в одежде с капюшоном; ничего похожего на блеск глаз не было. Замерший Быстрый Бен прекрасно ощущал, что внимание бога сосредоточено на нем, его пробрала дрожь.

С трона раздался спокойный и ясный голос.

– Шан сказала, что ты знаешь имена моих собак. Бен остановился у возвышения. Он поклонился.

– Я когда-то прислуживал в храме, посвященном тебе, господин.

Бог помолчал немного, затем произнес:

– Разве разумно сообщать мне об этом, маг? Как я должен смотреть на того, кто служил мне когда-то, а потом ушел? Скажи. Я хочу услышать от тебя, чему учат мои жрецы.

– Тот, кто служил Пути Тени, а затем покинул его – получит Веревку.

– Что это значит?

– Меня может убить любой, кто ходит твоими Путями, господин.

– Тем не менее, ты здесь, маг.

Быстрый Бен снова поклонился.

– Я хочу предложить сделку, господин.

Бог рассмеялся, потом поднял руку.

– Нет, Шан. Не делай ничего.

У Быстрого Бена перехватило дыханье. Черная Гончая обошла его и улеглась у трона. Она лежала у ног бога и поглядывала в сторону мага.

– Знаешь, почему я только что спас твою жизнь?

– Да, господин.

Повелитель Теней подался вперед.

– Шан хочет, чтобы ты сказал сам.

Быстрый Бен ответил на неподвижный взгляд пса.

– Повелитель Теней любит сделки.

Бог вздохнул и откинулся на спинку.

– Действительно, знает. Ладно, говори, покуда можешь.

– Я должен начать с вопроса, господин.

– Спрашивай.

– Клык все еще жив?

Глаза Шан загорелись, она приподнялась, бог положил руку на ее голову.

– Вот так так, – удивился бог, – действительно, вопрос. Чего-то ты достиг. Маг, мое любопытство на пределе. Я отвечу тебе: Клык выжил. Продолжай же теперь.

– Господин, я отдам в твои руки того, кто пытался убить твою Гончую.

– Как? Он принадлежит Опоннам.

– Не его, Господин. Того, кто привел Клыка в ту комнату. Кто хотел забрать душу Клыка и сделал бы это, если бы не смертельное оружие Опоннов.

– В обмен на что?

Быстрый Бен невольно выругался. Он ничего не уловил в голосе бога, что осложняло и без того непростое дело.

– Мою жизнь. Я хочу, чтобы Веревка не ожидал меня.

– Что-нибудь еще?

– Да, – он замялся, потом продолжил. – Я хочу выбрать время и место, Господин. Иначе тот, кого я отдаю тебе, ускользнет по Пути Хаоса. Только я могу предотвратить это. Так что я – часть сделки. Все, что потребуется от тебя – держать наготове Гончих. В нужный момент я позову тебя в нужное место. Все остальное зависит от собак.

– Ты неплохо придумал, маг. Я не вижу здесь способа убить и того человека, и тебя. Похвально. Но как ты собираешься позвать меня? Полагаю, что еще раз сюда ты не пойдешь.

– Господин, я сумею позвать тебя, но сейчас я не стану говорить, как.

– А если я сейчас воспользуюсь своей властью, маг? Выясню все, что хранится у тебя в голове? Как ты меня остановишь?

– Господин, сперва тебе придется дать мне одно обещание.

Шан заворчала, и в этот раз бог не сделал попытки сдержать ее.

Быстрый Бен продолжил поспешно.

– Пусть ты будешь искать способ предать меня при первой же возможности, пусть ты будешь искать слабые места в моем плане, пусть. Но я хочу, чтобы ты обещал завершить свою часть сделки. Обещай мне, и я отвечу тебе.

Повелитель Теней надолго задумался.

– Хорошо, – пробормотал он. – Твоя хитрость восхитительна, маг. Я поражен, я даже, пожалуй, в восторге от этого поединка. Я сожалею только, что ты покинул Пути Тени, ты многого бы достиг. Хорошо. Я обещаю. Гончие будут наготове. Так почему же я не смогу разъяснить содержимое твоей головы, маг?

– Ответ в твоих же словах, господин, – тут Бен поднял руки. – Я, действительно, многого достиг, служа тебе, Повелитель Теней, – он открыл Тропу. – Ты просто не сможешь ничего сделать, – Быстрый Бен прошептал слово, порожденное Хаосом. Сила окутала его, он почувствовал, как его накрыла гигантская ладонь. Когда она повлекла его на Тропу, он услышал возглас узнавшего его, наконец, Повелителя Теней.

– Так это ты? Делат! Ты, многоликий негодяй!

Быстрый Бен улыбнулся. Ему удалось. Он вне досягаемости. Ему опять удалось.

Круппа провели в кабинет Барука без малейшей задержки, на которую он так рассчитывал. Слегка обескураженный, он уселся и вытер лоб платком.

Вошел Барук.

– Ты потратил свое время, чтобы прийти сюда, – пробурчал он. – Ну, ничего. Новости есть?

Крупп разложил платок на колене и начал аккуратно сворачивать его.

– Мы по-прежнему защищаем Несущего Монету, как и было велено. Что до лазутчиков Малазанской империи, их пока не обнаружено, – это была чудовищная ложь, но необходимая. – Я хочу передать вам сообщение, – продолжал он, – из весьма неожиданного источника. На самом деле, странно, что оно оказалось у Круппа.

– Давай же.

Крупп поморщился. Барук был в мрачном настроении. Он вздохнул.

– Сообщение лично для вас, мастер, – он сложил платок и посмотрел на алхимика. – От Угря. Барук замер, лицо его потемнело.

– Почему бы нет? – проворчал он. – Он даже знает моих агентов, – взор его прояснился, он посмотрел на Круппа. – Так что же? – буркнул он.

– Ах, да, – Крупп встряхнул платком и вытер лоб. – «Посмотри на улицы и найдешь, что ищешь». Это все. Принесено Круппу самым маленьким ребенком из когда-либо виденных Круппом, – он замер и потряс головой. «Нет, подобное преувеличение никак не повлияет на Барука, когда он в таком настроении». – В любом случае, ребенок был маленьким.

Барук стоял, освещенный умирающим светом камина, руки за спиной, пальцы вертят большое серебряное кольцо.

– Скажи мне, Крупп, – медленно начал он, – что ты знаешь об этом Угре?

– Круппу известно немного. Мужчина ли, женщина? Неизвестно. Происхождение? Загадка. Полон отвращения ко всякой тирании. Так говорят. Влияние? Очень далеко простирается, из десяти сплетен девять всегда связаны с Угрем, его или ее агенты насчитываются сотнями. Все они на защите Даруджистана. То, что член Совета Турбан Орр до сих пор охотится на них, говорит о том, что они рушат все его планы. Они могут кое-что, а мы можем вздохнуть с облегчением.

Чего Барук точно не собирался делать, так это вздыхать с облегчением. Круппу показалось, что он слышит скрежетание зубов алхимика. Однако тот повернулся к Круппу и кивнул.

– У меня есть задание. Для его выполнения следует собрать Мурильо, Раллика и Колла. И взять с собой Несущего Монету, для его же безопасности.

Крупп удивился.

– Что, ехать из города?

– Да. Самое важное – Несущий Монету. Его следует поместить вне досягаемости от всех. Твоя миссия состоит в том, чтобы наблюдать. Больше ничего. Ты понимаешь меня, Крупп? Наблюдать. Что-либо другое может привести к тому, что Несущий Монету попадет не в те руки. Пока он инструмент Опоннов, он также является возможностью для любого другого Повелителя добраться до Опоннов. Меньше всего нам нужны сейчас боги, воюющие на наших равнинах.

Крупп откашлялся.

– И за чем мне наблюдать?

– Точно не знаю, возможно, это будет партия иноземных рабочих, которые что-то копают. Крупп вздрогнул.

– Типа тех... что чинят дороги?

Алхимик нахмурился.

– Я посылаю тебя в холмы Гадроби. Оставайся там, пока не придет кто-нибудь сменить тебя или я не пришлю дальнейшие инструкции. Если кто-нибудь придет, Крупп, ты должен укрыться. Не контактируй ни с кем, если необходимо, используй свой Путь.

– Никто не найдет Круппа и его верных дорогих друзей, – сказал Крупп, улыбаясь и помахивая пальцами.

– Прекрасно. Тогда все.

Крупп в удивлении вскочил.

– Когда мы едем, мастер?

– Скоро. Я дам знать по крайней мере за день до того. Этого будет достаточно?

– Да, друг Барук. Крупп считает, что этого более, чем достаточно. Раллик, кажется, несколько занят сейчас, но он освободится.

– Поговори с ним по возможности. Если Несущий Монету обернется против нас, ему придется убить парня. Он понимает это?

– Мы это обсуждали, – сказал Крупп.

Барук уронил голову и умолк.

Крупп минутку подождал, потом вышел из кабинета.

Меньше чем через час после того, как душа Быстрого Бена покинула сидящее на полу лачуги тело и попутешествовала по королевству Теней, она вернулась к жизни. С красными от напряженного ожидания глазами, Калам вскочил на ноги и стал ждать, когда его друг очнется.

Убийца держал руки на рукоятках длинных ножей. На всякий случай. Если что-то захватило Бена, оно может через его тело наброситься на кого угодно. Калам задержал дыханье.

Маг открыл глаза, взгляд постепенно прояснился. Он увидел Калама и улыбнулся.

Убийца облегченно вздохнул.

– Сделал? Получилось?

– Да, и то, и другое. Поверить трудно.

Калам поймал себя на том, что широко улыбается. Он шагнул к Бену и помог ему встать. Маг тяжело оперся на него, тоже от души улыбаясь.

– Он узнал меня, когда я уходил, – улыбка Быстрого Бена стала еще шире. – Слышал бы ты, как он завопил!

– Ты еще удивляешься? Скажи, сколько жрецов сжигало свои облачения?

– Не достаточно много, по моему мнению. Если бы не было храмов и жрецов, кровавые замыслы богов не влияли бы на простых смертных. Наступило бы время блаженства, правда.

– Возможно, – сказал чей-то голос. Оба мужчины обернулись. В дверном проеме стояла Горечь, плащ ее был обернут вокруг стройного тела. Она была мокрой от дождя, и Калам только сейчас заметил, что все вокруг них мокрое. Убийца отошел от друга, чтобы освободить руки.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Ты мечтаешь о временах блаженства, маг? Хотела бы я услышать вашу беседу полностью.

– Как ты нас нашла? – поинтересовался Быстрый Бен.

Горечь вошла внутрь и откинула капюшон плаща.

– Я нашла убийцу из Гильдии, – сказала она. – Я его отметила. Он в заведении, которое зовется корчмой Феникса, в районе Дару. Вам это интересно? – спросила она, лениво разглядывая мужчин.

– Я хочу получить ответы на заданные вопросы, – тихо проговорил Калам.

Быстрый Бен отошел к дальней стене, чтобы дать место убийце, а самому приготовить заклинанья, хотя на самом деле он был не в форме, чтобы открывать Путь. «Нет, подумал он, если убийца ищет ссоры, ничто не остановит его в этом. Сейчас он был наиболее опасен, это следовало из его тихого голоса».

Горечь перевела свои мертвые глаза на Калама.

– Сержант послал меня к вам...

– Ложь, – мягко перебил ее Калам. – Вискиджак не знает, где мы.

– Ну, хорошо. Я почувствовала твою силу, маг. Она узнаваема.

Быстрый Бен был ошарашен.

– Но ведь я установил защиту над этим местом, – сказал он.

– Да, я тоже удивилась, маг. Обычно я не чувствую тебя. Похоже, появились трещины.

Быстрый Бен задумался над сказанным. «Трещины – не то слово, – решил он, – но Горечь об этом не знает». Она чувствовала его перемещения, поскольку, действительно, была именно тем, кем они и подозревали, когтем Веревки. Царство Теней было крепко привязано к его плоти и крови. Только слуга Тени обладал необходимой чувствительностью, чтобы распознать эту связь. Маг подошел к Каламу и положил руку ему на плечо.

Калам бросил на него растерянный взгляд.

– Она права. Трещины, Калам. Похоже, она талант в мире волшебства. Самородок. Давай, приятель. Девушка узнала, кого мы ищем. Пойдем дальше вместе.

Горечь накинула капюшон.

– Я вам не компания, – сказала она. – Вы узнаете его, когда встретите. Его профессия видна всем. Может быть, Гильдия вас не примет. Во всяком случае, найдите корчму Феникса.

– А тебя куда несет? – спросил Калам.

– Я должна завершить задание сержанта, – она повернулась и вышла из хижины.

Плечи Калама упали, он испустил глубокий выдох.

– Она то, что мы думали, – спокойно произнес Быстрый Бен. – Пока все идет неплохо.

– Другими словами, – прохрипел убийца, – если бы я напал на нее, то уже был бы покойником.

– Точно так. Мы избавимся от нее, когда придет время. Но сейчас она нам нужна.

Калам кивнул, соглашаясь.

– Корчма Феникса?

– Да. И первое, что я сделаю, когда там окажусь, закажу выпивку.

Быстрый Бен улыбнулся.

– Идет.

Раллик смотрел, как в корчму входит могучего сложения человек. Его темная кожа выдавала в нем южанина, что само по себе не было необычно. Внимание Раллика привлекли ножны длинных кинжалов с рукоятями из рога, украшенные серебром, торчащие из-за узкого пояса.

Такое оружие могло быть откуда угодно, но только не с юга. К тому же орнамент на ножнах был весьма узнаваем и означал принадлежность к профессии убийц.

Человек вошел в комнату так, будто она принадлежала ему, и никто из тех, кого он раздвигал плечами, проходя, казалось, не стал бы его разубеждать. Он подошел к стойке и заказал эль.

Раллик изучал узор на своей кружке. Было ясно, что человек хочет, чтобы любой, подобный Раллику Ному, узнал в нем члена Гильдии убийц. Кто же приманка? Не ясно.

Оцелот, глава его клана, прекрасно знал, также как и все в Лиге, что империя вошла в город и ведет против них войну. Раллик был не совсем уверен. Человек у стойки мог оказаться и из Семи Городов, и из Каллоуса. Но у него был взгляд человека Малазанской империи. Коготь? Если так, зачем показываться? До сих пор враги не оставляли следов, не оставляли свидетелей, а уж тем более не демонстрировали себя. Подобное бесстыдство могло означать только смену тактики. Может, это вызвано призывом Воркейн уйти в подполье?

Набат бил в голове Раллика. Все это неверно.

Мурильо подсел поближе к нему.

– Что-то не так, приятель?

– Дела Гильдии, – ответил Раллик. – Хочешь промочить горло?

– Часто я отказывался? – ухмыльнулся Мурильо.

Бросив бесстрастный взгляд на бесчувственного Колла, сползающего со стула, убийца встал. Что он там нес о пяти драконах? Он направился к стойке. Пока он пробирался через толпу, задел локтем какого-то юнца. Тот задохнулся, захватал ртом воздух и исчез по направлению к кухне.

Раллик подошел, окликнул Скурва и сделал заказ. Хотя он не смотрел на южанина, он знал, что тот его заметил. Это было всего лишь ощущение, но из тех, что не обманывают. Он печально глядел, как Скурв несет ему пенящееся пиво. В конце концов, он сделает то, что просил Оцелот, хотя и подозревал, что тому понадобится что-то еще.

Он вернулся к столу и поболтал с Мурильо, усердно потчуя его пивом. Мурильо чувствовал, что Раллик начинает тяготиться его обществом. Он допил пиво и встал.

– Ладно, – произнес он. – Крупп куда-то улетучился, Крокус тоже. Колл опять потерян для мира. Спасибо, Раллик, за пиво. Пора мне поискать теплую постель. До завтра.

Раллик посидел еще минут пять, лишь раз бросив мимолетный взгляд на южанина. Потом он поднялся и побрел в сторону кухни. Два повара выпучили глаза, когда он вошел. Раллик не обратил на них внимания. Он подошел к двери, которая была приоткрыта, чтобы в кухню шел свежий воздух. В переулке было мокро, но дождь уже прошел. В тени здания напротив корчмы топталась знакомая фигура.

Раллик подошел к Оцелоту.

– Готово. Твой человек потягивает эль, большой, черный парень. Два кинжала, оба с клеймом. Он выглядит внушительно, и не из тех, с кем мне хотелось бы подраться. Он полностью твой, Оцелот.

Рябое лицо Оцелота перекосило.

– Он все еще там? Хорошо. Возвращайся. Сделай так, чтобы тебя заметили, точно заметили, Ном. Раллик скрестил руки.

– Меня и так уже заметили, – протянул он.

– Тебе следует вытащить его наружу, к лавке Тарлоу, – засопел Оцелот. – Приказ Воркейн, Ном. Когда будешь выходить, иди через парадную дверь. Чтобы не ошибиться, никаких уловок, все явно.

– Этот человек убийца, – буркнул Раллик. – Если все будет явно, он заподозрит ловушку.

– Ты сделаешь так, как хочет Воркейн, Ном. Теперь возвращайся!

Раллик посмотрел на командира, всем своим видом выражая отвращение перед таким планом, потом вернулся в кухню. Повара захихикали было над его возвращением, но только на секунду. Одного лишь взгляда на его лицо было довольно, чтобы весь юмор улетучился. Они вернулись к своей работе, будто услышав грозный окрик хозяина.

Раллик вошел в главную комнату и остановился, замерев.

– Проклятье, – забормотал он. Черный человек ушел. Что теперь? – К парадной двери, – сказал он, пробираясь через толпу.

В переулке, по одной стороне которого бежала высокая каменная стена, Крокус привалился к кирпичам купеческого дома, и не отрываясь, глядел на окно. Оно было на четвертом этаже, за стеной, а за закрытыми ставнями находилась та самая комната, которую он так хорошо помнил.

В окне горел свет почти все два часа, что Крокус стоял внизу, но минут пятнадцать назад он погас. Окоченевший и полный сомнений, Крокус плотнее запахнул плащ, спросив себя, что он здесь делает. Он уже не раз задавал себе этот вопрос, вся его решимость, казалось, высохла вместе с закончившимся дождем.

Что за темноволосая женщина была в корчме Феникса? Это она его так смутила? Кровь на ее кинжале говорила о том, что она без колебаний убьет его, чтобы сохранить свои тайны. Возможно, смущение объяснялось вращающейся монетой. Ничего нормального во всем произошедшем не было.

Что такого в его мечте познакомиться с дочерью д'Ар-ля? Ничего общего с женщиной-убийцей в баре нет в этом желании.

– Ничего, – пробормотал он, потом поморщился. Все пошло вкривь и вкось с той ночи, когда он ограбил девушку. Лучше бы он не останавливался, не глядел на ее чудесное лицо.

Стон вырвался у него из груди. «Голубая кровь. Проблема, так ведь?»

Сейчас все казалось такой чепухой, таким абсурдом. Как он мог только помыслить, что знакомство с ней возможно? Он помотал головой. Это все равно, план разработан, настало время выполнять его.

– Я в это не верю, – сказал он сам себе, оттолкнулся от стены и посмотрел в переулок. Его рука нащупала узел, привязанный к поясу. – Я только хочу вернуть девушке ее вещи.

Он подошел к стене и начал подниматься, глубоко дыша.

«Давай, давай, сделай это».

Камень стены отсырел, но его решимости хватило бы, чтобы взобраться на гору. Он лез все выше и выше.

Тринадцатая глава

Здесь есть паук

Вон там, в углу,

Его три глаза

Светятся во тьме.

А восемь лап

Друг друга потирают

В предвкушеньи, и

Повторяют все Движения мои.

И тот наук все знает обо мне.

Он паутину-летопись соткал.

В ней – жизнь моя.

Теперь он ждет, на

Этом самом месте, а

Вдруг я оступлюсь...

Заговор. Слепой Галлан (род. 1078)

Как только убийца из Гильдии вышел, Калам допил пиво, расплатился и поднялся по лестнице. Он оперся на перила галереи и посмотрел вниз. Никто не обращал на него особого внимания, он снова спустился с лестницы и вошел в последнюю комнату по правой стороне.

Он закрыл дверь и запер ее за собой. Быстрый Бен сидел на полу, скрестив ноги, в круге, начерченном голубым воском. Маг сгорбился, он был обнажен до пояса, глаза закрыты, капли пота стекают по лицу. Воздух вокруг него шевелился и блестел, будто покрытая лаком поверхность.

Калам обошел восковой контур и подошел к кровати. Он снял с крючка в изголовье кровати кожаный ранец и поставил его на тощий, набитый соломой матрас. Откинув крышку, достал содержимое. Минуту спустя по всей кровати были разложены детали арбалета. Металлические части оружия отливали цветом вороного крыла, деревянные детали были тщательно просмолены и присыпаны черным песком. Калам медленно и аккуратно принялся собирать оружие.

Быстрый Бен проговорил у него за спиной.

– Сделано. Скажи, когда будешь готов, приятель.

– Тот человек ушел через кухню. Но он вернется, – сказал Калам, поднимаясь с арбалетом в руках. Он закрепил ремень и повесил оружие через плечо. Потом посмотрел на мага. – Я готов.

Быстрый Бен тоже встал, утирая лоб рукавом.

– Два заклинания. Ты сможешь летать и управлять снижением. Второе заклинание позволит тебе видеть магию, почти любую. Если тут поблизости окажется верховный Маг, то считай, что нам не повезло.

– А ты? – спросил Калам.

– Меня ты не увидишь, только мой контур, – с усмешкой ответил Бен, – но я все время буду с тобой.

– Ладно, будем надеяться, что все пройдет гладко. Мы найдем Гильдию, предложим контракт от империи, они его примут и уберут из города все власти, – он пожал плечами под черным плащом и натянул на глаза капюшон.

– Ты уверен, что мы не можем просто спуститься вниз и пойти прямо с тем парнем и все выложить?

Калам покачал головой.

– Не в создавшейся ситуации. Мы вычислили его, он сделал тоже самое с нами. Он, скорее всего, уже поговорил с главой своего клана, и они устроят все так, как им кажется нужным. Этот парень и так должен привести нас туда.

– А не в засаду ли мы попадем?

Калам согласился.

– Ну да, возможно. Но они сначала захотят узнать, что нам от них надо. А когда они узнают, сомневаюсь, что глава Гильдии захочет нас убивать. Ты готов?

Быстрый Бен поднял руку, затем пробормотал что-то себе под нос.

Калам почувствовал, как легкость наполняет его, забирается под кожу и обволакивает ласковым прохладным воздухом все тело. Фигура Быстрого Бена превратилась в сине-зеленое свечение, концентрирующееся в длинных пальцах мага.

– Ну вот, – с улыбкой сказал убийца, – два старых добрых друга.

Быстрый Бен вздохнул.

– Да, опять все с начала, – он посмотрел другу в глаза. – Худ идет за тобой по пятам, Калам. Все эти дни я ощущаю его дыхание.

– Не ты один, – Калам отвернулся к окну. – Иногда, – сказал он задумчиво, – я верю, что империя хочет избавиться от нас, – он подошел к окну, открыл ставни и оперся руками на подоконник.

Быстрый Бен подошел к нему и положил руку на плечо. Они вглядывались в темноту, думая об одном и том же.

– Мы слишком многое видели, – мягко произнес Быстрый Бен.

– Дыхание Худа, – простонал Калам, – ради чего мы делаем все это?

– Может быть, если империя получит то, что хочет, Даруджистан, то они позволят нам ускользнуть.

– Это да, но кто убедит сержанта оставить империю?

– Мы объясним ему, что у него нет выбора.

Калам забрался на подоконник.

– Какое счастье, что я больше не Коготь. Просто солдаты, правда?

Бен рядом с ним коснулся своей груди и исчез. Его бестелесный голос произнес:

– Правда. Больше никаких игр с плащами и кинжалами для старины Калама.

Убийца подтянулся на руках, обернувшись лицом к стене, и начал карабкаться на крышу.

– Угу, я всегда это дело ненавидел.

Голос Быстрого Бена продолжал во тьме.

– Никаких убийств больше.

– Никакого шпионажа, – подтвердил Калам, добираясь до края крыши.

– Никаких дурацких заклинаний.

Калам влез на крышу и замер.

– Никакой резни в темноте, – прошептал он, затем сел и принялся разглядывать близлежащие крыши. Он ничего не видел: ни необычных теней, ни магических свечений.

– Благодарение богам, – донесся сверху шепот Бена.

– Благодарение богам, – эхом отозвался Калам, потом перегнулся через край крыши и посмотрел вниз. Внизу лужица света обозначала вход в корчму. – Следи за задней дверью, а я останусь здесь.

– Ладно.

Не успел маг ответить, как Калам окаменел.

– Он здесь, – прошипел он. – Ты еще не ушел?

Быстрый Бен не ушел.

Они глядели как фигура Раллика Нома, закутанная в плащ, уходит по улице в сторону прилегающего переулка.

– Я за ним, – сказал Быстрый Бен.

Сине-зеленое свечение поднялось над магом. Он взмыл в воздух, мягко перелетел улицу и замедлил ход над переулком. Калам встал и беззвучно подошел к краю крыши. Он постоял на углу, поглядел вниз на крышу прилег тающего здания и прыгнул.

Он опускался медленно, будто бы входил в воду, и приземлился без звука. Справа от него параллельно перемещался силуэт Бена. Калам пересек крышу следующего здания. Тот парень двигался по направлению к гавани.

Калам повторял путь Быстрого Бена, переходя с одной крыши на другую, иногда спрыгивая вниз, иногда взбираясь наверх. Калам не любил стереотипов: там, где остальные использовали хитрость, он действовал своими крепкими руками и ногами. Это отличало его от других убийц, и он научился извлекать из этого пользу для себя.

Они приближались к гавани. Здания здесь были в основном одноэтажные и длинные, света на улицах не было, за исключением того, что освещал подъезды к складам и лавкам, где иногда топтались частные охранники. В ночном воздухе висел запах нечистот и рыбы.

Наконец Быстрый Бен остановился, зависнув над двором какого-то склада, потом поспешно вернулся к Каламу, который ждал его на краю ближайшего двухэтажного дома.

– Похоже, там, – произнес Бен, подлетая к Каламу. – Что дальше?

– Я хочу как следует рассмотреть двор.

– Идем со мной.

Быстрый Бен подвел его к другому дому. Теперь тот, кого они преследовали, был виден – он затаился на крыше склада, всматриваясь во двор внизу.

– Калам, ты чувствуешь скверный запах? Калам потянул носом.

– Нет, черт побери, только эти дурацкие розы. А ты смени место.

– Ладно.

Раллик Ном лежал на краю крыши, свесив голову вниз. Внизу был двор, плоский, серый и пустой. Тень прямо под ним была такой густой, что не было никакой надежды понять, что там есть. По лицу Раллика бежал пот.

Из тени внизу раздался голос Оцелота.

– Он не упускает тебя из виду?

– Да.

– И он не двигается?

– Не двигается. Послушай, я уверен, что он не один. Я не знал, идет ли он за мной, и никто бы не понял этого. Все это за версту разит магией. Оцелот, ты же знаешь, что я думаю по поводу магии.

– Проклятье, Раллик. Если б ты только попробовал использовать ту штуку, что мы дали тебе, ты стал бы лучшим из нас. Ну да Ворота Худа с ним. У нас есть наблюдатели, они справятся, если только это не исключительно хороший маг. Посмотри-ка, – злые нотки послышались в голосе Оцелота, – он работает лучше тебя. Он тебя выследил. Один.

– Что теперь?

Оцелот захихикал.

– Круг смыкается, пока мы с тобой болтаем. Твоя работа сделана, Ном. Этой ночью война убийц закончится. Минут через пять сможешь отправляться домой.

Высоко над городом демон хлопал кожаными крыльями, зеленые глаза, как у рептилии, разглядывали крыши внизу, легко улавливая магию, демон так же прекрасно чувствовал тепло. Хотя по размеру он был не больше собаки, силы в нем сосредоточились огромные, под стать тем, что были у человека, который вызвал и подчинил его себе этой ночью. На одной крыше было два силуэта: один принадлежал человеку, на которого наложено заклинание, второй – магу, хорошему магу. На других крышах мужчины и женщины смыкали вокруг этих двоих круг, некоторых из них выдавало тепло их тел, других – витающая рядом с ними магия.

До сих пор демон летел в ночи, скучая. Просто наблюдать, когда у тебя такая силища! Демон ощутил жажду крови. Если бы только его хозяин был чуть слабее, он порвал бы наложенное на него заклятье и спустился бы на крыши, устроил бы там потеху.

Демон размечтался было, глядя вниз, но тут он ощутил удар каблука по своей маленькой круглой голове. Существо в ярости развернулось на лету, желая отомстить обидчику.

Секунду спустя в небе завязалась битва, демон сражался за свою жизнь. То, что напало на него, было безликой магической аурой. От дерущихся щупальцами расползались пучки энергии. Демон, как мог, боролся со все усиливающейся болью, а тот, второй, продолжал наступать. Холод охватывал голову демона, холод, столь чуждый природе его силы, столь чуждый, что противиться не было возможности.

Сражаясь, двое медленно опускались. Их битва проходила в молчании и была совершенна незаметна городским обитателям, что были там, внизу. Упав, они оказались среди других спускающихся фигур, которые устремились во двор склада, их плащи хлопали, как крылья, руки сжимали арбалеты, головы укрывали капюшоны, а лица – черные маски. Мимо демона и его преследователя проплыло вниз одиннадцать человек. Никто из них не обратил внимания на дерущихся, и демон испытал некое чувство, которого ему не доводилось испытывать раньше. Страх.

Он переключился с борьбы на спасение жизни, рванулся из рук нападающего. Испустив душераздирающий вопль, он взмыл в небеса.

Его не преследовали, нападавший вместо этого стал опускаться на город вместе с остальными.

Двенадцать замаскированных убийц достигли кольца из мужчин и женщин внизу, некоторые из них остались висеть в воздухе, другие упали, но все они выбрали себе по мишени, и началась кровавая битва.

Калам разглядывал убийцу, лежащего на крыше под ним, и недоумевал, что делать дальше. Ждать, пока он вступит в контакт с ними? Он застонал. Что-то было не так. Он ощущал это что-то, как ломоту в костях.

– Проклятье, Бен. Давай убираться отсюда!

– Погоди, – бестелесно отозвался Быстрый Бен. – О, черт, – воскликнул он тут же.

Прямо перед Каламом пролетели два ярких силуэта и упали на крышу внизу.

– Что такое?

Черепица под его ладонями начала тихо подрагивать. Калам перекатился на спину, услыхав, как позади него пропела стрела. Метрах в пятнадцати от него стояла фигура в плаще. Увидев, что стрела не достигла цели, фигура рванулась вперед. Еще один силуэт приземлился вслед за первым на край крыши.

Калам побежал. Он перемахнул через край крыши.

Над ним парил Быстрый Бен. Заклинание, которое он использовал для себя, относилось к Высшей магии, и он был уверен, что вновь прибывшие не видят его. Он видел, как первый из прибывших замедлил свой бег, остановился у края крыши и стал приглядываться в поисках Калама. В его руках, затянутых в перчатки, блестели кинжалы. Убийца присел на корточки, свесившись с края крыши, Быстрый Бен задержал дыханье, когда тот совсем перегнулся через край.

Калам далеко не ушел. Он притаился за коньком крыши. Когда появилась верхняя часть тела преследователя, заслонив собой звезды, он выбросил вверх одну руку, зажав ею шею убийцы, словно в тисках. Он дернул убийцу вниз, одновременно подставляя колено. Физиономия в капюшоне с треском соприкоснулась с коленом. Калам, держась одной рукой за конек, другой тряхнул убийцу, дернул на себя и перевалил тело через край крыши вниз, на улицу.

Сам он удержался на краю и остался на крыше. На другом конце ее зависла еще одна фигура. Калам со стоном сдвинулся с места и побежал к фигуре.

Неизвестный убийца отступил назад от неожиданности, потом опустил руку и просто пропал.

Калам резко затормозил и пригнулся, прижав руки к бокам.

– Я ее вижу, – прошептал Быстрый Бен.

Калам, шипя, обернулся вокруг своей оси, подбежал к краю крыши и замер.

– А я – нет.

– Она собирает силу, – сказал Бен. – Я ее теряю. Погоди, – маг умолк.

Калам вздрагивал от малейшего шороха. Он с трудом вдыхал и выдыхал через нос, руки его сжимались. «Ждать?» Возмущение поднялось в его груди. «Чего? Ножа в горло?»

Ночь разом разорвало огнем и шумом. Нападающий тут же появился перед Каламом, блеснул кинжал. От нее, это действительно была она, отскакивали искры и валил дым, но она продолжала двигаться вперед. Калам упал на бок, стараясь разминуться с направленным на него лезвием. Кинжал разорвал рубаху на его ребрах, глубоко проник в плоть и пошел в сторону. Он почувствовал, как горячим ручьем бежит кровь, когда его кулак достиг солнечного сплетенья врага. Она задохнулась, дернулась в сторону, с кинжала в ее правой руке стекали струйки крови. Калам бешено рванулся вперед. Он еще раз ударил ее в грудь, не обращая внимания на кинжал. Ребра хрустнули. Другой рукой он ударил ее по голове. Убийца упала назад, с грохотом прокатилась по крыше. Тело ее осталось неподвижно.

Калам упал на одно колено, хватая воздух.

– Ты велел ждать, черт побери! Что с тобой приключилось, будь оно все неладно! Быстрый? – он запихнул кусок материи в рану между ребрами. – Бен?

Ответа не последовало. Он напрягся, развернулся и стал рассматривать крыши внизу. Там повсюду лежали трупы. Крыша склада, куда опустились две сияющие дерущиеся фигуры, была пуста. Тихо застонав, он опустился на колени.

Когда на него напала женщина, он что-то слышал и видел вспышки. Взрыв, нет, два взрыва, друг за другом. Обмен магическими ударами. Дыханье у него перехватило. Что, был третий? Маг? Быстрый Бен попал в первого, а кто-то попал в него?

– О, Худ, – прошептал он, озираясь.

Для Раллика неприятности продолжились сильным ударом в спину между лопатками. Воздух вышел из его легких, он не мог пошевелиться. Спина ныла, он знал, что это была стрела, но кольчуга под его рубахой была просто чудесная, наконечник стрелы раздвинул металл, но дальше пройти не смог. Через биение сердца, отдающееся у него в ушах, он услышал приближающиеся к нему шаги.

Из тени внизу позвал голос Оцелота.

– Ном? Что происходит?

Шаги за спиной Раллика замерли, раздался звук заряжаемого арбалета. Чувства вернулись к Раллику, слабость ушла из тела. Его собственное оружие лежало рядом, заряженное. Он ждал.

– Ном?

Мягкие шаги позади него и левее. Одним движением Раллик перекатился через спину, схватил арба лет, сел и выстрелил. Убийца завалился на спину, его оружие отлетело в сторону.

Раллик прижался к краю, только сейчас заметив, что приближается второй убийца. Он пригнулся и выстрелил. Стрела попала в правую часть груди Раллика, срикошетила, перелетела через его голову и исчезла в темноте. От удара правая рука Раллика онемела. Он вздрогнул, вынул из ножен кинжал, лезвие блеснуло синим во тьме.

Убийца напротив него сделал осторожный шаг, потом кинулся к краю крыши и перевалился через него.

– Дыхание Худа, – произнес голос Оцелота рядом с ним.

Он обернулся, но никого не заметил.

– Он увидел мою магию, – пояснил Оцелот. – Для начала неплохо, Ном. Может, мы, наконец, узнаем, кто эти люди.

– Не думаю, – сказал Раллик, глядя на неподвижное тело. Его все больше окутывало белое сияние. Когда тело исчезло, Оцелот выругался.

– Какое-то заклинанье для возвращения обратно, – сказал он. Перед Ралликом появился глава клана. Его лицо скривилось, когда он огляделся вокруг. – Ловушку поставили, закончится все смертью.

Раллик не ответил. Он закинул руку за спину, выдернул стрелу и отбросил ее в сторону. Ловушки ловушками, но он почему-то был уверен, что тот, кто шел за ним, не имел ничего общего с этими пришельцами. Он развернулся и посмотрел на ту крышу, где остановился его преследователь. Когда он обернулся, появилась вспышка красного и желтого цвета, раздался двойной удар грома, и в тот же миг Раллик увидел силуэт на краю крыши, человек сражался с кем-то. Вспышка погасла, сделав тьму еще более густой.

– Магия, – прошептал Оцелот. – Высшего разряда. Давай убираться с этого места.

Они быстро исчезли, спустившись во двор склада.

После того, как она их пометила, Горечь без труда могла отыскать маленького толстяка и Несущего Монету... И, хотя она собиралась найти именно толстяка после разговора с Каламом и Быстрым Беном, что-то повлекло ее на поиски молодого человека. Подозрение, чувство, что его действия сейчас, важнее маршрутов Круппа.

Несущий Монету был последним человеком под влиянием Опоннов и самой важной фигурой в игре богов. Она неплохо сделала, убрав другие фигуры, людей типа капитана Парана, который когда-то был помощником адъюнкта, а следовательно, слугой императрицы. Был еще Коготь в Засеке, его она удавила. Другие тоже удалялись с ее пути к Разрушителям Мостов, но по мере необходимости.

Она знала, что юноша должен умереть, но что-то в глубине ее сознания противилось этому, что было ново для нее. Она была взята и вновь рождена убийцей два года назад на дороге у побережья. Тело, в котором она обитала, было весьма подходящим, тело молодой девушки, чье сознанье не соответствовало силе, которая в нем была, которая подчинила его.

Но подчинила ли? Что затронула в ней монета? И чей голос с такой силой и убедительностью звучал в ее голове? Он появился, когда Вискиджак произнес слово «Провидец».

Она силилась вспомнить, с какими провидцами могла встречаться в последние два года, но так и не смогла.

Она плотнее завернулась в плащ. Найти мальчишку легко, другое дело понять, что он делает. Все казалось не больше, чем обычным воровством. Крокус постоял в переулке, не сводя глаз с окна четвертого этажа, дожидаясь, когда погасят свет. Она сливалась с тенью, и он ее не заметил, пока карабкался по скользкой стене, хотя она стояла прямо под ним. Он лез с восхитившим ее мастерством и грацией.

Когда он забрался на стену, она нашла другой наблюдательный пункт, который позволил ей видеть балконную дверь и сам балкон. Для этого потребовалось войти в сад. Но там был только один стражник, его она убила без малейшего труда, и теперь стояла под деревом, не сводя глаз с балкона.

Крокус уже был там, отпер замок и исчез в комнате. Все прошло гладко. Но что он там делает уже полчаса? В комнате, которую обворовывает? Полчаса, а он все еще там. Никаких тревожных звуков она не слышала, огней не зажигали, ничего, что бывает, когда ловят вора. Так что же Крокус там делает?

Горечь замерла. Магия разрасталась на другом конце Даруджистана, ее запах был знаком Горечи. Она заколебалась, не зная, на что решиться. Оставить парня здесь и уйти? Подождать, когда Крокус вернется или когда его обнаружат?

Потом она что-то заметила за балконной дверью, что положило конец ее нерешительности.

Пот ручьями струился по лицу Крокуса, он обнаружил, что то и дело утирает его со лба. Он обнаружил три ловушки, когда забирался в комнату: одну на балконе, вторую, протянутую проволоку, у двери и еще одну у туалетного столика. Однажды он замер тут, не смея двинуться. «Идиот! Что я здесь делаю?»

Он прислушался к ее тихому мерному дыханию у себя за спиной – словно дыхание дракона – он мог поклясться, что ощущает его дуновение у себя на шее. Крокус поглядел в зеркало и скорчил рожу своему отражению. Что с ним делается? Если он в ближайшее время не уйдет... Он начал выгружать содержимое своего узелка. Когда закончил, то снова поглядел на свое лицо в зеркале и увидел за ним еще одно, круглое белое личико, наблюдающее за ним с кровати.

Девушка заговорила.

– Если уж ты все принес, положи на место. Коробочку – слева от зеркала, – шепотом начала она, – гребень – справа. Серьги принес тоже? Оставь там.

Крокус застонал. Он даже не закрыл лицо.

– Ничего не делай, – прохрипел он. – Я все принес, а теперь я ухожу. Ясно?

Девушка обмоталась одеялом и пододвинулась к краю постели.

– Ловушки не сработали, вор, – сказала она. – Стоит мне закричать, и стражник появится здесь через секунду. Ты отважишься скрестить кинжал с его мечом?

– Нет, – ответил Крокус. – Я приставлю его к твоему горлу. А если ты окажешься между мною и стражником... Пустит ли он в ход свой меч? Вряд ли.

Девушка побледнела.

– Как вор ты потеряешь руку. Но захват человека высокого по рожденью заслуживает высокой виселицы.

Крокус постарался как можно небрежнее пожать плечами. Он поглядел в сторону балкона, прикидывая, как быстро он сумеет выскочить отсюда и добраться до крыши. Та проволока у двери помешает.

– Стой, где стоишь, – скомандовала хозяйка комнаты. – Я зажгу фонарь.

– Зачем? – спросил он, ерзая на месте.

– Чтобы рассмотреть тебя получше, – ответила она, свет разлился по комнате.

Он скривился. Он не заметил, что фонарь у нее под рукой. Она рушила его планы.

– Зачем рассматривать меня получше? – усмехнулся он. – Зови своих дурацких стражей, пусть меня схватят. И покончим с этим, – он вытащил из-за пазухи тот самый головной убор и бросил его на столик. – Теперь точно – все – произнес он.

Девушка передернула плечами.

– Это часть костюма, что я готовила к празднику. Потом я нашла получше, – объяснила она.

– Чего, – прошипел он, – чего ты от меня хочешь?

Страх отразился было на ее лице от этой его вспышки, но она постаралась улыбнуться.

– Я хочу знать, почему вор, которому посчастливилось похитить все мои драгоценности, принес их обратно. Воры, кажется, так не делают.

– Без причины, – добавил он, скорее для себя, чем для нее. Он шагнул к ней, потом остановился, когда она вжалась в стену. Глаза ее расширились. Крокус поднял руку. – Извини, я не хотел тебя напугать. Я только... хотел рассмотреть тебя получше. Вот и все.

– Зачем?

Он не знал, как ответить на этот вопрос. В конце концов, не мог же он ей разом заявить, что влюбился в нее по уши.

– Как тебя зовут? – вымолвил он.

– Шалисс д'Арль. А тебя?

– Шалисс. Разумеется, – сказал он, закатывая глаза. – Тебя должны звать именно так. Мое имя? Тебе нет до него дела. Воры не представляются своим жертвам.

Она удивилась.

– Жертвам? Но я больше не жертва, правда? Ты же все вернул. Мне казалось, – хитро начала она, – что ты теперь обязан сказать мне свое имя. И ты мне кажешься тем человеком, который выполняет обязанности, какими бы странными они ни были.

Крокус помрачнел. О чем она толкует? Откуда она знает, как он выполняет обязанности? Может, она права?

– Меня зовут, – сдался он со вздохом, – Крокус Маленькие Руки. А ты дочь высокородного д'Арля, которой мечтают представиться толпы поклонников. В один прекрасный день ты увидишь меня среди них, Шалисс, и только ты будешь знать, где ты видела меня в последний раз. Это будет официальное представление, и я принесу подарок, как полагается, – он уставился на нее, напуганный собственными словами.

Она поглядела ему прямо в глаза, какое-то сильное чувство отразилось на ее лице, сильное, но не понятное ему. Она рассмеялась. И тут же зажала рот ладонями и бросилась в постель.

– Уходи, Крокус. Кто-нибудь наверняка меня услышал. Уходи скорее и осторожнее с проволокой у двери.

Крокус одеревеневшими ногами пошел к балконной двери. Ее смех поставил последнюю точку над его мечтами. Он окаменел изнутри от горя, хотя смог еще цинически засмеяться в ответ. Ее одеяло свалилось, и она опять оказалась перед ним обнаженной. Больше всего его поразило то, что она не обратила на это никакого внимания.

Где-то далеко за дверью послышались голоса.

Девушка зашипела на него.

– Торопись, дурень!

Тревожный набат забил в его голове. Он должен двигаться, и быстро. Крокус перешагнул проволоку и открыл дверь. Он остановился бросить на нее еще один взгляд и улыбнулся: она опять закуталась в одеяло. Ладно, в конце концов, он получил не так уж мало.

Раздался стук в дверь напротив него.

Крокус выскочил на балкон и взлетел на перила. Он посмотрел вниз, в сад, и чуть не свалился. Стража не было. Вместо него стояла женщина. Хотя она была в плаще с капюшоном, что-то позволило ему моментально ее узнать. Женщина из бара, и она смотрела прямо на него черными глазами, от которых все у него внутри перевернулось.

Дверь комнаты открылась, и Крокус взял себя в руки. «Будь проклята эта баба! Будь прокляты они обе!» Он ухватился за карниз, легко подтянулся и исчез.

Калам затаился недвижим посреди крыши, в каждой руке по кинжалу. Было тихо, ночной воздух был тяжелым и душным. Потекли долгие минуты ожидания. Он периодически убеждал себя, что он один, что Быстрый Бен и тот, другой маг ушли с крыши, что они схватились друг с другом где-то в небе или на улице, или в переулке, или на другой крыше. Но вскоре он что-то услышал: сдерживаемое дыхание, трение материи о кожу, а его щеки коснулся легкий ветерок, неизвестно откуда взявшийся в этом неподвижном воздухе.

Прямо перед ним воздух зашевелился. Над крышей зависли два силуэта. Калам увидел, как убийца напустил на Бена столб огня, а сам тем временем приблизился.

Калам бросился на помощь. Быстрый Бен исчез, затем возник снова, прямо за спиной у убийцы. С его руки сорвалась вспышка, которая попала в спину убийце-магу. Его одежды загорелись, маг завертелся на месте. Быстрый Бен оказался рядом с Каламом.

– Давай! Бежим!

Калам побежал, его друг парил над ним. Когда они добежали до края крыши, он оглянулся. Магу-убийце удалось сбить огонь и встать на ноги. На другом конце крыши появилось два его соратника.

– Прыгай, – крикнул Бен. – Я их задержу!

– Как? – спросил Калам, балансируя на краю. Быстрый Бен достал маленькую бутылочку. Он раскрутил ее над головой и швырнул.

Калам испустил проклятье и прыгнул.

Бутылочка шлепнулась на крышу и разбилась с мелодичным звоном. Трое преследователей замерли. Быстрый Бен тоже не двигался, он не отрываясь смотрел на столб белого дыма, который валил от осколков. Дым принимал очертания и разрастался в размерах. Форма была неясна, дым то растягивался нитями, то завивался кольцами. Видны были только глаза, две черные щелки, которые повернулись к Бену.

– Ты, – произнесло существо детским голосом, – ты не Мастер Тайскренн.

– Ну, да, – сказал Бен, – но я у него на службе. – Так что ты по-прежнему служишь империи, – он указал на крышу. – Эти трое – враги империи, демон. Тисте Анди, что против Малазанской империи.

– Меня зовут Перл, – негромко заметил демон, затем повернулся к трем убийцам, которые рассыпались по противоположному краю крыши. – Они не спасаются бегством, – сказал Перл удивленно.

Быстрый Бен утер пот со лба. Он бросил взгляд вниз. Калам ждал в переулке внизу и казался отсюда неясным пятном.

– Я вижу, – ответил он Перлу.

Этот факт беспокоил и его. Одного такого демона Тайскренну хватало, чтобы разнести город.

– Они приняли мой вызов, – произнес демон, глядя на Бена. – Должен ли я жалеть их?

– Нет, – ответил он, – просто убей их и все.

– После этого я вернусь к мастеру Тайскренну.

– Да.

– Как тебя зовут, маг?

Он заколебался было, но сказал.

– Бен Адефон Делат.

– Тебя считают мертвым, – сказал Перл. – Твое имя в списке убитых верховных магов из Семи Городов. Бен бросил взгляд наверх.

– Перл, их стало больше. Тебе придется биться.

Демон тоже посмотрел вверх. Над ними снижались фигуры в плащах. В первом ряду пятеро и еще одна – во втором. Эта последняя фигура излучала такую силу, что Бен отпрянул, кровь застыла у него в жилах. За спиной у этого последнего было что-то длинное и узкое.

– Бен Адефон Делат, – просто сказал демон, – смотри, кто пришел. Ты посылаешь меня на смерть.

– Я знаю, – прошептал Бен.

– Тогда беги. Я задержу их, чтобы ты смог скрыться. На большее не рассчитывай.

Быстрый Бен соскользнул с крыши.

Прежде чем он совсем скрылся, демон задал еще один вопрос.

– Бен Адефон Делат, тебе меня жаль?

– Да, – ответил Бен с чувством, затем развернулся и исчез в темноте.

Раллик брел по середине улицы. По обеим сторонам широкого коридора шли колонны, на которых были укреплены газовые фонари. Голубоватые пятна света падали на мокрые булыжники мостовой. Возобновился слабенький дождик, от которого все отсырело. Справа от Раллика и за линией домов на фоне свинцово-серого неба бледно светились купола Высокого Храма.

Этот храм был одним из самых старых в городе, его заложили более двух тысяч лет назад. Высокие монахи пришли, как и многие другие, поверив слухам. Раллик знал из истории меньше, чем Мурильо и Колл. Считалось, что какой-то представитель одного из Старших Народов погребен в холмах, кто-то огромной силы и мудрости – это все, что знал Раллик.

Слухи эти, правда, имели далеко идущие последствия. Если бы не раскопки, от которых остались тысячи шахт, никогда не нашли бы пещеры с газом. Многие из этих шахт за давностью лет обвалились, но многие сохранились, их теперь соединяли туннели.

В одном из помещений, которыми было заполнено все пространство под храмом, ждала Воркейн, глава Гильдии. Раллик представил, как Оцелот спускается туда, весь в печали от только что свалившихся проблем, и его худое лицо озарилось улыбкой. Он никогда не встречал Воркейн, а вот Оцелот очень подходил к этим катакомбам, еще одна городская крыса из тех, что снуют под ногами.

В один прекрасный день, Раллик это твердо знал, он станет главой клана и встретится с Воркейн лицом к лицу где-то там, внизу. Он не знал, как это отразится на нем, он шел дальше, размышляя на заданную тему с неудовольствием .

У него не было выбора. «Когда-то, – подумал он, – подходя к корчме Феникса, – давным-давно, он мог бы выбрать другую дорогу в жизни. Но дни эти прошли, будущее состояло из одних лишь ночей, из темной дороги, ведущей в еще большую тьму. Однажды он встретится с Воркейн, это ясно, и поклянется ей в верности на всю жизнь, и тогда за ним окончательно захлопнется дверь».

И вся его ярость и негодование по поводу несправедливого устройства мира будут погребены в темных туннелях под Даруджистаном. Он станет последней жертвой, которая будет принесена во имя науки убийства.

Именно это, более всего остального, превращало его с Мурильо план в последний акт гуманизма, который он мог совершить. Предательство, по мнению Раллика Нома, было величайшим преступлением, оно забирало все лучшее в человеке и превращало его жизнь в сгусток боли. А убийство было гуманно: оно было быстро и прекращало мучения и отчаяние жизни без надежды. Если все пойдет по плану, леди Симталь и те люди, что вместе с ней предали ее мужа, лорда Колла, умрут. Исправит ли это несправедливость, станет ли это подобием компенсации? Нет, но это поможет вернуть человеку его жизнь и его надежду.

Для него самого, для Раллика Нома, все это было безвозвратно утеряно, а он был не из тех, что собирают осколки. Их не склеить, новый огонь не зажечь. Жизнь принадлежала другим, а у него была только возможность лишать их этой жизни. Он не узнал бы надежду, явись она к нему. Слишком она необычна, похожа на призрак.

Когда он уже подходил к корчме, то увидел в конце улицы Крокуса. Он прибавил шагу.

– Крокус, – позвал он.

Юноша вздрогнул, но, увидев Раллика, остановился и стал ждать его.

Раллик взял его за руку и молча потащил в сторону переулка. Там, в тени, он усилил хватку, развернул Крокуса лицом к себе и наклонился к нему.

– Слушай, что я тебе скажу, – прошипел он прямо в лицо изумленному молодому человеку. – Этой ночью лучшие из Гильдии погибли в кровавой резне. Это не игрушки. Ты и близко не подойдешь к крышам, ясно тебе?

Крокус кивнул.

– И еще скажи дяде вот что. Коготь в городе.

Глаза парня расширились.

– И, – продолжал Раллик, – еще одно. Кто-то спускается с небес, убивая все, что попадается ему на глаза.

– Дяде Маммоту?

– Да. Просто скажи ему. А теперь послушай. То, что я скажу, должно остаться между нами, Крокус. Крокус снова кивнул, лицо его было бледно.

– Если ты не сойдешь с этого пути, ты покойник. Черт побери, все это кажется таким захватывающим, но то, что развлечение для тебя, оборачивается горем для других. Прекрати пить кровь других. Нет ничего героического в том, чтобы приводить в отчаяние людей. Я понятно выражаюсь?

– Да, – прошептал Крокус.

Раллик отпустил руку Крокуса шагнул назад.

– Теперь иди, – он подтолкнул Крокуса на улицу, посмотрел ему вслед, пока тот не скрылся за углом. Он глубоко вздохнул, попытался расстегнуть воротник своей накидки и удивился тому, как дрожат его пальцы.

Из тени вышел Мурильо.

– Не уверен, что это сработает, приятель, но попытка была неплохая, – он положил руку на плечо убийцы. – У мастера Барука есть для нас работа. Крупп настаивает на том, чтобы мы привели с собой Крокуса.

– С собой? – нахмурился Раллик. – Мы что, уезжаем из Даруджистана?

– Похоже на то.

– Поедете без меня, – сказал Раллик. – Скажешь Баруку, что не нашел меня. Все это нелепое стечение обстоятельств, и наши планы тоже.

– Что-то еще произошло, Ном?

– Ты слышал, что я велел Крокусу передать дяде?

Мурильо замотал головой.

– Я пришел слишком поздно. Увидел, как ты тащишь парня в переулок.

– Ладно, пойдем внутрь, – предложил Раллик. Этой ночью Худ улыбнется, приятель.

Они вместе вышли из переулка. Улицу освещали огни корчмы Феникса, свет пробивался через висящую в воздухе морось.

Посреди крыши лежала большая куча золы и костей, она слабо потрескивала и изредка испускала шипенье. Аномандер Рейк убрал меч в ножны.

– Вас отправилось сюда двенадцать, – сказал он черной фигуре рядом с ним, – я вижу только восьмерых. Что произошло, Серрат?

Женщина Тисте Анд и почти падала от усталости.

– Нам пришлось сильно потрудиться, господин.

– Подробности, – потребовал Рейк.

Серрат вздохнула.

– У Джекарала сломана шея и три ребра. Лицо Борулда превратилось в месиво: сломанный нос, сломанные скулы, сломанная челюсть...

– С кем они сражались? – спросил Рейк, в нетерпении поворачиваясь к лейтенанту. – Глава Гильдии был?

– Нет, господин. И Джекарал, и Борулд сражались с одним и тем же человеком, он не из городской Гильдии.

– Коготь? – глаза Рейка гневно сверкнули.

– Возможно. С ним был верховный маг. Он подкинул нам демона.

– Все это за версту отдает империей, – пробормотал Рейк, глядя на дымящуюся кучу, которая начала проедать крышу. – Полагаю, один из демонов Тайскренна, – он нехорошо усмехнулся. – Сожалею, что его сон этой ночью потревожили.

– В Дашталя попала отравленная стрела, – сказала Серрат. – Один из убийц Гильдии использовал такие, – она замялась. – Господин. Мы сильно пострадали в Брудонской кампании. Нам необходим отдых. Этой ночью были совершены ошибки. Кто-то из Гильдии сумел ускользнуть, а мы сильно истощены сражением с демоном.

Рейк уперся руками в бока и посмотрел в утренние небеса. Секундой позже он сказал:

– Ах, Серрат. Не считай, что я безумен. Но глава Гильдии должен быть уничтожен. Сама Гильдия должна быть стерта с лица земли, – он поглядел на лейтенанта. – Коготь, которого вы упустили, ему была здесь назначена встреча?

– Не встреча, а западня, – ответила Серрат.

Рейк кивнул.

– Хорошо, – он умолк, глядя на Серрат фиалковыми глазами. – Возвращайтесь на Лунное Семя. Пусть сама верховная жрица займется Джекаралом.

Серрат кивнула.

– Благодарю тебя, господин, – она развернулась и жестом подозвала других.

– Теперь, – начал Рейк громко, обращаясь ко всем оставшимся магам-убийцам, – еще одно. Вы прекрасно поработали, выше похвал. Вам необходим отдых. У вас есть трое суток для отдыха и всего, что вы сочтете нужным.

Серрат поклонилась.

– Мы будем в трауре, господин.

– В трауре?

– Дашила убила отравленная стрела. Яд был произведен алхимиком, господин, знающим. Это был Паральт.

– Я понял.

– Ты вернешься с нами?

– Нет.

Лейтенант поклонилась еще раз. Потом восемь Тисте Анди разом подняли руки, как один человек, и исчезли.

Рейк еще раз поглядел, как дымящаяся куча продолжает проедать крышу, потом шагнул во тьму. Снизу раздался мощный треск. Аномандер Рейк поднял глаза к небесам и печально вздохнул.

Сержант Вискиджак покачался на задних ножках стула, потом привалился к стене вместе с ним. Маленькая душная комнатка пропахла сыростью и мочой. Слева от него стояли две односпальные кровати с тощими соломенными тюфяками на них. Еще три расшатанных стула стояли у длинного стола в центре комнаты. Над столом висела масляная лампа, ее свет падал на лица Скрипача, Ежа и Маллета, играющих в карты.

Они завершили свою работу с наступлением сумерек, как и планировали, у Зала Величия. До союза с Морантами малазанские саперы занимались только прокладкой туннелей и взрывами городских ворот. Алхимическая наука Морантов предоставила Малазанской империи на выбор множество различных взрывчатых веществ, многие из которых детонировали, соприкасаясь с воздухом. Их использовали вместе с медленно разъедающими поверхность кислотами и закладывали в кирпичи из необожженной глины. Подготовка взрывов стала настоящим искусством, необходимо было рассчитывать толщину глиняного кирпича и скорость действия кислоты – те, кто ошибался в расчетах, ошибались один раз.

По мнению Вискиджака, солдаты Еж и Скрипач были никуда не годные. Он и не вспомнил бы, когда они в последний раз вынимали из ножен оружие. Даже привитая за годы службы в полевых условиях дисциплина и та расшаталась. Но как саперы они не имели себе равных.

Вискиджак изучал сидящих за столом из-под полуприкрытых век. Прошло, наверное, уже несколько минут с тех пор, когда кто-нибудь из них двигался или говорил что-нибудь. «Очередная игра Скрипача, решил он, этот человек постоянно изобретал все новые забавы с новыми же правилами». Несмотря на постоянно возникающие споры, желающих поиграть со Скрипачом не убывало.

– Чего не сделаешь от скуки, – сказал он сам себе. Но нет, это было гораздо больше, чем просто скука. Способ скоротать тревожное ожидание, особенно, когда ждешь друзей. Быстрому Бену предстояло пройти через один переулок, о котором все они знали. Вот что их сильно беспокоило.

Вискиджак скосился на кровать, где лежали его доспехи и длинный меч. На кольчуге виднелись пятна ржавчины, похожие на кровь. Часть ремней была оторвана. Все его кости и мышцы помнили, где были потеряны эти ремни: каждое утро все рубцы, все следы от стрел приветствовали его, как старые друзья. Его меч в кожаных ножнах без всяких изысков и с простой рукоятью покоился на кровати, пояс и крепящие меч ремни свешивались вниз.

Оружие досталось ему после первой битвы, в которой он участвовал, он нашел его посреди поля битвы. У него тогда были только башмаки, испачканные мелом каменоломен его отца, и убеждение, что мир расстелется у ног того, кто действует именем империи. Меч достался ему новеньким и сияющим, ни пятнышка, ни зарубки не было на его лезвии. Он принял его как личный штандарт.

Взгляд Вискиджака расфокусировался. Мысль его вернулась к серым грязным дорожкам его молодости, по которым он бродил, ослепший и потерянный от непонятной тоски.

Дверь распахнулась, впустив в комнату дымный воздух. Вошел Троттс. Угольно-черные глаза баргаста уставились на сержанта.

Вискиджак быстро поднялся. Он подошел к кровати и взял меч. Сидящие за столом остались неподвижны в своей странной карточной игре, они лишь слегка изменили ей, заерзав на стульях. Вискиджак пошел к двери вслед за Троттсом, прикрыл ее и стал глядеть в оставленную щель. На другой стороне улицы, в основании переулка, виднелись два человека. Тот, что был больше, нависал над другим. Вискиджак шумно выдохнул сквозь зубы.

– Маллет, – позвал он через плечо.

За столом лекарь строго посмотрел на двух других диверсантов, потом аккуратно сложил свои карты.

Двое из переулка перешли через улицу. Вискиджак потянулся за мечом.

– В чем дело? – спросил Маллет, перестилая одеяла на одной из кроватей.

– Калам, – ответил сержант. Двое подошли к двери, сержант широко распахнул ее, они вошли, и он захлопнул дверь. Сержант кивнул Троттсу, тот направился к занавешенному окну, отогнул угол занавеси и стал вглядываться в темноту.

Калам был бледен и почти висел на Быстром Бене. Его темно-серая рубаха была пропитана кровью. Маллет кинулся помогать магу, вместе они уложили Калама на кровать. Как только Калам был положен, лекарь кивнул Бену, чтобы тот отодвинулся, и принялся разрезать рубаху.

Быстрый Бен приветствовал кивком Вискиджака и уселся на стул, где прежде сидел Маллет.

– Во что играем? – поинтересовался он, переворачивая карты Маллета и мрачно вглядываясь в них. Ни Еж, ни Скрипач не ответили.

– Понятия не имею, – сказал Вискиджак, подходя и останавливаясь рядом с Маллстом. – Они просто сидят и пялятся друг на друга.

Быстрый Бен усмехнулся.

– Игра-ожидание, да, Скрипач? – он уселся поудобнее и вытянул ноги.

Маллет посмотрел на сержанта.

– Ему придется отлежаться какое-то время, – начал лекарь. – Рана чистая, но он потерял много крови.

Вискиджак склонился посмотреть на мертвенно-бледное лицо Калама. Взгляд Калама был ясным, он смотрел прямо на сержанта.

– Ну, так что же произошло? – спросил Вискиджак.

Ответил Быстрый Бен.

– Пришлось поучаствовать в поединке с магами.

Калам кивнул, подтверждая его слова.

– И? – спросил Вискиджак, взгляд его посуровел. Быстрый Бен слетка поерзал на стуле.

– Все обернулось плохо для нас. Мне пришлось выпустить демона, чтобы выжить.

Все в комнате замерли. Троттс отвернулся от окна и сделал охранный жест своего народа, коснувшись татуировок на своем лице.

Вискиджак спросил вкрадчиво:

– И что, он теперь болтается по городу?

– Нет, – ответил Бен, – он мертв.

– На кого же вы нарвались? – воскликнул сержант, заламывая руки.

– Я не совсем уверен, – ровным голосом ответил маг. – Кто бы они ни были, с демоном они расправились меньше, чем за минуту. Я слышал предсмертный вопль, когда мы едва успели миновать один дом. Маги-убийцы спустились с неба. Похоже, они намериваются уничтожить всех убийц Гильдии в городе.

Вискиджак дошел до своего стула и шлепнулся на него, стул жалобно скрипнул.

– С неба. Тисте Анди.

– Да, – пробормотал Бен. – Мы тоже так решили. Магия пахла именно так. Старая, темная и ледяная. Куралд Галейн.

– Из чего следует, – добавил Калам, – что работа сделана прекрасно. Контактов мы не установили, сержант. Там была просто свалка.

– Значит, здесь работает Семя, – Вискиджак умолк, потом стукнул кулаком по подлокотнику стула. – Хуже всего то, что хозяин Семени опередил нас. Он знает теперь, что мы пытаемся установить контакты с Гильдией. Что же он предпримет?

– Уничтожит Гильдию, – сказал Калам. – С самонадеянностью у него все в порядке.

– Если ему не хватало самонадеянности, – сказал, морщась, Вискиджак, – теперь он ее приобрел. И я ему помог. Насколько хорош глава Гильдии? Сумеет ли он противостоять Тисте Анди? Вряд ли.

– Что до другого дела, – сказал Быстрый Бен, – там все в порядке.

Сержант пристально поглядел на мага, затем кивнул.

– Еще мы нарвались на Горечь, – сказал Калам, вздрагивая, когда Маллет положил свою руку на его рану. Лекарь забормотал что-то себе под нос.

– Как? Я послал ее следить за одним толстяком, о котором она сказала, что он важная персона. Как она вышла на вас двоих?

Быстрый Бен был удивлен.

– Значит, она сказала правду. Мы не знаем, как она нашла нас, но еще она нашла того, кого искали мы, и передала его нам.

Маллет поднял руку. На месте раны был только розовый шрам. Калам поблагодарил его и сел на кровати.

Вискиджак барабанил пальцами по стулу.

– Если бы мы только знали, кто правит этим проклятым городом, мы сами бы попробовали.

Убийца засопел.

– Если мы начнем убивать членов городского Совета, мы можем спугнуть настоящих правителей города.

Сержант нахмурился.

– Неплохая идея, – сказал он, поднимаясь. – Поработайте над ней. Хозяин Лунного Семени знает, что мы здесь, после этого демона из бутылки. Придется поторапливаться.

Заговорил Скрипач.

– Мы можем поднять на воздух Зал Величия, – сказал он, подмигивая Ежу.

– Что, у вас хватит средств? – спросил Вискиджак.

Скрипач погрустнел.

– Ну, на дом хватит, наверное. Но если вытащить те мины, что мы уже заложили...

Вискиджак вздохнул.

– Это бред. Нет, оставим все, как есть, – он заметил, что карточная партия прекращена. Похоже, что она требовала полной неподвижности. Сержант прищурился. «Может, это способ сказать что-то?»

Восток разгорался оранжевым и желтым, первые лучи осветили кирпичи и булыжники города. Улицы были тихи, но скоро они пробудятся к жизни. Еще минута и фермеры, что накануне распродали свои запасы зерна, фруктов и овощей, погрузятся на телеги и в фургоны и двинутся вон из города. Лавки купцов откроются, чтобы принять первую волну покупателей.

По всему Даруджистану Серолицые готовились завернуть вентили трубок, по которым к главным улицам города бежал газ. Они двигались небольшими группками от здания к зданию, потом, когда день стал вступать в свои права, исчезли.

Горечь смотрела, как Крокус медленно поднимается по ступенькам. Она стояла чуть поодаль, в тени, которая не спешила исчезать, несмотря на начавшееся утро.

Ее почти физически задела смерть демона империи. Обычно демоны возвращаются в свое королевство, как только их повредят в бою, этого бывает достаточно, чтобы разорвать связь между демоном и тем, кто его вызвал. Но тот демон не ушел с места битвы. Он погиб окончательно и безвозвратно, и это ее потрясло. Смерть, как она есть. Она до сих пор вспоминала его беззвучный отчаянный вопль.

Все колебания по поводу Несущего Монету прошли, улетучились. Теперь она точно знала, что должна его убить. Чем раньше, тем лучше. Единственное, что не давало ей покоя – его действия. И зачем Опоннам мальчишка?

Она знала, что он видел ее в саду д'Арля перед тем, как уйти по крыше. Свет, который загорелся в окне, укрепил ее в намерении следовать за Крокусом. Семейство д'Арлей пользовалось влиянием в Даруджистане. Предположение, что парень поддерживает с дочкой семейства любовную связь, казалось диким, но что еще она могла предположить? Вопрос оставался без ответа: действуют ли Опонны непосредственно через парня, распространяя влияние на городской Совет? И каким влиянием обладает юная барышня?

Дело идет о положении, о возможном скандале. Каково политическое положение Эстрейсина д'Арля? Горечь понимала, что хотя она многое знает о расстановке сил на политической арене Даруджистана, она может только догадываться о намерениях Опоннов. Член Совета д'Арль противостоял Турбану Орру, который разрабатывал заявление о невмешательстве, но что из того? Малазанской империи на это наплевать. Это заявление было всего лишь уловкой. Ищет ли Турбан Орр возможности остаться у власти, когда придет империя?

Ответы на эти вопросы придут еще не скоро. Она знала, что придется запастись терпением. Конечно, ведь терпеливость была одним из основных ее качеств. Она надеялась, что ее второе появление там, в саду, посеет в душе мальчишки панику, ну или, по крайней мере, раздражит Опоннов, если они действительно действуют непосредственно через него.

Горечь из своего укрытия видела, как убийца по имени Раллик Ном увел парня. Она также застала разговор Раллика с Мурильо. Похоже, что Крокуса защищают, и защитников много, а тот маленький толстяк, Крупп, возглавляет их. Она слышала, что они собираются увезти мальчишку из города, поскольку так распорядился «мастер», от этого вся ситуация казалась еще сложнее.

Она знала, что скоро придется действовать. Защита Круппа и этого Мурильо будет ей не помеха, так ей казалось. Хотя Крупп оказался больше, чем она думала, вряд ли у него имеются бойцовские качества.

Она убьет Крокуса вне города. Как только она поймет, в чем суть их миссии и кто этот мастер. Как только все встанет на свои места.

Сержанту Вискиджаку придется долго ждать ее возвращения. Горечь улыбнулась этой мысли, она прекрасно понимала, с каким облегченьем весь отряд воспримет ее отсутствие. А что до другого дела, того, что связано с Каламом и Быстрым Беном, – что ж, всему свое время.

Алхимика Барука терзала жесточайшая мигрень. То присутствие, что было в городе, теперь исчезло. Он сидел в кресле, прижимая ко лбу завернутый в тряпицу кусок льда. Мигрень была кем-то вызвана. Он отчетливо это ощущал. Это как-то связано с демоном. И даже больше. За секунду до того, как присутствие исчезло, Барук испытал такую боль в мозгу, что едва не лишился сознания.

Он разделил с созданием его предсмертный вопль, его собственный крик разнесся по всему дому и поднял на ноги всех его слуг, заставив их звать его под дверью спальни.

Барук внезапно почувствовал, что что-то не так внутри него, словно его душа была задета. На какую-то единственную секунду он увидел мир абсолютной тьмы, из тьмы доносились звуки: скрип деревянных колес, звяканье цепей, стоны тысяч заключенных душ. Потом это прошло, он оказался сидящим в кресле, а Роулд стоял рядом на коленях с ведерком льда из погреба.

Теперь он был в своем кабинете один, а лед, который он держал у себя на лбу, казался теплым по сравнению с тем холодом, что поселился у него в сердце.

Раздался стук в дверь, вошел Роулд, лицо его выражало беспокойство.

– Господин, к вам посетитель.

– Посетитель? В такой час? – он поднялся на шатающихся ногах. – Кто это?

– Господин Аномандер Рейк, – Роулд замялся. – И... еще один.

Барук с мрачным видом махнул рукой.

– Зови.

– Да, господин.

Вошел Рейк, держа за шиворот существо размером с собаку. Существо шипело и извивалось, потом умоляюще поглядело на Барука.

– Эта штука меня преследовала, – сказал Рейк. – Ваше?

Барук вздрогнул, но нашел в себе силы утвердительно кивнуть.

– Я так и подумал, – пояснил Рейк и отпустил демона, который шлепнулся на пол, быстро пересек комнату и замер у обутых в тапочки ног алхимика.

Барук поглядел на демона. Того трясло.

Рейк подошел к креслу, уселся и вытянул вперед свои длинные ноги.

– Ну и ночка, – заметил он.

Барук махнул рукой, и демон исчез с хлопающим звуком.

– Мой слуга, – сказал он жестко, – выполнял мое задание. Я понятия не имел, что вы замешаны тоже, – он подошел прямо к Тистс Анди. – Как вы оказались участвующим в войне убийц?

– А почему нет? – ответил вопросом Рейк. – Я ее и начал.

– Что?

Он улыбнулся Баруку.

– Вы не знаете империю так, как знаю ее я.

– Объяснитесь, – лицо алхимика побагровело.

Рейк посмотрел куда-то в сторону.

– Скажите мне, Барук, – начал он, поворачиваясь и ловя взгляд алхимика, – кто в городе более всех боится вашего тайного влияния? И кто получит наибольшую выгоду от вашего исчезновения? И, что самое важное, кто в городе способен вас убить?

Барук ответил не сразу. Он медленно побрел к столу, где была разложена новая карта. Он наклонился над ней, держась руками за край стола.

– Вы подозреваете, что императрица ищет Воркейн, – произнес он, – чтобы предложить сделку.

– Касающуюся вас и других верховных магов, – отозвался Рейк. – Императрица послала сюда Когтя вовсе не для того, чтобы беспокоить горожан, а чтобы наладить контакты с главой Гильдии. Я был не вполне уверен, что я прав, но постарался, чтобы контакта не произошло.

Взгляд Барука не отрывался от карты.

– И вы послали своих убийц убрать Гильдию. Стереть ее с лица земли. А что потом? Убить ее? И все на основании ваших подозрений?

– Этой ночью, – спокойно ответил Рейк, – мы не позволили Когтю вступить в контакт. То, что мы узнали от вашего демона, убедило нас в этом. Но вы ведь не считаете, что смерть Воркейн и сокращение числа убийц в городе так уж плохо? Не так ли?

– Боюсь, что это далеко не так, – Барук заметался по комнате, борясь с подступающим приступом бешенства. – Возможно, я и не знаю императрицу так хорошо, как вы, – сказал он, скрежеща зубами, – но я знаю город, и гораздо лучше, чем когда-либо будете знать его вы, – он метнул взгляд на Тисте Анди. – Для вас Да-руджистан всего лишь еще одно поле боя в вашей личной войне с императрицей. Вам наплевать, чем живет этот город, как он умудрился выживать в течение всех этих трех тысяч лет.

– Так просветите меня, – пожал плечами Рейк.

– Городской Совет выполняет свою функцию, жизненно важную. Это механизм города. Да, Зал Величия – это место коррупции и бесконечных раздоров, но, тем не менее, это место, где делаются дела. «Что с того, что исчезнет Воркейн и убийцы?» – говорите вы, – лицо Барука перекосила гримаса. – Город, как телега, требует смазки для колес, чтобы они вертелись. Без убийц знатные семейства давным-давно бы прикончили сами себя, поделив город через гражданскую войну. Гильдия же контролирует все вендетты, споры, тяжбы и так далее. Она предотвращает кровопролитие, беспорядочное кровопролитие. А оно могло бы стать таковым.

– Любопытно, – сказал Рейк. – Но, неужели вы думаете, что Воркейн не пойдет на сделку с империей? Ведь императрица и раньше использовала городских убийц для захвата городов. По крайней мере треть из существующих сейчас верховных кулаков вышли именно из убийц.

– Вы уклоняетесь от темы! – лицо Барука сохраняло темный оттенок. – Ваши советы не будут приняты.

– Вы мне не ответили, – продолжил Рейк холодно. – Пойдет ли Воркейн на сделку? Сумеет ли она отказаться от нее? Так ли уж она хороша, Барук?

Алхимик отвернулся.

– Я не знаю. Вот мой ответ на все три вопроса. Рейк уставился на Барука тяжелым взглядом.

– Если бы вы были алхимиком и ничем более, я бы вам поверил.

Барук криво улыбнулся.

– А почему вы думаете, что это не так? Настала очередь Рейка улыбаться.

– Мало кто отважится спорить со мной. Так со мной разговаривают только равные.

– Существует множество путей вниз, одни шире, другие уже, – Барук дошел до каминной полки, взял графин, потом направился к полке за столом и достал два хрустальных кубка. – Она – верховный маг. У нас у всех имеется магическая защита, но против нее... – он наполнил бокалы вином.

Рейк присоединился к хозяину. Он взял кубок и поднял его.

– Прошу прощения, что не рассказал вам сразу. По правде говоря, я не думал, что это так важно. До этой ночи я опирался на теорию, ничего больше. Я не предполагал, что Гильдия имеет такое значение.

Барук потягивал вино.

– Аномандер Рейк, скажите мне одну вещь. Этой ночью в городе ощущалось присутствие. Магическое.

– Это один из демонов Тайскренна, – ответил Рейк. – Его выпустил маг, Коготь, – он глотнул вина, посмаковал его и проглотил. – Он ушел.

– Ушел? Куда?

– Он вне досягаемости для Тайскренна, – ответил Рейк, улыбаясь, – Вообще вне досягаемости.

– Ваш меч, – сказал Барук, унимая неприятную дрожь, возникшую при воспоминании, вернувшемуся к нему. Скрип колес, звон цепей, стоны тысяч потерянных душ. И темнота.

– Ах, да, – сказал Рейк, наполняя по новой бокал. – Я получил две головы магов из Засеки. Как вы обещали. Я восхищен, Барук. Они сопротивлялись?

Барук побледнел.

– Я объяснил, из чего им придется выбирать, – спокойно пояснил он. – Нет, они не сопротивлялись.

Рейк засмеялся негромким смехом, от которого у Барука кровь застыла в жилах.

Круппа поднял с ложа отдаленный звук. Перед ним по-прежнему горел небольшой огонек, но его жар стал меньше.

– Ах, – вздохнул Крупп, – руки Круппа, того и гляди, окоченеют, но слух его все еще остер. Этот призрачный звук и раньше раздавался в его снах. Знает ли он его источник?

– Возможно, – отозвался рядом с ним К'рул.

Вздрогнув, Крупп быстро обернулся, удивленно подняв брови.

– Крупп полагал, что ты давно ушел, верховный бог. Тем не менее он благодарен тебе за компанию. Голова в капюшоне кивнула.

– С ребенком по имени Порванный Парус все в порядке. Рхиви защищает ее, а она растет быстро, как и полагается Сольтакену. Сейчас ее укрывает могущественный воитель.

– Прекрасно, – заулыбался Крупп. Его внимание снова привлекли звуки вдали. Он уставился в темноту, но так ничего и не увидел.

– Скажи мне, Крупп, – спросил бог, – что ты слышишь?

– Слышу звук тяжелой повозки, – ответил он, задумавшись. – Я слышу скрип колес, звон цепей и стоны рабов.

– Это Драгнипур, – пояснил К'рул. – Меч.

Крупп помрачнел.

– Как повозка и рабы могут быть мечом?

– Выкованный во тьме, он цепью приковывает души к тому миру, что существовал до пришествия света. Крупп, его хозяин среди нас.

Крупп увидел свое Крыло Дракона. Он увидел получеловека, полудракона, Рыцаря Аркана Тьмы, известного под именем Сына Тьмы. Человек держал над головой меч, за которым тянулись дымные цепи.

– Рыцарь в Даруджистане? – спросил он, противясь подступающей дрожи ужаса.

– В Даруджистане, – ответил бог. – Вокруг Даруджистана. Над Даруджистаном. Его присутствие притягивает силу, и опасность велика, – верховный бог посмотрел в глаза Круппу. – Он вместе с мастером Баруком и Торрсудом Кабалем, тайными правителями Даруджистана, заключили двусторонний союз. Драгнипур попробовал этой ночью душу демона, Крупп, в твоем городе. Он никогда не мучается жаждой долго, а чтобы утолить ее ему нужно гораздо больше крови, чем он получил.

– Кто-нибудь может ему противостоять?

К'рул пожал плечами.

– Когда он был только что выкован, никто не мог. Но с тех пор прошло много времени, это было еще до меня. Так что я не знаю. У меня есть еще кое-какая информация, Крупп. Только мало, очень мало.

– Я весь внимание.

– Мастер Барук отправит тебя в холмы Гадроби. Старая магия опять бродит, после стольких лет. Это Телланн, Путь Аймассов, он ищет Омтос Феллак, магию Старших Ягутов. Крупп, держись от них подальше. Береги Несущего Монету. То, что приближается, оно так же опасно и серьезно, как и Рыцарь Тьмы и его меч, и так же старо. Действуй осторожно, Крупп.

«Крупп всегда действует осторожно, верховный бог».

Книга пятая