Сады Луны — страница 7 из 9

ГОРОД ГОЛУБОГО ОГНЯ

Слухи, как рваные флаги, плещутся на ветру.

Хлопают, и эxo внизу отдается,

И улицам шепчет старые сказки прежних времен...

«А вот говорят, что угорь выполз на сушу.

Да не один, а тысячи с ним в ночи приползли».

«Еще говорят, что Коготь бродит ночами.

А в небесах над его головой реет черный дракон».

«Слышали люди вчера демона горестный крик,

На крышах вновь проливалась кровь,

И сотни кинжалов не достает Принцессе Убийц...»

Рожденный Слухом.Фишер Келбас (род. ?)

Семнадцатая глава

Дано не многим

Видеть черную руку,

Что сжимает лучину во тьме.

Дано не многим

Слышать черных цепей

Громыханье пред смертью.

Но прислушайся!

Колеса скрипят,

И стонут рабы, имя его повторяя,

Его, Сына Тьмы, что вверг их сюда навека...

Серебряный Лис. Верховой Хериочел, Шестая армия

Когда Раллик Ном подходил к корчме Феникса, из переулка вышла крупная мясистая женщина, она шагнула из тени и встала напротив него. Он удивленно поднял брови.

– Ты что-нибудь хочешь, Миссе?

– Хочу ли я чего-нибудь? – она зазывно заулыбалась. – Ты же знаешь. В любом случае, я здесь, чтобы сказать тебе кое-что. Так что расслабься.

Он скрестил руки на груди и стал ждать.

Миссе оглянулась на переулок, потом приблизилась к убийце.

– В баре есть один. Он спрашивал о тебе. Назвал твое имя.

Раллик вздрогнул и выпрямился.

– Как он выглядит? – небрежно спросил он.

– Как солдат без формы, – ответила Миссе. – Никогда его раньше не видела. Что скажешь, Ном?

Он отвернулся.

– Ничего. Где он сидит? Миссе снова заулыбалась.

– За столиком Круппа. На родной почве. Не прекрасно ли это?

Раллик прошел мимо женщины и направился к корчме. Она пошла за ним, но он удержал ее.

– Зайдешь позже меня, – бросил он, не оборачиваясь. – А где Ирилта?

– Внутри. Желаю удачи, Ном.

– Удача вечно занята, ее не дождешься, – пробормотал Раллик и стал подниматься по ступеням.

Он остановился в дверях и оглядел присутствующих. Несколько незнакомцев, но у него нет причины беспокоиться на их счет. Он посмотрел в сторону столика Круппа. Ему едва не пришлось вглядеться еще раз, таким неприметным был тот человек. Раллик пошел прямо на него, толпа расступалась, раньше этого не замечалось. Изумленный, он смотрел прямо на незнакомца, пока тот, в свою очередь, не заметил его. Их глаза встретились, незнакомец не сделал ни одного жеста за исключением того, что отхлебнул из своей кружки и аккуратно поставил ее обратно на стол.

Раллик пододвинул себе стул и уселся напротив.

– Я Раллик Ном.

В человеке было что-то солидное, уверенность и спокойствие. Раллик расслабился, несмотря на свою обычную привычку быть настороже. Однако первые слова незнакомца все изменили.

– У Угря для вас сообщение, – спокойно сказал он. – Только для вас, устное. Прежде, чем я передам его, я готов рассказать вам все, что смогу, – он замолчал, отхлебнул из кружки, потом добавил: – А Турбан Орр нанял еще дюжину охотников. За кем они охотятся? За одним человеком. Ваша проблема в том, что достать его не так-то легко. Угорь хочет помочь вам в вашем деле с леди Симталь. Возвращения Колла хотят лучшие люди Совета. Если вы хотите спросить о чем-нибудь или попросить, говорите, и вы получите это.

– Нет.

– Хорошо, – незнакомец кивнул так, будто именно этого ответа он и ожидал и теперь доволен. – Совершенно случайно попытки Турбана Орра провести декларацию... не увенчались. Но это все равно. Угорь благодарит вас за ту роль, которую вы сыграли в этом деле. Несмотря на это, у члена Совета остались еще другие возможности. За ним пристально следят. Посему мы имели счастье узнать то, что и составляет суть сообщения Угря для вас. Прошлой ночью, под Цитаделью Деспота, Турбан Орр встречался с представителем Гильдии Убийц. Как он на него вышел – это целая история, доказывающая, что ваших коллег нелегко найти. Турбан Орр нанял этого убийцу, – человек подождал, пока лицо Раллика примет свое обычное выражение, потом продолжил: – Убийцу нанял Турбан Орр, но не по своей собственной воле. Так захотела леди Симталь. Она решила, что Колл должен быть мертв не только на бумаге, но и в действительности.

– Кого? – прохрипел Раллик. – Кого он нанял?

– Я подхожу к этому. Во-первых, сумма была значительна. Во-вторых, они знают, что Колла нет в данный момент в Даруджистане. Они просто ждут, когда он вернется.

– Имя убийцы.

– Оцелот, – человек поднялся. – Угорь желает вам успехов во всех ваших начинаниях, Раллик Ном. На этом сообщение заканчивается. Спокойной ночи, – он развернулся, чтобы уйти.

– Погодите.

– Да?

– Благодарю вас, – сказал Раллик.

Незнакомец улыбнулся и вышел.

Убийца сел на его место и прислонился к стене. Он помахал Салти, которая обслуживала других посетителей. Она заспешила к нему. За ней в вразвалочку шли Миссе и Ирилта. Они уселись за его столик, каждая со своей кружкой.

– Все пока еще живы, – произнесла Ирилта, поднимая свою кружку. – Выпьем же за это.

Миссе тоже подняла свою кружку, и обе дамы выпили. Потом Миссе наклонилась к Раллику.

– Есть новости о Круппе и мальчике? Раллик покачал головой.

– Меня может здесь не оказаться, когда они вернутся, – сказал он. – Скажи Мурильо, чтобы он все устроил, если меня не будет и если... что-нибудь произойдет. И если оно произойдет, передай ему, что глаза у нашего человека открыты, – Раллик наполнил свою кружку и тут же осушил. Потом встал. – Не желай мне удачи, – сказал он.

– А как насчет успеха? – поинтересовалась Миссе, тревога отразилась на ее широком лице.

Аномандер Рейк скрывает что-то. Барук был уверен в этом. Он сидел, задумчиво уставясь в огонь камина. В его правой руке была кружка с козьим молоком, а в левой кусок лепешки. «Почему Тисте Анди позволил Аймассу войти в захоронение?» Он уже задавал этот вопрос самому Рейку, сидящему напротив него, но ответ был неубедителен. Все, чего добился алхимик, было выводящее из себя самодовольство. Барук откусил кусочек лепешки.

Рейк вытянул вперед ноги и вздохнул.

– Странное время для еды, – произнес он.

– У меня теперь время для всего странное, – ответил Барук, жуя хлеб. Он сделал глоток молока.

– Я и понятия не имел, что и Повелитель Теней, и Опонны тоже вовлечены в это дело, – сказал Рейк.

Барук чувствовал, что Рейк смотрит на него, но сам упорно продолжал изучать огонь.

– Да, об Опоннах мне кое-что известно. Но не слишком определенное.

Рейк в ответ засопел. Барук отпил еще молока.

– Вам ваша рубашка ближе к телу, а мне – моя.

– Так мы ничего не добьемся, – резко произнес Рейк.

Алхимик развернулся в кресле так, чтобы видеть лицо Тисте Анди.

– Ваши вороны видели, как женщина и Аймасс вошли в захоронение. Вы все еще верите, что им не удастся сделать то, что они хотят?

– Разве? – возразил Рейк. – Мне казалось, что так считаете вы, Барук. Зная все то, что я знаю, я нисколько не беспокоюсь, преуспеют ли они или нет. Битва нас ожидает в любом случае. Я полагаю, что если бы существовал способ избежать се, вы бы его нашли. Судя по всему, вся ваша миролюбивость пропадает, когда речь заходит о Малазанской империи. Лейсин знает только одно: силу. Она не замечает силу, пока та не проявит себя, а потом она обрушивается на нее со всем запасом своей мощи.

– И вы просто ждете, когда все это произойдет? – помрачнел Барук. – Так и пропадают города. Так и гибнут тысячи людей. Это что-нибудь значит для вас, Аномандер Рейк? Так, как значит для вас ваша конечная победа?

На губах Хозяина Лунного Семени появилась натянутая улыбка.

– Какая точная формулировка, Барук. В этот раз Лейсин хочет Даруджистан. Я собираюсь это предотвратить. Но разрушить город, чтобы опередить ее – это слишком просто. Я мог бы это сделать уже давно. Нет, я хочу сохранить Даруджистан таким, какой он есть. И вне досягаемости Лейсин. Это, алхимик, будет победа, – он не сводил с Барука серых глаз. – Иначе я не искал бы союза с вами.

– Да, если только вы не собираетесь предать меня, – помрачнел еще больше алхимик.

Рейк помолчал, разглядывая свои руки, лежащие на коленях.

– Барук, – мягко начал он, – каждый опытный воин знает, что одно предательство порождает цепь себе подобных. Единожды допущенное, будь оно направлено против врага или же союзника, оно предоставляет всем остальным свободу действий, всем – от самых низших чинов до твоих помощников, охранников и офицеров. Мои люди знают о союзе с вами, алхимик. Если бы я предал вас, я больше бы не был Повелителем Лунного Семени. И это было бы правильно.

Барук улыбнулся.

– И кто же стал бы судить вас, Рейк?

– Прежде всего, Каладан Бруд, – немедленно отозвался Рейк. – Потом мои четыре мага-убийцы. И даже Силана, обитательница пещер на Лунном Семени, могла бы взять на себя труд осудить меня. Я могу вспомнить еще многих, Барук, очень многих.

– Так вас сдерживает только страх перед ними, Сын Тьмы?

Рейк нахмурился.

– Этот титул придуман теми глупцами, которые считают, что я жажду поклонения. Я не люблю его, Барук, и не хотел бы слышать его от вас. Сдерживает ли меня страх? Нет. Ни сила, ни страх не относятся к тем вещам, которые могут меня удержать. Только долг, – глаза Повелителя приобрели серовато-коричневый оттенок, он опять изучал свои руки, только теперь внешнюю сторону кистей. – У вас есть долг перед вашим городом, Барук. Он движет вами, заставляет вас действовать. Мне подобное чувство тоже ведомо. На Лунном Семени остались последние Тисте Анди в мире. Мы вымираем, алхимик. Должно появиться что-то невероятно великое, чтобы у моего народа вернулся вкус к жизни. Я пытаюсь, но у меня никогда не было способности воодушевлять. Даже Малазанская империя не заставит нас подняться на защиту самих себя, разве что теперь, когда мы в этом месте. Мы продолжаем вымирать. Даже мечом нельзя было бы уничтожить больше, – его руки соскользнули с колена. – Представьте, что ваш дух умирает, пока тело ваше еще живо. Причем живет не десять лет, не пятьдесят. Тело, которое живет пятнадцать, двадцать тысяч лет.

Рейк резко поднялся. Он посмотрел сверху вниз на молча сидящего Барука и улыбнулся улыбкой, которая кинжалом пронзила сердце алхимика.

– Долг удерживает меня, только долг, который свят сам по себе. Достаточно ли этого, чтобы сохранить Тисте Анди? Просто сохранить? Должен ли я поднять Лунное Семя к небесам, где мы и живем, где нет ни риска, ни угрозы? Что в этом случае я стану сохранять? Историю, точку зрения, – он пожал плечами. – История свершилась, а точка зрения Тисте Анди состоит в равнодушии, стоицизме и спокойствии, в пустом отчаянии. Стоит ли это все сохранять? Я думаю, что нет.

Барук ответил не сразу. То, что описал Аномандер Рейк, было почти за гранью понимания, но его крик души вызвал отклик в алхимике.

– Но вы, – произнес он, – все-таки здесь. В союзе с жертвами империи. Неужели, вы здесь один, Рейк? Неужели ваши люди не поддерживают вас?

– Им все равно, – ответил Рейк. – Они выполняют мои команды. Они идут за мной. Они служат Каладану Бруду, когда я приказываю. И они умирают среди болот и лесов земли, которая им не принадлежит, в войне, которую не они ведут, за людей, которые боятся их.

– Тогда зачем? Зачем вы делаете это?

Рейк в ответ расхохотался. Правда, через секунду его горестное веселье угасло, он сказал:

– Разве честь значит что-то в наши дни? Разве значит что-нибудь долг? Мы сражаемся так же, как и люди. Мы умираем бок о бок с ними. Наемники духа. И даже это мы едва ли ценим. Зачем? Какая разница, зачем? Но мы никогда не предаем наших союзников. Я знаю, что вы обеспокоены тем, что я допустил Аймасса в захоронение. Я знаю, что тиран Ягутов будет освобожден, Барук. Но лучше сделать это сейчас, пока я здесь, чем тогда, когда Ягуту никто не сможет противостоять. Мы изгоним жизнь из этой легенды, алхимик, и угрозы больше не будет.

Барук уставился на Тисте Анди.

– Вы так уверены, что сможете противостоять Ягуту?

– Нет. Но когда он покончит с нами, силы его будут заметно подорваны. Разумеется, тогда он обрушится и на остальных. Это точно, Барук. Вам лучше принять это к сведению, Барук. Мы можем сломить тирана Ягутов, но и это будет на руку Лейсин.

– Я не понимаю, – алхимик казался озадаченным.

Рейк усмехнулся.

– Когда мы покончим с ним, мы сами будем истощены. А тогда придет время Малазанской империи. Так что, как видите, она в любом случае победит. Единственное, что ее пугает, это ваш Т'орруд Кабал, Барук. Она ничего не знает о ваших возможностях. Именно поэтому ее лазутчики ищут Воркейн. Если Глава Гильдии примет предложение, то проблема, которую вы представляете, будет разрешена.

– Да, – задумчиво протянул Барук, – сюда втянуты и другие факторы.

– Опонны, – подтвердил Рейк. – Они представляют опасность для всех. Вы полагаете, что их беспокоит город простых смертных? Его обитатели? Их волнует только сила, которая притягивает силу, грязная игра. Прольется ли кровь бессмертных? Именно этот вопрос больше всего беспокоит богов.

Барук заглянул в кружку с козьим молоком.

– Да, этого мы избегали, – он отпил глоток.

– Неправда, – возразил Рейк. – То, что Повелителя Теней заставили выйти из игры, означает, что кровь бессмертного пролилась.

Барук едва не захлебнулся молоком. Он отставил кружку и уставился на Тисте Анди.

– Чья?

– Две Гончих погибли от меча. Я полагаю, что это вывело из равновесия Повелителя Теней.

Барук устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

– Похоже, что ситуация усугубляется.

– До тех пор, пока здесь Лунное Семя, алхимик, – Рейк снова сел, опять вытянув ноги к огню. – А теперь, что еще вы можете сообщить мне об этом тиране Ягутов? Помнится, что вы обещали проконсультироваться со специалистами.

Барук открыл глаза и бросил остатки лепешки в огонь.

– Есть проблема, Рейк. Я надеюсь, что вы сможете помочь кое-что прояснить. Прошу вас, – сказал он, поднимаясь, – пойдемте со мной.

Рейк со вздохом опять поднялся на ноги. Меча при нем этим вечером не было. Баруку казалось, что могучей фигуре не достает чего-то, но все же был благодарен Рейку за отсутствие оружия.

Он повел Рейка через комнату, потом вниз по главной лестнице в нижние комнаты. В первой из этих полуподвальных комнат стояла раскладная кровать. На кровати лежал старик. Барук указал на него.

– Как вы видите, он спит. Его зовут Маммот. Рейк поднял бровь.

– Историк?

– Он еще и верховный жрец Д'река.

– Это объясняет цинизм его сочинений, – сказал Рейк, усмехаясь. – Осенний Червь счастья не приносит.

Барук был удивлен, что Тисте Анди знаком с работами Маммота, но почему бы и нет? «Жизнь, длящаяся тысячи лет, позволяет иметь ненужные хобби», – решил он.

– Итак, – сказал Рейк, подходя к кровати, – Маммот спит крепким сном. Что его вызвало? – он присел на корточки перед стариком.

Барук тоже подошел.

– Это все очень странно. Я немного знаю о магии земли. Я никогда не пользовался Путем Д'рисс. Я позвал Маммота, как и обещал вам, и попросил его рассказать мне то, что он знает о тиране Ягутов и его захоронении. Он вдруг сел и закрыл глаза. С тех пор он не открывал их и не произнес ни единого слова.

Рейк выпрямился.

– Похоже, он серьезно отнесся к вашему вопросу.

– Что вы имеете в виду?

– Как вы догадались, он открыл Д'рисс. Он решил искать ответ на ваш вопрос, скажем так, простыми методами. И что-то задело его.

– Он что, пошел по Пути в захоронение? Старый дурак!

– В средоточие магии Телланна, не говоря уже о Омтос Феллакс Ягутов. А кроме того, там еще и женщина с Отатаралом, с мечом, – Рейк скрестил руки. – Он не вернется, пока женщина и Аймасс не выйдут из кургана. А после того, если он не поспешит, его настигнет влияние пробудившегося Ягута.

Холод пробежал у Барука по спине.

– Вы имеет в виду захват его тираном?

Рейк кивнул, лицо его было мрачно.

– Верховный жрец, вы говорите? Ягут сочтет, что он весьма полезен. Не говоря уже о доступе Маммота к Д'реку. Как вы думаете, Барук, этот тиран способен поработить богиню?

– Этого я не знаю, – прошептал Барук, пот градом катился по его круглому лицу, пока он глядел на неподвижное тело Маммота. – Диссембре позаботится, – добавил он.

Пожилая женщина сидела на ступенях крыльца и глядела в вечернее небо, пока ее пальцы привычно набивали трубку сухими листьями. На деревянных ступенях перед ней стояла медная жаровня. Из отверстий в жаровне торчали тонкие палочки. Женщина вытащила одну из них, поднесла к трубке, потом выбросила ее на улицу.

Человек, шагавший по противоположной стороне улицы, увидел этот знак и провел рукой по волосам. Рушащий Круги был почти в панике. Подобные прогулки по улицам были невероятно опасны. Турбан Орр отправил по его следу своих охотников, он чувствовал, что они близко. Рано или поздно Турбан Орр вспомнит все свои встречи под Цитаделью Деспота, а также и стража, что стоял там каждую ночь. Подобное откровенное выставление себя напоказ все испортило.

Он повернул за угол, прошел мимо пожилой женщины, потом миновал еще несколько зданий и очутился у корчмы Феникса. Две женщины стояли у дверей, смеясь какой-то своей шутке.

Рушащий Круги засунул большие пальцы за ремень, потом передвинул висевший на ремне меч на бок. Его ножны царапнули камень стены. Потом он вытащил руки из-за ремня и пошел дальше, к озеру. Дело сделано. Все это напомнило ему одну из последних встреч, возможно, ненужную, но такой был приказ Угря. Разные мысли приходили на ум. Он полагал, что жить ему осталось немного, но он сделает то, что должен, до своей гибели. Что еще?

* * *

На крыльце корчмы Феникса Миссе толкнула локтем Ирилту.

– Готово, – пробормотала она. – Сегодня ты прикрываешь. Как обычно.

Ирилта скорчила гримасу, потом кивнула.

– Ладно, тогда ступай.

Миссе спустилась с крыльца и вышла на улицу. Она повторила путь Рушащего Круги до крыльца, где сидела пожилая женщина. Она все еще сидела там, лениво разглядывая прохожих. Когда Миссе попала в поле ее зрения, она вынула трубку изо рта и выколотила ее о подошву. Искры запрыгали по булыжной мостовой.

Это был знак. Миссе дошла до угла здания, повернула направо и вошла в переулок, ведущий вдоль всего дома. Навстречу ей в доме открылась дверь, она вошла в тускло освещенное помещение, оставив дверь открытой. Кто-то прятался за этой дверью, но она этого не заметила. Она прошла ко второй, внутренней, двери и оказалась в темном холле. Потом она быстро побежала вверх по лестнице.

Апсала, или как она называлась раньше, Горечь, не очень сильно изумилась при виде Даруджистана. Почему-то, несмотря на ее волнение и восторг, все казалось знакомым.

Крокус был разочарован, он, не тратя времени, повел ее в дом дяди, сразу же после того, как они отвели лошадь Колла на конюшню. Путешествие по городу, по запруженным народом улицам взволновало Крокуса, как обычно. Эта женщина, кажется, была рождена, чтобы не упускать его из виду: все, о чем он сейчас мечтал, отдать ее на попеченье кого-нибудь другого и покончить с этим делом.

Но, если дело только в ней, почему он чувствует себя таким несчастным?

Крокус вышел из библиотеки Маммота и пошел в другую комнату. Моби зашуршал на письменном столе и показал ему красный язык. Не обращая внимания на зверушку, Крокус подошел к Апсале, которая сидела в лучшем из двух кресел, в его кресле, разумеется.

– Я ничего не понимаю. Судя по всему, его нет уже дня два.

– А это что, так необычно? – рассеянно поинтересовалась Апсала.

– Да. Ты покормила Моби, как я просил?

Она кивнула.

– Виноградом?

– Да.

Он уперся руками в бока.

– Очень странно. Может, Раллик что-нибудь знает.

– А кто такой Раллик?

– Мой друг, убийца, – ответил он небрежно. Апсала вскочила, глаза ее расширились.

– Что такое? – спросил Крокус, подходя ближе. Девушка казалась чрезвычайно испуганной. Он оглядел комнату, почти уверенный, что сейчас увидит какого-нибудь демона, встающего с пола или слезающего со шкафа, но все было по-прежнему, обычный беспорядок. Моби, наверное, решил он.

– Я не знаю, – сказала она, постепенно приходя в себя. – Как будто я вспомнила что-то. Но что, так и не поняла.

– А, мы могли бы...

Раздался стук в дверь.

Крокус воодушевился и пошел открывать.

– Он, наверное, забыл ключи или что-то в этом роде.

– Там не заперто, – сказала Апсала.

Крокус открыл дверь.

– Миссе! Что ты здесь...

– Тише, – прошипела большая женщина, отталкивая его и прикрывая дверь. Она посмотрела на Апсалу, и глаза ее расширились. Потом она повернулась к Крокусу. – Как хорошо, что я застала тебя, мальчик! Ты видел кого-нибудь после того, как вернулся?

– Нет, а что? Только разве...

– Человека на конюшне, – сказала Апсала, хмуро глядя на Миссе. – Мы уже встречались?

– У нее потеря памяти, – пояснил Крокус. – Да, мы ставили лошадь на конюшню.

– Зачем? – спросила женщина. Когда Крокус был готов вспылить, она продолжила. – Впрочем, неважно, конюх не проблема. Значит, нам повезло.

– Проклятье, Миссе, – сказал Крокус. – Что происходит?

Она посмотрела ему в глаза.

– Дело в охраннике д'Арля, которого ты убил. Там, в саду. У них есть твое имя и описание, парень. Не спрашивай меня, где они их взяли. Но д'Арль обещает тебе высокую виселицу, когда поймает.

Кровь отлила от лица Крокуса. Он посмотрел на Апсалу. Открыл рот, потом снова закрыл. Нет, она и впрямь не помнит. Но это наверняка она. Он упал в кресло Маммота.

– Тебя надо спрятать, парень, – сказала Миссе. – Думаю даже, что вас обоих. Не бойся, мы с Ирилтой позаботимся о вас, пока что-нибудь не изменится.

– Я не верю, – прошептал он, уставясь в стену перед собой. – Она меня выдала, чтоб ей!

Миссе вопросительно посмотрела на Апсалу, та ответила.

– Это только догадка, но, по-моему, речь идет о девушке по имени Шалисс.

Миссе быстро моргнула.

– Шалисс д'Арль, гордость двора этих дней, – выражение ее лица смягчилось, она взглянула на Крокуса, – да, парень, выбрал ты...

Крокус подскочил в кресле и сердито взглянул на нее.

– Уже нет.

Миссе усмехнулась.

– Ладно, а теперь, – сказала она, складывая руки, на груди, – мы сидим тише мыши до ночи. А потом по крышам. Не бойся, мы все устроим.

Апсала встала.

– Меня зовут Апсала, – сказала она. – Рада знакомству, Миссе. И спасибо тебе за заботу о Крокусе.

– Апсала говоришь? – Миссе усмехнулась еще шире. – Значит крыши для тебя не проблема, да?

– Да, – подтвердила она, почему-то зная, что это правда.

– Прекрасно, – произнесла Миссе. – А теперь, нет ли здесь какой выпивки?

– Миссе, – спросил Крокус, – ты не знаешь, где может быть мой дядя?

– А вот здесь я тебе помочь не могу. Понятия не имею.

Она не была уверена в старухе на крыльце, но был еще кто-то, кто проскользнул в тень, падающую от дома, этого человека следовало взять на заметку. Похоже, что этого Несущего Монету защищали.

Серрат не была уверена. После Аномандера Рейка она была самой опасной из Тисте Анди Лунного Семени. Найти этого слугу Опоннов было несложно. Ее господин дал ей всю необходимую информацию о том, как выглядит магический знак Опоннов. Ей помогло и то, что она уже видела это и этого самого мальчишку на крышах две недели назад. Ее агенты той ночью шли за Несущим Монету, пока он не вошел в корчму Феникса, они оставили его по ее команде. Если бы она знала тогда то, что знает теперь, с присутствием Опоннов было бы покончено прямо в ту ночь.

«Мне везет», – улыбнулась Серрат сама себе, устраиваясь поудобнее на крыше. «Они пойдут ночью, – решила Серрат. – Что до женщины, что прячется внизу, ее легко убрать. А с помощью заклинания и при такой тьме она легко займет место женщины».

Никаких подозрений у другой женщины, той, что внутри с Несущим Монету, она не вызовет. Серрат кивнула. Да, так она и сделает.

А теперь надо подождать. Терпение всегда вознаграждается.

– Да, – протянул Мурильо, изучая толпу, – их здесь нет. А это значит, что они у Маммота.

Крупп вдохнул пропахший потом и табаком воздух.

– Ах, цивилизация, Крупп верит, что твое суждение верно, друг. Если так, мы можем остаться здесь, выпить и посидеть часок-другой. Вон там, – он вошел в корчму Феникса.

Старые приятели, сидевшие за столиком Крупна, смотрели в полные кружки, переговаривались и весело смеялись чему-то. Крупп поклонился им и со вздохом облегчения уселся на свой стул. Мурильо остался у стойки бара, поговорил со Скурвом, потом неторопливо подошел к Круппу.

Отчищая пыль с рукава, Мурильо невольно нахмурился, оценив вид своей одежды.

– Мечтаю о ванне, – произнес он. – Скурв говорит, что видел недавно Раллика. Он говорил с неизвестным человеком. С тех пор Раллика никто не видел.

Крупп рассеянно замахал рукой.

– Вон идет добрая Салти, – объявил он. Минуту спустя на столе стоял кувшин с элем. Крупп вытер своим шелковым платком кружку, потом наполнил ее пенным напитком.

– А мы не собираемся доложить обо всем Баруку? – спросил Мурильо, не сводя с Круппа глаз.

– Всему свое время, – ответил Крупп. – Сначала мы должны отдохнуть от трудов. Что, если Крупп лишится голоса посреди отчета? Какой Баруку в том толк? – он поднял свою кружку и отхлебнул из нее.

Мурильо рассеянно барабанил пальцами одной руки по столу, глаза его исследовали толпу. Потом он выпрямился и напрягся. Он пододвинул свою кружку.

– Теперь, когда ты знаешь, что замышляем мы с Ралликом, что ты планируешь сделать?

Брови Круппа поползли вверх.

– Крупп? Ничего. Кроме хорошего, разумеется. Помогу. Незачем пугаться, друг. Пусть все идет по плану. Считай, что Крупп просто мудрая дуэнья.

– Дыхание Худа, – простонал Мурильо. – Мы прекрасно справимся и без твоей помощи, Крупп. Лучшее, что ты можешь сделать, это не лезть в это дело. Не суйся сюда.

– И бросить моих друзей на произвол судьбы? Чушь!

Мурильо допил свой эль и встал.

– Я иду домой, – объявил он. – Надеюсь, за неделю ты расскажешь все Баруку. А когда Раллик выяснит, что ты все знаешь о наших планах, тогда, Крупп, не хотел бы я быть на твоем месте.

Крупп нетерпеливо замахал рукой.

– Ты там не видишь Салти? С ужином для Круппа. Поганые кинжалы Раллика Нома и его еще более поганый характер ничего скоро не будут значить перед лицом того, что надвигается на нас. Спокойной ночи, Мурильо. До завтра.

Мурильо уставился на него потом пробурчал.

– Спокойной ночи, Крупп.

Он вышел из бара через кухонную дверь. Как только он спустился в переулок, дорогу ему перешла темная фигура. Мурильо нахмурился.

– Ты, Раллик?

– Нет, – ответил человек, – меня не бойся, Мурильо. У меня для тебя сообщение от Угря. Зови меня Рушащий Круги, – тут человек подошел ближе. – Сообщение касается члена Совета Турбана Орра...

Раллик переходил с крыши на крышу в полной темноте. Его продвижение сильно замедляла необходимость соблюдать полную тишину. Разговора с Оцелотом не будет. Он надеялся хоть на шаг опередить его. Если он упустит возможность, магия главы клана станет решающим фактором. «Если только не...»

Раллик остановился и внимательно осмотрел свои вещи. Много лет тому назад Барук наградил его за хорошо выполненную работу небольшой сумкой, наполненной красным порошком. Барук объяснил тогда его магические свойства, но Раллик не хотел работать, полагаясь на магию порошка. Интересно, сохранились ли его свойства? Может ли он противостоять магии Оцелота? Неизвестно.

Он пересек высокую крышу, подошел к самому краю. Справа под ним находилась восточная городская стена. Вдалеке неясно мерцали огни Ухабов. Убийца полагал, что Оцелот станет ждать возвращения Колла со стороны Трясучки, затаившись где-нибудь в тени с арбалетом. Лучше будет убить человека до того, как он въедет в город.

Вероятность, конечно, невелика. Абсолютно никаких признаков присутствия Оцелота не было, а больше всего ему подошел бы Холм К'рула. Оцелот уже вполне мог воспользоваться магией и лежать теперь надежно укрытым от людских глаз. Раллик запросто может споткнуться об него.

Он подошел к северному краю крыши. Перед ним возвышался храм К'рула. С колокольни было бы очень удобно стрелять по Коллу, въезжающему в ворота. Раллик вынул сумку с порошком. Все, что он покроет, сказал ему Барук, будет защищено от поражения магией. Появится защитная зона. Убийца поморщился. Как велика будет это зона? И когда она перестанет существовать? Очень важно, сказал еще Барук, и он это запомнил, не просыпать его на кожу.

– Яд? – спросил он тогда.

– Нет, – ответил алхимик. – Просто порошок изменяет некоторых людей. И в какую сторону, предугадать нельзя. Лучше не рисковать, Раллик.

Пот заливал его лицо. Найти Оцелота было почти немыслимо. Смерть Колла разрушит все и даже больше, она лишит Раллика последней возможности проявить... что? Человечность. Цена слишком высока. «Справедливость, – зло прошипел он. – Должна она что-то значить? Должна!»

Раллик развязал сумку. Он залез в нее и достал пригоршню порошка. Растер пальцами. Порошок пах ржавчиной. «Это все? – поинтересовался он. – Может, его свойства иссякли? – пожав плечами он начал втирать его в кожу, начав с лица. – Какие изменения? – пробормотал он. – Я не ощущаю никаких изменений!»

Остатки порошка он втер в тело под одеждой, – насколько сумел дотянуться. Сумка внутри была в пятнах. Он вывернул ее, потом привязал к поясу. «Теперь, – скривился он в усмешке, – продолжим охоту». Где-то, как полагал убийца, рядом был человек, не сводящий взгляда с Трясучки. «Я найду тебя, Оцелот, – прошептал он, глядя на колокольню. – С магией или без нее, ты меня не услышишь, ты даже дыхания моего не почувствуешь, пока уже не будет поздно. Клянусь».

Он начал подниматься.

Восемнадцатая глава

Синий сияющий город

Задернут покровом,

Что держит стальная рука

Восьмирукого дива.

Хранит Паральт для других

Свой ядовитый клинок.

Жужжит его прялка,

Что вьет чародейство,

Каждый ее оборот

Означает еще одну смерть.

Держит стальная рука

Покров над сияющим градом,

Правит жизнью и смертью она

И хранит равновесие Сил...

Заговор. Слепой Галлон (род. 1078)

Сержант Вискиджак подошел к кровати.

– Ты уверен, что готов к такому? – спросил он Калама.

Убийца, опираясь спиной на стену, точил свои длинные ножи. Он посмотрел на него снизу вверх.

– А разве есть выбор? – бросил он, возвращаясь к прерванному занятию.

Лицо Вискиджака осунулось, сказывалось недосыпание. Он обвел взглядом небольшую комнату, в углу которой сидел на корточках Быстрый Бен. Он держал в руках обрывок простыни, глаза его были закрыты.

Скрипач и Еж разложили на столе части огромного арбалета. Они сидели и внимательно осматривали и чистили все детали оружия. Они ожидали скорого сражения.

Вискиджак разделял их уверенность. С каждым часом охотники приближались. Среди них были Тисте Анди, которых они боялись больше всего. Отряд у сержанта был хорошим, но все же недостаточно хорошим.

У окна, привалившись к стене, сидел Троттс, скрестив свои покрытые узорами руки на груди. Напротив него сидел Маллет, он спал, и его храп разносился по всей комнате.

Сержант вновь обернулся к Каламу.

– Вероятность невелика, да?

Убийца кивнул.

– Им нет резона высовываться. Они и так засветились в последний раз, – пожал он плечами. – Я снова попробую пойти в корчму. Если кто-нибудь вдруг пометит меня, тогда Гильдия придет. Если я успею сказать хоть слово, прежде чем они меня убьют, тогда появляется шанс. Вероятность невелика...

– ...но пойти придется, – завершил фразу Вискиджак. – Все решится завтра. Если мы просчитались, – он посмотрел в сторону Ежа и Скрипача, они тоже смотрели на него, – придется взрывать. Будут разрушения, это их взбудоражит.

Двое саперов ухмылками выразили свое одобрение.

Громкий вздох разочарования, который издал Быстрый Бен, заставил всех вздрогнуть. Глаза мага были широко раскрыты. Он резко сбросил на пол кусок ткани.

– Плохо дело, сержант, – произнес он. – Горечи нигде нет.

Калам выругался и задвинул свои ножи в ножны.

– И что это означает? – спросил мага Вискиджак.

– Скорее всего, – пояснил Быстрый Бен, – она мертва, – он жестом указал на материю. – Когда у меня есть вот это, у Веревки нет возможности спрятаться. Нет до тех пор, пока у него в распоряжении Горечь.

– Может, после того, что ты ему сказал, – предположил Скрипач, – он бросил свои карты и вышел из игры?

Быстрый Бен поморщился.

– Веревка нас не боится, Скрипач. Спустись с небес. Если что, он от нас и мокрого места не оставит. Повелитель Теней теперь наверняка уже рассказал ему, кто я такой, точнее, кем я был. Это не его дело, но Повелитель Теней может его заставить. Боги не любят, когда их дурачат. Особенно, когда это делают дважды, – он поднялся на ноги и стащил веревочные петли со своей спины. Потом посмотрел в глаза Вискиджаку. – Я не понимаю этого, сержант. Я в растерянности.

– Мы ее больше не увидим? – спросил Вискиджак.

Быстрый Бен кивнул.

– Скорее всего, – он помолчал, потом шагнул вперед. – Мы все бы предпочли ошибаться на ее счет, – произнес он, – но то, что сделала Горечь, расходится с понятием человека. Чем больше я об этом думаю, тем больше я радуюсь ее отсутствию.

– Я вообще предпочел бы считать, – добавил Калам, сидящий на постели, – что совершившегося на самом деле не было, правда, воспоминания у меня остались слишком яркие. Я знаю, Вискиджак, что у тебя есть свои причины желать, чтобы все было именно так.

Быстрый Бен подошел ближе к сержанту, взгляд его потеплел.

– Пытаешься сохранить рассудок каждый раз, когда отправляешь кого-то на смерть, – сказал он. – Мы все знакомы с этим, сержант. И мы бы в последнюю очередь предложили тебе то, о чем ты предпочитаешь не думать.

– Я рад слышать это, – тихо произнес Вискиджак. Он опять оглядел всех присутствующих, увидел, что Маллет проснулся и смотрит прямо на него. – Кто-нибудь хочет сказать что-нибудь?

– Я хочу, – ответил Скрипач на вопрос сержанта. – Ты же сам спросил, так?

– Давай, высказывайся.

Скрипач сел прямо и прочистил горло. Еж ткнул его локтем под ребра, когда он уже открыл рот, чтобы говорить. Он скорчился. Потом попытался еще раз.

– Все это так, сержант. Мы видели страсть как много раз, как часто умирали наши товарищи, так? И, может, нам не надо было отдавать такие приказы, может, ты думаешь, что так было бы легче для нас. Но я так не считаю. Понимаешь, те люди для нас были живыми, они дышали. Они были товарищами. Потом они умирали, это было невыносимо. Но тут ты начинал говорить себе, что единственный способ не свихнуться, – отринуть все эти мысли, не думать об этом, ничего не чувствовать, когда они умирают. Но, будь оно проклято, когда ты отнимаешь чью-то жизнь, ты почти лишаешься собственной. Это-то и подводит тебя к сумасшествию. Но та горечь, которую ты ощущаешь, и заставляет тебя продолжать, сержант. Возможно, мы ни к чему не придем, но, по крайней мере, мы и не бежим от этого всего.

В комнате повисло молчание. Потом Еж опять подтолкнул Скрипача.

– Вот ведь! А у тебя голова на плечах. Похоже, я тебя недооценивал все эти годы.

– Ага, точно, – сказал Скрипач, глядя на Маллета, – тот, кто так часто опаливал все свои волосы, ему ведь приходится носить каску все время. Так?

Маллет засмеялся, но напряжение не прошло, все смотрели на сержанта. Вискиджак внимательно оглядывал членов отряда, одного за другим. Он видел тревогу в их глазах и открытое предложение дружбы и верности. Все это время он старался оттолкнуть их прочь, оттолкнуть всех, но эти упрямые идиоты возвращались.

Горечь не была человеком. Его впечатление о том, что все ее поступки превосходят человеческие возможности, получило подтверждение. Но это его не шокировало. Он слишком многое повидал в жизни. У него не было ни достаточно веры в историю человечества, ни радужного оптимизма, которые могли бы прогнать чудовищные воспоминания о том аде, через который он прошел.

И вот настало время, когда отрицание потеряло свою значимость, когда тот мир, что пытался достучаться до него все эти годы, показал самому себе собственную несостоятельность. Наконец, после всех этих долгих лет, он был среди друзей. Осознать это было нелегко, и он понимал, что был слишком нетерпелив.

– Хорошо, – буркнул он, – хватит толочь воду. Нам есть чем заняться. Капрал?

– Сержант? – отозвался Калам.

– Приготовься. У тебя есть время до вечера, чтобы еще раз попытаться установить контакт с Гильдией Убийц. Все остальные в это время осмотрят и подготовят свое оружие. Подлатают доспехи, если нужно. Потом я устрою вам смотр, и если найду хоть что-нибудь, что меня не устроит, то я вам покажу небо в алмазах. Понятно?

– Ага. Повинуемся, – ухмыльнулся за всех Маллет.

Несмотря на то, что они ехали очень медленно, рана Колла уже раз пять открывалась с начала их путешествия и беспокоила его. Он приспособился к седлу, съехав на один его бок и перенеся всю тяжесть тела на здоровую ногу, но в это утро рана опять открылась. Причем неудобная поза привела к тому, что боль и спазмы разлились по всему телу.

Паран чувствовал, что надо что-то делать. Хотя они оба ощущали, что между ними установились теплые дружеские отношения, лишенные претенциозности, они почти не говорили о ране Колла.

Вся левая нога Колла от того места на бедре, куда попал меч, до ступни приобрела красновато-коричневый оттенок. На бедре и колене были видны сгустки запекшейся крови. Им пришлось разрезать повязку на бедре, чтобы Колл мог сесть на лошадь.

В гарнизоне у Катлинского моста им отказали в помощи, поскольку их единственный хирург отсыпался после одной из «тяжелых ночей». Правда, им дали чистые повязки, которые теперь уже были насквозь пропитаны кровью и прилипли к ране.

По Трясучке ехало немного путников, хотя стены города уже были видны. Поток беженцев с севера иссяк, а те, кто ехал на празднование Гедерон, уже были в городе.

Когда они подъезжали к Ухабам, Колл вывел себя из полусознательного состояния, в котором пребывал последние несколько часов. Его лицо было мертвенно-бледным.

– Это ворота что со стороны Ухабов? – слабо спросил он.

– Мне кажется, да, – ответил Паран, поскольку они ехали по дороге со странным названием Трясучка. Он ожидал, что и поселение у такой дороги должно называться приблизительно так же. – Нас пропустят? – спросил он. – А стражники смогут позвать хирурга?

Колл отрицательно помотал головой.

– Вези меня. Корчма Феникса. Отведи меня в корчму Феникса, – его голова бессильно повисла.

– Хорошо, Колл, – он очень удивится – если стражники их пропустят, им придется что-то рассказать, а Колл ничего не говорил о том, как он получил рану. – Надеюсь, – пробормотал Паран, – что в этой корчме найдется хоть один хирург, – Колл выглядел плохо. Паран посмотрел на городские ворота. Он уже достаточно увидел, чтобы понять страстное желание императрицы получить именно этот город. Он вздохнул. – О, а ведь ты просто прекрасен, великолепен.

Раллик заставил себя подняться еще на дюйм. Руки и ноги дрожали от напряжения. Если бы не густые тени на этой части колокольни, он давно уже был бы виден. Если так пойдет и дальше, он больше не сможет прятаться.

Лезть по лестнице в темноте было бы просто самоубийством. Оцелот прекрасно бы все услышал, он был отнюдь не дурак, когда речь шла о засадах.

Если он наверху, Раллику сильно повезло. Если нет, у Колла будут неприятности. Неизвестно, проехал ли его друг через ворота, а тишина на верху колокольни могла кое-что значить. Он остановился передохнуть и посмотрел вверх. Еще пять метров, самые сложные. Он так устал, что может только просто висеть на руках, ухватившись за выступы. Он не сможет подойти неслышно. Единственный шанс состоял в том, что Оцелот должен смотреть на восток, тогда как он лезет с западной стороны башни. Раллик глубоко вздохнул и ухватился за следующий выступ.

Прохожие останавливались, глядя как Колл и Паран медленно приближаются к воротам со стороны Ухабов. Не обращая внимания на них и не отвечая на их вопросы, капитан сосредоточился на двух стражниках, что стояли непосредственно в воротах. Они уже заметили Колла и Парана и теперь поджидали их.

Подъехав к воротам, капитан жестом показал, что они хотят въехать в город. Один из стражников кивнул, а другой подошел к лошади капитана.

– Вашему другу нужен доктор, – произнес он. – Если вы подождете внутри, мы минут через пять найдем вам его.

Паран отказался.

– Нам необходимо попасть в корчму Феникса. Я с севера и ничего здесь не знаю. А он сказал, что я должен отвезти его прямо в корчму.

Стражник, казалось, был озадачен.

– Удивительно, если он сможет протянуть до того момента. Но если вы этого хотите, единственное, чем мы сможем помочь, так это дать провожатого.

Когда они выехали из тени, которую отбрасывали ворота, другой стражник удивленно воскликнул.

Паран задержал дыхание, когда стражник подошел к Коллу.

– А я его знаю, – сказал он. – Это Колл Джамин, я служил в его поместье. Что случилось?

– Я думал, что Колл умер несколько лет назад, – удивился другой стражник.

– Думай, что говоришь, – засопел первый страж. – Я знаю то, что знаю. Это Колл собственной персоной.

– Он хочет попасть в корчму Феникса, – пояснил Паран. – Это последнее, что он мне сказал. Стражник кивнул.

– Тогда идем, – он повернулся ко второму охраннику. – Я пойду помогу, Вилдрон. Дай мне телегу. Она все равно стоит без дела с утра, – он улыбнулся капитану. – Спасибо, что вы доставили его сюда. Не все люди в городе лишены глаз и ушей. Мы прекрасно знаем, о чем шепчутся. Давайте положим его на телегу, так ему будет легче.

Паран расслабился.

– Спасибо, солдат, – он оглядывался вокруг, желая рассмотреть город изнутри.

Прямо перед ними поднимался высокий холм, его склоны густо заросли травой и корявыми деревьями На его вершине стояло подобие храма, давным-давно заброшенного, из которого вздымалась ввысь квадратная башня, покрытая бронзой. Когда он взглянул на открытую площадку на колокольне, ему показалось, что он заметил там какое-то движение. Он прищурился.

Раллик осторожно поднял голову над краем площадки. И чуть не закричал в голос. Колокольня была пуста. Потом вспомнил, что Оцелот пользуется магией. Задержав дыхание, он в последний раз подтянулся на затекших руках и влез на край площадки. Как только он сделал движение, чтобы подняться, камень, которым была покрыта площадка, засветился, и он увидел перед собой лежащего Оцелота, который прицеливался из арбалета во что-то внизу.

Раллик одновременно шагнул на него и вынул из ножен свои кинжалы. Но его подвела накопившаяся усталость, он шаркнул подошвами по камню.

Оцелот перекатился на спину, направив арбалет на Раллика. Лицо Главы клана исказила гримаса ярости и страха. Он не стал тратить время на слова и тут же выпустил стрелу.

Раллик напрягся, решил, что удар будет сильным, и он не удержится на краю крыши. У него перед глазами мелькнула красная вспышка, но удара не последовало. Моргнув, посмотрел вниз. Стрела исчезла. Секунду спустя он понял, в чем дело. Стрела была магической, она должна была лететь невидимо для других, но ржавый порошок Барука сработал. Как только осознание этого пришло ему в голову, он рванулся к Оцелоту.

Оцелот выкрикнул что-то и бросил арбалет в сторону. Когда он потянулся за ножом, Раллик уже был рядом. Оцелот громко закричал, его глаза закатились от страха и боли.

Раллик всадил ему в грудь тот кинжал, что был в правой руке. Оружие со скрипом вошло в кольчугу, надетую под рубаху. Проклятье, он усвоил урок прошлых ночей. Раллик вспомнил, что сам посоветовал ему это. Кинжал в левой руке Раллика был нацелен на правую руку Оцелота. Он вонзил его в плоть и провел дальше.

Раллик увидел, как кинжал вышел из закрытой рукавом руки Оцелота, сопровождаемый фонтанчиком крови. Он услышал, как лезвие заскрежетало по плитам площадки.

Оцелот оскалился, выбросил вверх левую руку и ухватил Раллика за шею, стараясь нащупать волосы, собранные в хвост. Он дико вскрикнул, дергая Раллика за волосы, потом попытался зубами впиться ему в шею.

Оцелот начал хватать ртом воздух, когда Раллик надавил на него коленом. Он снова ухватил его за волосы, на этот раз ближе к голове.

Раллик услышал скрежетание металла и инстинктивно откатился вправо. Несмотря на рану в правой руке, у Оцелота достало сил вонзить кинжал так, что он прорезал кольчугу на груди. Рана загорелась огнем. Оцелот выдернул кинжал и, все еще не отпуская Раллика, попытался вонзать его еще раз.

Раллик перехватил его руку и одним мягким движением провел ею под своими волосами. Освободившись, он откатился вбок, одновременно выхватывая свой кинжал. Оцелот лишь на дюйм промахнулся, целясь ему в лицо.

Собрав все силы, что еще оставались в его левой руке, Раллик вонзил кинжал Оцелоту в живот. Что-то хрустнуло, и лезвие вошло по рукоятку. Тело Оцелота дернулось вверх и перегнулось пополам над вошедшим кинжалом. Раллик, хватая воздух, ринулся к нему и вонзил второй кинжал ему прямо в лоб.

Раллик полежал немного без движения, удивляясь отсутствию боли. Теперь план придется выполнять Мурильо. Колл должен быть отомщен. Мурильо сделает это, выбора у него нет.

Тело Оцелота, казалось, стало тяжелее, несмотря на вытекшую из него кровь.

– Я всегда знал, что когда-нибудь мы столкнемся с ним, – пробормотал Раллик, перекинул себя через скрюченное тело, и перекатился через спину на середину площадки. Он хотел еще раз посмотреть на небо, на его яркую бесконечную синеву. Вместо этого он обнаружил, что смотрит на крышу колокольни снизу и видит ее древние камни и колонии летучих мышей. Все эти подробности он отмечал машинально, чувствуя, как кровь потоком хлещет у него из груди. Ему показалось, что снизу за ним наблюдают маленькие блестящие глазки.

Не увидев больше никаких признаков движения, Паран переключил свое внимание на улицу слева от него. Подошел Вилдрон, он вел двух лошадей, впряженных в телегу. Тот стражник, что стоял рядом с лошадью Парана, сказал:

– Поможете мне, да? Надо переложить беднягу.

Паран спешился и поспешил ему на помощь. Он посмотрел Коллу в лицо. Хотя тот спокойно сидел в седле, но был без сознания. Сколько он еще протянет? «Если бы я был на его месте, – решил Паран, – я был бы уже покойником».

– После этого всего, – пробормотал он, стаскивая Колла с седла, – тебе бы лучше выжить.

Серрат со стоном перевернулась на спину. Солнце жарко светило ей в лицо, пока она пыталась собрать воедино разрозненные воспоминания. Тисте Анди была готова пойти к женщине в переулке под ней. Если ее убить, то защитников Несущего Монету поубавится. А когда они покинут дом под покровом ночной темноты, они сразу же угодят в подготовленную ею ловушку.

Чародейка-убийца открыла глаза, когда солнце уже проделало изрядный путь по небосводу. Ее кинжалы, которые она сжимала в руках, скорчившись на краю крыши, теперь аккуратно лежали прямо перед ней бок о бок. По затылку разливалась тупая, но сильная боль. Она дотронулась до раны, поморщившись, потом села.

Мир вокруг завертелся, потом успокоился. Серрат была в недоумении и гневе. Она ничего не видела на периферии зрения. Кто бы ни сделал это, сделано было прекрасно, настолько прекрасно, что могло конкурировать с магами-убийцами Тисте Анди. Беспокоило только то, что в Даруджистане до сих пор таких не было, за исключением тех двух Когтей в засаде. Но если бы сейчас работал Коготь, она была бы уже мертва.

Больше всего озадачивали аккуратно сложенные кинжалы. Оставить ее здесь среди бела дня, уложив рядом оружие, тут необходимо тонкое чувство юмора. Опонны? Возможно, хотя боги редко действовали так вот прямо, они предпочитали выбирать агентов среди смертных.

Правда, хоть какое-то объяснение загадке. Но она упустила свой шанс покончить с Несущим Монету, по крайней мере, сегодня. В следующий раз, пообещала она, поднимаясь на ноги и открывая Путь Куралд Галейн, ее таинственные враги увидят, что она готова ко встрече с ними.

Воздух вокруг нес засветился от присутствия в нем магии. Когда сияние прошло, Серрат уже не было.

Хлопья пыли летали в мертвом, жарком воздухе чердака корчмы Феникса. Потолок поднимался над восточной стеной на пять футов, над западной – на семь. Солнце било в окна, расположенные по обоим торцам длинной и узкой комнаты.

И Крокус, и Апсала спали в противоположных сторонах комнаты. Сидя напротив люка, ведущего вниз, Миссе чистила ногти деревянной палочкой. Выйти из дома Маммота и добраться в это укрытие по крышам оказалось совсем просто. Слишком даже просто. Ирилта сказала, что за ними никто не следил. На крышах тоже не было ни души. Как будто кто-то специально очистил для них путь.

Еще одна блестящая работа Угря? Миссе зевнула. Может быть, Миссе всю дорогу казалось, что она ощущает у себя на затылке чей-то взгляд. И теперь ей казалось, что за ними наблюдают чьи-то глаза, хотя это, сказала она себе, оглядывая пыльный чердак, было уж точно невозможно.

В крышку люка тихо постучали. Появилась Ирилта.

– Миссе? – позвала она громким шепотом.

– Пригнись, – проворчала Миссс, бросая палочку на замасленный пол. – Передай Скурву, что эта дыра ждет не дождется хорошего пожара.

Ирилта со вздохом протиснулась в комнату. Она закрыла крышку люка и отряхнула пыль с рук.

– Там внизу что-то странное делается, – сказала она. – Приехала телега с городской стражей, вылез охранник и еще один парень, они вынесли Колла. Старый дурень едва жив, он ранен мечом в бедро. Они положили его в комнате Круппа внизу. Салти бросилась искать лекаря, но дела его плохи. Совсем плохи.

Миссе оглядела летающую по воздуху пыль, потом посмотрела на спящего Крокуса.

– А как же выглядит тот, другой? – поинтересовалась она.

Ирилта фыркнула.

– Достаточно хорош, чтобы с ним позабавиться, я бы согласилась. Сказал, что нашел Колла на Трясучке, истекающего кровью. Колл очнулся на время и сказал, чтоб он вез его сюда. Этот парень сейчас там, внизу, и ест за троих.

– Иностранец? – спросила Миссе.

Ирилта подошла к окну, выходящему на улицу.

– На Дару он говорит так, словно здесь родился. Но он сказал, что с севера, из Засеки, и из Генабариса. Он похож на солдата, я бы сказала.

– От Угря что-нибудь есть?

– Пока парня ведено держать здесь.

– А девчонку?

– Тоже.

Миссе громко вздохнула.

– Похоже, что Крокус от этого не в восторге. Ирилта посмотрела в сторону спящего Крокуса. «Действительно ли он спит?»

– Выбора нет. Сейчас у дома Маммота уже стоит засада из стражников. Конечно, они опоздали, но мы едва разошлись с ними, – Ирилта смахнула пыль с подоконника и облокотилась на него.

– Я клянусь, что иногда я вижу кого-то или что-то, но стоит моргнуть, и его уже нет.

– Я понимаю, о чем ты, – хрустя суставами, Миссе встала.

– Думаю, что и Угорь уже вспотел, – хихикнула она. Жизнь пошла веселая, подруга. И время не ждет.

Ирилта угрюмо кивнула.

– Не ждет, не ждет.

Капитан Паран в третий раз наполнил кружку. Не это ли имел в виду Тисте Анди, говоря о том, что удача отвернется от него? У него в жизни было всего три друга, что-то неожиданное для него, новое и, без сомнения, чрезвычайно ценное. Но Порванный Парус погибла... ее заменила девочка. Тук мертв. А теперь, похоже, и Колл собирается пополнить список потерь.

Он провел пальцем по лужице пива на столе, превратив его в реку и озеро, довел до щели в досках стола и смотрел, как пиво стекает туда. Он чувствовал, как его правая нога под столом намокает, но не двигался, уставившись в щель. Стол был сделан из прочных досок и поставлен на прочные грубые ножки.

«Как там сказал Рейк?» Паран встал и снял ножны с ремня. Потом положил их на стол и вынул Удачу.

Несколько завсегдатаев в баре умолкли и уставились на него. Скурв под стойкой нащупал свою палку.

Капитан ничего не замечал. Держа меч в правой руке, он воткнул его в щель стола и поставил вертикально. Раскачивая клинок, он вогнал его до середины толщины доски. Потом он опять сел и принялся за пиво.

Все расслабились и смущенно заговорили.

Паран глотнул пива, не сводя глаз с Удачи. «Как там сказал Рейк? Когда удача отвернется от тебя, сломай меч. Или отдай злейшему врагу». Он сомневался, что Опоннам это понравится. Значит, сломать. Меч долго пробыл у него. Он только раз использовал его в бою, когда ранил Гончую.

Он вспомнил слова одного из учителей его детства. Вместе с голосом на память пришло и тощее лицо. «Те, что избраны богом, – сказал учитель, – они отличаются от остальных смертных, их отделяют от них предательством или убийством. У тех, кого боги любят, они забирают друзей, одного за другим. И умерщвляют. И если ты тверд, если ты понимаешь, чего они хотят, боги улыбаются и кивают. Любое окружение тогда приближает тебя к ним. Так затачивается клинок, дитя, и в конце концов боги помогают тебе в твоем одиночестве, в вакууме, который сами создали вокруг тебя. Никогда не подавай виду, мальчик».

Неужели заточка клинка началась? Паран помрачнел еще больше. Неужели он виноват в том, что произошло с Коллом? Намек на возможную дружбу промелькнул, неужели этого достаточно, чтобы обречь человека на смерть?

– Опонн, – прошептал он, – тебе за многое придется ответить, и ты ответишь!

Он поставил кружку и поднялся. Потом он взялся за меч.

Взбираясь по ступеням корчмы Феникса, Калам замер. Вот опять ощущение, что на тебя смотрят чьи-то глаза. Это чувство, которое выработалось за время службы Когтем, четыре раза посетило его с того момента, когда в поле его зрения показалась корчма. Подобные чувства и помогали ему выжить, ничего дурного он в них не видел. Наоборот, ему даже казалось забавным, что кто-то может видеть, кто он и что он такое, а сам оставаться вне поле его зрения.

Он встряхнулся и вошел в корчму. Как только шагнул в душную комнату, то сразу почувствовал неладное. Он закрыл за собой дверь и подождал, пока глаза привыкнут к полумраку. Он услыхал чье-то дыханье, поскрипывание мебели, стук кружек о поверхность столов. Значит, люди здесь есть. Но почему они молчат?

Едва нарисовались серые контуры бара, как Калам увидел, что все посетители корчмы стоят спиной к нему и пристально наблюдают за столом в глубине комнаты. Неясный свет выхватил из сумрака поблескивающий меч, торчащий из стола, и человека, его сжимающего. Казалось, что он не замечает никого вокруг.

Калам сделал несколько шагов к стойке. Он не сводил темных глаз с человека с мечом, морщины покрыли его гладкий лоб. Убийца замер. «Это что, игра света? – спросил он себя. Нет, решил он, глядя на хозяина заведения за стойкой. – Нет». Он огляделся. Все местные, завсегдатаи. Можно рискнуть.

У Калама чуть ли не судорогой свело шею и плечи, когда он двинулся прямо на человека с мечом. Он успел схватить пустой стул, который с грохотом поставил напротив человека. Вздрогнув, тот посмотрел на Калама.

– Твоя богом данная удача с тобой, капитан, – негромко и задушевно произнес убийца. – Сядь.

Его лицо смутило и напугало капитана, Паран осознал, что стоит, вцепившись в меч, и опустился на стул.

Калам тоже сел и наклонился поближе к капитану.

– Что означает весь этот спектакль? – спросил он шепотом.

Капитан нахмурился.

– А ты кто?

Вокруг них сразу же зазвучали прерванные разговоры, все чуть ли не кричали, пытаясь снять испытанное нервное напряжение.

– А ты не догадываешься? – Калам наклонил голову. – Капрал Калам, девятый взвод, Разрушитель мостов. Когда я последний раз тебя видел, ты выздоравливал после смертельного ранения ножом...

Паран внезапно рванул Калама за рубаху на груди. Убийца был слишком удивлен, чтобы как-нибудь отреагировать, а последовавшие за этим слова озадачили его еще больше.

– Лекарь вашего отряда все еще жив, капрал?

– Что? Жив? Ну, да, разумеется, в чем...

– Заткнись, – рявкнул Паран. – Просто слушай. Приведи его сюда. Прямо сейчас! Это прямой и ясный приказ! – он ослабил хватку. – Иди прямо сию же секунду!

Калам едва не отдал ему честь, сдержавшись в последний момент.

– Слушаюсь, – прошептал он.

Паран смотрел вслед капралу, пока тот не закрыл за собой дверь. Потом он поднялся.

– Хозяин! – позвал он, выходя из-за стола. – Тот черноволосый скоро вернется с еще одним человеком. Пошли их сразу же в комнату Колла. Ты понял?

Скурв кивнул.

Паран побрел к лестнице. Когда он уже дошел до нее, то обернулся и увидел меч.

– И пусть никто не трогает этот меч, – распорядился он, обводя взглядом всех присутствующих. Никто не выдержал его взгляда. Капитан коротко кивнул, довольный, и пошел вверх по ступеням.

На втором этаже он подошел к последней в правом ряду двери, без стука вошел и увидел, что Салти и местный доктор сидят за длинным столом. Неподвижное тело Колла оставалось на кровати, прикрытое одеялом.

Доктор поднялся.

– Дело плохо, – сказал он едва слышно. – Заражение зашло слишком далеко.

– Он еще дышит? – спросил Паран.

– Да, – ответил врач. – Но это долго не протянется. Если бы рана была ниже, я мог бы отрезать ногу. А теперь, я думаю, весь его организм отравлен. Мне очень жаль.

– Ступайте, – буркнул Паран.

Доктор поклонился и собрался уже уйти.

– Сколько я должен вам за услуги? – спросил капитан.

Хирург посмотрел на Салти, хмурясь.

– Что вы, вы ничего мне не должны. Просто мое искусство бессильно здесь, – он вышел и прикрыл за собой дверь.

Салти подошла к капитану. Она утирала бегущие по лицу слезы, но ничего не говорила. Через несколько минут она тоже вышла из комнаты, не в силах оставаться дольше.

Паран пододвинул к кровати стул, сел, опираясь локтями на колени. Он не знал, сколько времени просидел так, уставясь в покрытый соломой пол, но дверь вдруг широко распахнулась, заставив его вскочить на ноги.

В дверном проеме стоял бородатый человек, его серые глаза смотрели жестко и холодно.

– Вы Маллет? – спросил Паран.

Человек отрицательно кивнул и вошел. За ним вошел Калам и еще один кто-то. Этот последний сразу же увидел Колла и поспешил к его кровати.

– Я сержант Вискиджак, – пояснил бородатый. – Простите мне мою прямоту, но какого черта вы здесь делаете?

Пропустив мимо ушей его вопрос, Паран подошел к лекарю.

Маллет положил руку поверх повязок. Он посмотрел на капитана.

– Вы чувствуете запах гниения? Он ушел... – вдруг Маллет нахмурился и наклонился вперед. – Нет, стоп... Я не верю, – доктор выхватил из своей сумки странной формы лезвие и стал снимать повязки. Потом он начал что-то козырять в ране этим лезвием. – Кто догадался обложить рану травами?! – он погрузил в рану пальцы.

Колл дернулся и застонал.

Маллет ухмыльнулся.

– Ага! Куда это ты собрался, приятель? Хорошо! – он проник еще глубже. – Кость задета, – выдохнул в изумлении. – Эти проклятые травы почти отравили костный мозг. Кто его лечил, Худ его возьми? – спросил он, глядя на капитана обвиняющим взором.

– Я не знаю, – ответил Паран

– Ладно, – сказал Маллет, вытирая пальцы об одеяло. – Отойдите все, мне нужно место. Опоздай мы на минутку, и он прошел бы в Ворота Худа, капитан, – он положил руку на грудь Колла и закрыл глаза. – И радуйтесь, что я умею все, что умею.

– Итак, капитан?

Паран обошел стол и жестом пригласил за собой Вискиджака.

– Прежде всего, связалась ли с вами уже адъюнкт Лорн?

Растерянный взгляд Вискиджака ответил ему.

– Прекрасно, значит я вовремя, – Паран посмотрел на Калама, который стоял за спиной у сержанта. – Вас собирались уничтожить. План включал в себя взрывы в городе, а вы должны были погибнуть в процессе.

Вискиджак поднял руку.

– Погодите, сударь. Вы это придумали вместе с Порванным Парусом?

Паран прикрыл глаза.

– Она... погибла. На равнине Рхиви в погоне за Хохолком. До нее добрался Тайскренн. Она хотела найти вас и передать вам то, что говорю сейчас я. Боюсь, что заменить ее, когда появится адъюнкт, я не смогу, но я хотя бы смогу предупредить вас.

– Мне не нравится идея, что нам будет помогать пешка Опоннов, – заявил Калам.

– Я больше не принадлежу Опоннам, – сказал Паран. – Им принадлежит тот меч внизу. Отрядный маг сможет подтвердить.

– Итак, план адъюнкта, – напомнил Вискиджак, барабаня пальцами одной руки по краю стола.

– У нее не будет проблем с поисками отряда. У нее особый дар. Но, я боюсь, что она не главная. С ней Аймасс. Возможно, ее миссия состоит в том, чтобы привести его сюда, а он сделает все остальное.

Калам выругался и заметался по комнате за спиной у сержанта.

Вискиджак принял решение.

– Ранец, капрал.

Убийца помрачнел, потом поднял оставленный у двери ранец, набитый необходимыми вещами. Он вернулся и поставил его на стол.

Вискиджак расстегнул ремни и вытащил из ранца что-то, завернутое в шелк. Он снял материю, вынув слегка пожелтевшие кости, составляющие человеческую руку. Кости у локтя были скреплены медной проволокой, кисть тоже была прикреплена проволокой, но так, что она сжималась в кулак и держала нож.

– Что это? – спросил капитан. – Никогда раньше такого не видел.

– Я бы удивился, если бы ты видел, – ответил Вискиджак. – В дни императора у каждого из внутреннего круга офицеров было такое, что-нибудь из захоронения К'Чейн Ше'Маль, – он схватил кости обеими руками. – Это было источником нашего успеха, капитан, – он поднялся и положил кости на стол.

От костей хлынул белый свет, потом вокруг них стала виться какая-то нить. Паран услышал знакомый голос.

– Я уже начал беспокоиться, Вискиджак, – проворчал верховный кулак Дуджек.

– Это неизбежно, – ответил сержант, хмуро глядя на Парана. – До сих пор нам нечего было рассказать. Но теперь мне необходимо знать ситуацию в Засеке, верховный кулак.

– Ты хочешь получить свежие новости, прежде чем сказать что-то неприятное, так? Это правильно. Тайскренн заблудился в Кругах. Последний раз он был счастлив, когда Беллурдан погиб вместе с Порванным Парусом. Двое из старой гвардии уже погибли, остался еще один. Посему, у него остались только вопросы. Что за игру ведут Опонны? Что за дела у Рыцаря Тьмы с Повелителем Теней? Имеет ли отношение кукла, использованная при переселении души, к похищению, пыткам и убийству Когтя в Натилоге, и что знал этот несчастный?

– Мы не знали, что это сделал Хохолок.

– Я верю тебе, Вискиджак. Но уже достаточное количество планов императрицы было раскрыто, и она совершенно точно считает, что я скоро вернусь под ее крыло, когда назначит меня командующим гарнизоном Семи Городов и положит конец всем попыткам в подготовке восстания. Она в этом серьезно просчитается, если только следит за отчетами Молодого Тука. Ладно... Мысли Лейсин сейчас сосредоточены на адъюнкте Лорн и Оносе Т'улане. Они уже добрались до захоронения Ягутов.

Маллет подошел к ним и увидел застывшие глаза Калама. Да. Ни у кого из них не возникало подозрения, что их сержант так хорошо информирован. В глазах убийцы было подозрение, а Паран кивнул самому себе. В конце концов, это произошло.

Дуджек продолжал.

– Черные Моранты готовы выступить, но только для виду и чтобы выйти из города. Итак, что мы видим, приятель? Равновесие мира зависит от Даруджистана. Если Лорн и Аймасс смогут направить тирана на город, можешь быть уверен, что ты и твой отряд не жильцы на этом свете. Вам необходимо быть ближе к дому, мы готовы выступить. Тайскренн сам ускорил события, когда объявил о роспуске Разрушителей Мостов, он слепой идиот. Итак, я жду..

– Верховный кулак, – начал Вискиджак. – Капитан Паран все сделал. Он сейчас сидит напротив меня. Опонны обработали его меч, но не его, – он посмотрел в глаза капитану. – Я ему верю.

– Капитан? – переспросил Дуджек.

– Да.

– Тук был полезен?

Паран заморгал.

– Он отдал за дело свою жизнь, верховный кулак. Нас подстерег Хохолок, он зашвырнул Тука в какую-то дыру или что-то похожее на нее.

Повисло молчание, Потом Дуджек хрипло сказал:

– Мне тяжело это слышать, капитан. Тяжелее, чем вы можете представить. Его отец... Ладно, хватит об этом. Продолжай, Вискиджак.

– Контакта с местной Гильдией Убийц установить так и не удалось. Но мины мы заложили. Сегодня я объясню вес своим людям. Остается открытым вопрос, что делать с капитаном Параном.

– Понял, – отозвался Дуджск. – Капитан?

– Да?

– Вы пришли к какому-нибудь решению?

Паран посмотрел на Вискиджака.

– Да, я полагаю, что пришел.

– Итак? Ваш выбор, капитан?

Он провел рукой по волосам и откинулся на спинку стула.

– Верховный кулак, – начал он, – Тайскренн убил Порванный Парус. «Ему не удалось, но это я сохраню для себя». Но это, мне кажется, уже второе по сравнению с тем, что сделал Тайскренн, – посмотрев в сторону, он наткнулся на внимательный взгляд Вискиджака. – Порванный Парус выхаживала меня, а я – ее после той Гончей... Это, – он замялся, – что-нибудь да значит, – он выпрямился. – Я присоединяюсь к вам в вашем заговоре против императрицы. Но что дальше? Мы пойдем тысячей против сотен легионов империи? Мы объявим себя независимым государством и будем дожидаться расправы со стороны Лейсин? Мне необходима информация, верховный кулак, прежде чем окончательно встать в ваши ряды. Я хочу еще и отомстить.

– Императрица, – ответил Дуджек, – теряет Генабакис, капитан. Там нас поддержат. К тому времени сюда попытаются высадиться малазанские моряки, это уже абсолютно точно. Но малиновая гвардия не пустит их на берег. Поднимутся Натилог и Генабарис. Союз с Морантами вот-вот распадется, правда, об этом я не могу сказать очень много. Мои планы, капитан? Возможно, они покажутся странными, но времени на подробные объяснения нет. Мы готовимся ввести в игру нового игрока, он совсем не отсюда, он ужасен. Называется он Паннионский Всевидящий, теперь он готовит свои армии к священной войне. Что до Лорн, она полностью твоя, если сумеешь до нее добраться. Большего я не могу предложить тебе, капитан. Ты можешь отказаться. Тебя никто не убьет за это.

Паран посмотрел на свои руки.

– Я хочу чтобы мне сообщили, когда Тайскренн получит то, что заслуживает.

– Хорошо, ты узнаешь.

– Прекрасно, верховный кулак. В той ситуации, которую я наблюдаю, я предпочту остаться под командованием сержанта Вискиджака.

– Вискиджак? – переспросил Дуджек с улыбкой в голосе.

– Согласен, – ответил сержант. Он улыбнулся Парану. – Добро пожаловать на борт, капитан.

– Что-нибудь еще? – спросил Дуджек.

– Мы поговорим, когда все будет сделано, – ответил Вискиджак. – До связи, верховный кулак, успехов.

– Успехов, Вискиджак.

Светлые нити померкли. Когда они погасли совсем, Калам подскочил к сержанту.

– Ты, старый негодяй! Скрипач уверял меня, что Дуджек ни сном ни духом о восстании, а он, оказывается, сам его и готовит!

Вискиджак пожал плечами, убирая со стола странный предмет.

– Все меняется, капрал. Когда Дуджек услышал от Лорн о пополнении следующего года, стало понятно, что кое-кто уверен в том, что Генабаканская кампания окончится крахом. И терпение у Дуджека лопнуло. Пришлось пересмотреть планы, – он обернулся к капитану, взгляд его стал жестким. – Извини меня, капитан, но Лорн должна остаться в живых.

– Но верховный кулак...

Вискиджак покачал головой.

– Она движется к городу, это значит, что ей и Аймассу удалось освободить Ягута. Тирану нужен повод, чтобы прийти в город, и, судя по всему, Лорн и станет этим поводом. Она найдет нас, капитан. Когда это произойдет, мы решим, что с ней делать, в зависимости от того, что она нам расскажет. Если ты открыто ее вызовешь, она просто убьет тебя. Если это будет необходимо, она умрет, но ее смерть будет легкой. У тебя есть какие-либо возражения?

Паран с шумом выдохнул.

– По крайней мере, поясните, зачем вы заминировали город?

– Секунду, – сказал Вискиджак, вставая. – Прежде всего, кто этот раненный?

– Уже не раненный, – сказал Маллет, улыбаясь Парану, – просто спящий человек.

Паран тоже поднялся.

– Если так, то я все объясню. Только дайте мне сходить вниз за мечом, – у двери он остановился и повернулся к Вискиджаку. – Еще одно. Где член отряда Горечь?

– Пропала, – ответил Калам. – Мы знаем, кто она. А ты, капитан?

– Да.

«Но она могла бы этим не быть больше, если Повелитель Теней не соврал». Он решил не говорить этого вслух, а лучше разузнать побольше. В конце концов, у него не было уверенности. Лучше подождать и посмотреть.

Погребальное помещение оказалось маленьким, как улей, оно поднималось небольшим курганом, сложенным из грубых камней. Проход, который вел к нему, был узок и не более метра в высоту, он слегка понижался. Пол погребальной камеры состоял из утрамбованной земли, в середине была сложена круглая стена из камней, поверх нес лежала большая плита. Ее поверхность была покрыта морозными узорами.

Тул обернулся к адъюнкту.

– То, что ты ищешь, называется Финнест. Там помещены силы тирана. Больше всего это похоже на Путь Омтос Феллак индивидуального пользования. Он тут же обнаружит отсутствие этой вещи, как только до конца проснется, и пойдет по ее следу.

Лорн подула на онемевшие от холода руки, потом подошла к плите.

– И когда это будет у меня? – спросила она.

– Твой Отатарал умертвит его ауру. Но не полностью. Финнест не долго останется в твоих руках.

Она внимательно разглядывала узоры на поверхности плиты. Аймасс тоже подошел. Лорн достала зачехленный нож, затем вынула его из футляра. Здесь Тул был ей не помощник. Она может полагаться только на собственные чувства, помноженные на странный и непредсказуемый эффект от Отатарала. Зеркало, вделанное в плиту, отразило ее лицо. Стекло было покрыто морозной паутиной, казалось, что оно сияет собственным светом. Она коснулась было его, потом заколебалась. Рядом с зеркалом, почти невидимый в морозном сиянии, лежал небольшой круглый предмет. Он почти сливался с плитой. Лорн нахмурилась, потом подняла его.

Когда покрывающий его лед растаял, она увидела, что он не совсем круглый. Протерла черную поверхность и поднесла его поближе к глазам.

– Я полагаю, что это желудь, – сказал Тул.

Лорн кивнула.

– И это Финнест, – она осмотрела нависающие над ними скалы. – Какой странный выбор.

Аймасс пожал плечами, кости его загремели.

– Ягуты вообще странный народ.

– Тул, они ведь не были воинственны, так? Я имею в виду, до того, как ваш народ не пошел на них.

Аймасс помедлил с ответом.

– И даже тогда, – наконец, сказал он. – Причина в том, что они, в конце концов, разозлились и кинулись разрушать все, включая и себя самих.

Лорн прикрыла на мгновенье глаза. Потом положила Финнест в карман.

– Давай убираться отсюда.

– Хорошо, адъюнкт. Тиран Ягутов уже шевелится.

Девятнадцатая глава

Окончил кто-то

Здесь путь земной, увы.

И будет ли он пить на тризне

И шевелить золу его прощального костра?

Идущий Тропами, он даже в юности не жаждал так...

Старый храм. Сивин Стор (род.1022)

– Это не правильно, Миссе, – сказал Крокус, протирая заспанные глаза. – Мы не можем скрываться здесь вечно.

– Уже почти стемнело, – отозвалась Апсала, стоящая у окна. Миссе в очередной раз посмотрела на висящую снаружи веревочную лестницу. – Мы пойдем, когда пробьет двенадцать. Ирилта ждет внизу, она расскажет, что и как.

– Кто это решил? – спросил Крокус. – Вы уже нашли дядю Маммота?

– Расслабься, парень, – ответила Миссе. – Нет, дядю мы еще не нашли. А решили это те, кто тебя защищает. Я ни слова не скажу тебе о том, кто они, так что можешь и не трудиться спрашивать.

Апсала отвернулась от окна, чтобы видеть Миссе.

– Уже слишком много времени нет никаких известий, – сказала она. – Думаешь, могло что-нибудь случиться?

Миссе отвернулась. Девчонка была наблюдательна! Разумеется, Миссе знала, что, когда они первый раз встречались, она перед тем убила Черта.

– Не знаю, – ответила Миссе. Она начала развязывать веревочную лестницу и произнесла, выразительно глядя на Крокуса, – Вы оба постойте тут пока, я буду не в восторге, если вы понаделаете каких-нибудь глупостей! Ясно?

Парень мрачно поглядел в ответ, руки его были скрещены на груди. Он наблюдал за тем, как Миссе развернула лестницу и полезла по ней вниз.

– Втяните ее после меня, – сказала она снизу, – и сложите. Ждите либо меня, либо Ирилту, понятно?

– Да, – Крокус подошел к люку в полу и посмотрел вниз на Миссе. – Готово, – сказал он, схватился за дверцу, привалил ее на место и запер.

– Крокус, – спросила Апсала, – зачем ты убил стражника?

Они в первый раз остались одни с момента прибытия в город. Крокус поглядел в сторону.

– Это был несчастный случай. Я не хочу об этом говорить, – он прошел через комнату к другому окну. – Все эти люди пытаются меня защитить, – сказал он. – Ставят меня в дурацкое положение. Это еще хуже, чем приказ о моем аресте. Дыхание Худа, ведь о таких вещах заботится Гильдия Воров, именно поэтому они и берут десять процентов с каждого моего дела. Нет, все это бессмысленно, Апсала. К тому же, – добавил, убирая ставни с окна, – мне надоело, что все мне указывают, что делать.

Она подошла к нему.

– Мы уходим, да?

– Именно так. Уже стемнело, пойдем по крышам, – он отворил окно.

– А куда? Крокус усмехнулся.

– У меня есть одно местечко, где можно спрятаться. Никто нас там не найдет, даже мои защитники. А там я смогу делать, что захочу.

Апсала поглядела на него своими карими глазами.

– А что ты хочешь сделать? – спросила она мягко.

Он смотрел на оконную раму.

– Я собираюсь поговорить с Шалисс д'Арль. Один на один.

– Она тебя выдала, да?

– Какая разница. Ты остаешься здесь?

– Нет, – удивилась она. – Я иду с тобой, Крокус.

Сила Пути сильно истощила ее тело. Серрат снова огляделась вокруг, все еще ничего не видя и ничего не чувствуя. Она была уверена, что одна здесь. Тисте Анди услышала, как окно внизу открылось и заскрипело на ржавых петлях. Зная, что ее не видно, она наклонилась вниз.

Показалась голова молодого человека. Он осмотрел переулок под ним, крыши напротив его окна, потом посмотрел вверх. Его взгляд прошел через Серрат, она улыбнулась.

Ей опять не потребовалось много времени, чтобы найти его. Сейчас его спутницей, как она ощущала, была совсем юная женщина. Ее аура была совершенно безопасна и девственно наивна. Двух других женщин с ними не было. Великолепно. Все будет совсем просто. Она отошла от края, когда Несущий Монету начал карабкаться вверх.

Через мгновенье он был уже на крыше. Серрат решила, что не станет терять время. Как раз, когда Несущий Монету вставал на ноги, она молнией метнулась к нему.

Но тут же наткнулась на невидимую руку, которая ударила ее в грудь с чудовищной силой. Она пролетела по воздуху назад, чувствуя, что переваливается через край крыши. Но ее невидимость и способность летать не покинули ее, даже когда она, озадаченная и побитая, приземлилась, схватившись за кирпичную трубу.

Апсала добралась до края крыши. Крокус помог ей, озираясь и сжимая в руке кинжал.

– Что такое? – испуганно спросила она. Крокус вздохнул облегченно, потом улыбнулся ей.

– Так, нервы, – сказал он. – Я что-то видел, в воздухе. Похоже на... Ладно, неважно, – он опять огляделся. – Здесь ничего и никого. Пойдем.

– И где твое укрытие? – поинтересовалась Апсала, когда они были на гребне крыши.

Он повернулся лицом на восток и указал на покрытые тенями холмы, поднимающиеся за стеной.

– Там, наверху. Прямо у них у всех под носом.

Мурильо застегнул ремень, на котором держался меч. Чем дольше он ждал Раллика, тем больше верил в худшее, что Оцелот убил его друга. Единственный вопрос, который оставался – жив ли еще Колл. Может быть, Раллик успел сделать что-нибудь, чтобы предотвратить убийство, ранил Оцелота, например. «Могу же я хотя бы надеяться».

В корчме Феникса, наверняка, все знают. Чем больше он сидел тут один и ждал, тем неуютнее делалась его скромная комнатка. Если Колл жив, то он должен довести до конца то, что задумал Раллик. Он осмотрел рапиру и вспомнил, что последний раз по-настоящему фехтовал уже много лет назад, а Турбан Орр, ходят слухи, лучший фехтовальщик города. Похоже, что шансов у него мало.

Он взял плащ, надел его и застегнул воротник. И кто такой этот Рушащий Круги и приносящий новости? Как этот или эта Угорь оказался в курсе всех их планов? Мурильо сощурился. Неужели возможно? Этот коротышка?

Он начал натягивать перчатки, бормоча себе под нос.

В дверь тихо заскреблись. Мурильо с облегчением вздохнул.

– Раллик, старина, наконец-то – сказал он, открывая дверь, и сначала решил, что за дверью никого нет, но потом его взгляд упал вниз. На полу лежал убийца, его одежда была вся пропитана кровью, он слабо улыбнулся другу.

– Прости, я опоздал. Ноги не слушаются.

Мурильо, ворча, втащил его в комнату и положил на кровать. Потом снова подошел к двери, осмотрел холл, запер дверь и вернулся.

Раллик пытался устроиться поудобнее.

– Орр заключил с Оцелотом контракт на Колла...

– Я знаю, знаю, – сказал Мурильо, подходя к Раллику. Он опустился перед нам на колени. – Давай посмотрим рану.

– Сперва мне придется снять доспехи, – сказал Раллик. – Оцелот успел попасть в меня один раз, потом я его убил. Колл, насколько я понимаю, жив. Какой сегодня день?

– Все тот же, – ответил Мурильо, помогая Раллику стаскивать кольчугу. – Все идет по плану, но, похоже, рана такая, что ты не сможешь вызвать Орра на празднике Симталь. Это сделаю я.

– Дурацкая идея, – простонал Раллик. – Тебя убьют, Турбан Орр ускользнет, а у Симталь будет достаточно возможностей, чтобы не дать Коллу заявить о своих правах.

Мурильо ничего не ответил. Он продолжал отдирать кожаные доспехи, чтобы осмотреть рану.

– Что это за кровь на тебе? Тут ничего нет, только старый шрам.

– Как нет? – Раллик потрогал то место, куда по рукоять вошел кинжал Оцелота. Там остался только шрам, зудящий по краям. – Проклятье, – выругался он. – Все равно, дай мне полотенце, чтобы я мог смыть всю эту ржавчину.

Мурильо сел на пятки, явно озадаченный.

– Какую ржавчину?

– Ну, эту дрянь с моего лица, – пояснил Раллик, глядя на друга.

Мурильо приблизился к нему.

– Ну, этот проклятый порошок Барука! – нетерпеливо пояснил убийца. – А как бы я, по-твоему, смог убить Оцелота?!

– У тебя на лице ничего нет, Раллик, – ответил Мурильо. – Полотенце я тебе, конечно, дам. Надо смыть всю эту засохшую кровь.

– Дай мне сперва зеркало, – попросил Раллик.

Мурильо принес зеркало и смотрел, как Раллик изучает в нем свое бледное лицо. Убийца был мрачен. Мурильо рассеянно заметил:

– Это выражение меня убеждает.

– Убеждает в чем? – встревожено поинтересовался] убийца.

– Что это ты, Раллик, – объяснил Мурильо. – Останься пока у меня. Ты потерял много крови. Я найду Угря и скажу ему кое-что.

– Ты знаешь, кто такой Угорь?

Он шагнул к двери.

– У меня есть подозрения. Если ты можешь передвигаться, попробуй закрыть за мной дверь.

Крупп промокнул лоб мягкой тканью платка.

– Крупп повторил все до самой последней мелочи уже раз сто, мастер Барук, – пожаловался он. – Когда-нибудь этот допрос кончится? Посмотрите в окно. Целый день из жизни Круппа прошел.

Алхимик мрачно изучал свои тапочки, поглядывая на их загнутые носы. Казалось, что он забыл о присутствии в комнате Круппа, несмотря на многословность последнего.

– Мастер Барук, – начал снова Крупп, – может ли ваш верный слуга уйти? Он еще не вполне оправился от этого ужасного путешествия в восточные пустоши. Простой отдых, жаренный барашек, картофель, тушеный лук с морковкой, мидии в чесночном соусе, финики, сыры, какие-нибудь анчоусы и кувшин вина полностью занимают собой мысли Круппа, больше там нет места ничему. После всего пережитого мир Круппа сократился до размеров его желудка...

– Последние годы, – заговорил Барук, – агент Угря, известный мне под именем Рушащего Круги, снабжает меня необходимой информацией, касающейся Городского Совета.

Крупп со стуком сомкнул челюсти.

– Мне, конечно, вполне по силам узнать, кто такой Угорь. У меня целая стопка посланий, написанных его собственной рукой, этого достаточно, – Барук поднял глаза и уставился на каминную полку. – И я собираюсь сделать это, – сказал он. – Я должен поговорить с этим Угрем. Мы подошли к поворотной точке в истории Даруджистана, и я хочу услышать, что он предложит в этой связи. Мы должны работать в тесном союзе и обменяться всей имеющейся у нас информацией, после того, может быть, нам удастся сохранить жизнь Даруджистану. Может быть.

Крупп откашлялся и снова промокнул лоб. Потом от старательно сложил платок на коленях и убрал его в рукав.

– Если вы хотите передать подобное сообщение, – спокойно сказал он, – Крупп может помочь в этом мастеру.

Барук посмотрел на Круппа.

– Спасибо. Как скоро я получу ответ?

– Сегодня вечером, – отозвался Крупп.

– Это просто великолепно. Я полагал, что Рушащий Круги станет противиться моему решению. То, что ты предлагаешь, просто прекрасно. Можешь теперь идти, Крупп.

Крупп мотнул головой. Потом встал.

– Тогда до вечера, мастер Барук.

Колл крепко спал, пока люди в комнате продолжали свой спор. Маллет сказал, что человек может проспать очень долго – несколько дней. Он был очень близок к Воротам Худа.

Паран чувствовал какую-то опустошенность. Что-то важное отсутствовало в объяснениях Вискиджака. Саперы все еще устанавливали мины, а Вискиджак настаивал на том, что пора взрывать. Попытки связаться с Гильдией Убийц окончились замыслом предложить контракт настоящим правителям города. Все это сильно усложняло идею о полновесном, на весь континент, восстании. Если что-то случится, станет ли Дуджек искать союзников на местах?

Сержант продолжал, и все больше и больше деталей, которые он упоминал, сливались в голове у капитана и создавали общую картину. Он прервал свое часовое молчание и обратился к Вискиджаку.

– Вы все еще собираетесь разрушить Даруджистан. Я все думаю об этом, и мне кажется, что я понял, зачем, – он проследил за выражением лица Вискиджака. – Вы хотите, чтобы в город можно было просто войти. Хаос на улицах, пропавшее правительство. Все оставшиеся убивают друг друга. И что останется? – Паран подался вперед, взгляд его стал жестким. – У Дуджека десятитысячная армия, которая не подчиняется империи. Управлять десятью тысячами солдат непросто. Еще сложнее – дать им квартиры. Дуджек знает, что дни Засеки сочтены. Каладан Бруд идет уже сейчас с равнины Рхиви. Моранты собираются участвовать в союзе? Или пойдут сами по себе? Тайскренн в Засеке, возможно, Однорукий справится с ним, а может, нет. Я не слишком далеко зашел, сержант?

Вискиджак посмотрел на Калама и пожал плечами.

– Продолжай, – сказал он Парану.

– Даруджистан в панике. Никто ничего не знает. Входит Дуджек, ведя с собой освободительную армию. Он все улаживает. К его ногам кладутся огромные богатства, которые ему и нужны, чтобы продолжить сопротивление империи. И город, в конце концов, захвачен. Представляете? – он сел на место.

– Недурно, – допустил Вискиджак, улыбаясь замешательству на лицах Калама и Маллета. – Только один момент упущен. Кое-что, – он посмотрел в глаза Парану, – что успокоит совесть капитана насчет предательства, но не его ярость.

Паран холодно улыбнулся.

– Удиви меня.

– Сейчас. Императрица, разумеется, захочет прийти сюда за нами. Ей не придется много трудиться после того, как Семь Городов забыли, что такое независимость. Но пойдем дальше, капитан. Рассмотрим проблему со всех сторон. Зачем мы заботимся об армии? Посмотри на юг. Там что-то происходит, то, что там собирается – это такая сила, что Аймассы по сравнению с ней слепые щенки. Когда я говорю, что дела наши плохи, я не имею в виду один лишь Генабакис. Я говорю обо всем мире. Нам всем придется воевать, капитан. Поэтому нам нужен Даруджистан.

– И что же там, на юге? – недоверчиво поинтересовался капитан.

Калам ответил. От его слов веяло ужасом.

– Паннионский тиран, Всевидящий. Если слухи верны. Всевидящий объявил всеобщую войну. Началось истребление.

Вискиджак встал.

– Объясни ему, – обратился он к Каламу.

– Гильдии все еще необходимо предложить контракт, если, конечно, получится, Худ его знает. Мы специально выставили себя напоказ в баре. Может быть, это и подействует, – он посмотрел на Парана. – Капитан, я полагаю, что адъюнкт Лорн еще не знает, что ты жив?

– Нет.

– Ты можешь остаться здесь до тех пор, пока я за тобой не зайду?

Паран посмотрел на Калама, затем кивнул.

– Прекрасно. Пошли, Маллет.

– Мы потеряли два дня как минимум, – сказала Лорн, проклиная жару. – Лошади хотят пить.

Тул стоял рядом с разбитым камнем, наблюдая как Лорн седлает лошадей, чтобы отправиться в Даруджистан.

– Как твоя рана, адъюнкт? – спросил он.

– Уже почти зажила, – ответила она. – Это все Отатарал.

– Моя миссия выполнена, – сказал Тул. – Если ты вдруг решишь все же присоединиться ко мне, когда сделаешь все, что должна, я буду ждать тебя здесь в течение десяти дней. Я хочу посмотреть на этого тирана Ягутов, он меня не увидит. Желаю тебе всяческих успехов, адъюнкт.

Лорн вскочила в седло и посмотрела на Аймасса.

– Всего хорошего, удачи, Оное Т'улан.

– Это имя в прошлом. Я теперь Тул.

Она усмехнулась, потом взяла поводья и пришпорила лошадь, вьючная лошадь двинулась вслед. Если все остальное было уже невозможно, надо сосредоточиться на поиске этого Несущего Монету. До сих пор она не позволяла себе думать об Опоннах. У нее было множество, слишком много других неотложных проблем, таких, как Горечь.

Ее захватила волна сожаления о том, что с ней нет капитана Парана. Этот человек упростил бы ее задачу, практически разрешил бы ее. Хотя он был суровый человек, временами мрачный, она не могла не признать, что чувствует к нему какую-то симпатию! Что-то в нем было.

– Ладно, – вздохнула она, погоняя коня вверх по склону, – смерть никогда не считается с чьими-либо планами.

По подсчетам Тула, у нее было максимум два дня. Потом Ягут совсем проснется и выйдет из своей могилы. Самое лучшее было удрать до того времени как можно дальше. Она очень хотела встретиться с Горечью и инстинктивно хваталась за меч, когда об этом думала. Убить слугу Тени, может даже самого Веревку. Радость императрицы не будет знать границ.

Она поняла, что все беспокойство, которое снедало ее, было порождено новым знанием, теперь оно ушло. Какая польза была в ее пребывании в захоронении? Такая же, как от желудя в ее кармане. Она бессознательно брела вслед за Аймассом. «Когда приходит время действовать, места для сомнений больше нет». Старая заповедь Когтя. Она хорошо знала себя и умела контролировать свои эмоции. Годы тренировок, дисциплины, верности и обязанностей – добродетели солдата.

Она была готова выполнить оставшуюся ей миссию, а с этой готовностью груз упал с ее плеч. Она пустила лошадь в галоп.

* * *

Крокус задрал голову и посмотрел в темноту над ними.

– Прямо на самый верх, – сказал он. – Оттуда мы увидим весь город.

Апсала несколько испугано глядела на звезды.

– Ужасная темень. Ты уверен, что на этой башне никого нет? То есть, я хочу сказать, что мой отец упоминал о разных там привидениях, неумерших чудовищах, они всегда живут в развалинах, – она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. – В таких местах, как это.

Крокус застонал.

– Бог К'рол умер уже несколько тысяч лет назад. Кроме того, сюда давно никто не ходит. Так что этим чудовищам здесь делать, за кем охотиться? Что они будут есть? Скажи! Все это дурацкие сказки, – он подошел к основанию винтовой лестницы. – Пошли, зрелище того стоит.

Она посмотрела, как Крокус карабкается наверх и поспешила за ним, пока он не скрылся из виду. То, что казалось снизу непроницаемой тьмой, оказалось иным. Апсала удивилась тому, что видит даже мельчайшие детали. Первое, что бросилось ей в глаза, это росписи на стенах слева от нее. Ширина каждой панели равнялась ширине ступени, они так и шли вместе, панель и ступенька.

– Крокус, – прошептала она, – здесь на стенах целая история.

Крокус фыркнул.

– Не говори глупостей! Тут даже вытянутой руки не увидишь.

– Не увидишь?

– Погоди, – продолжил он, – вот выберемся на крышу. Те тучи, что мы видели, должно быть уже ушли, там светит луна.

– На ступенях что-то мокрое, – сказала Апсала.

– Накапало с крыши, – нетерпеливо пояснил он.

– Нет, оно густое и липкое, – настаивала она. Крокус остановился.

– Послушай, ты не могла бы помолчать минутку? Мы почти пришли.

Они выбрались на освещенную луной площадку. Под одной из низеньких стенок Крокус заметил кучу тряпья.

– Что это? – спросил он. – Такое впечатление, что здесь кто-то жил.

У Апсалы перехватило дыхание.

– Там мертвый!

– Что? – воскликнул Крокус. – Только не это! – он подскочил к куче и присел около нее на корточки. – Маури благослови, кто-то угодил ему прямо в голову.

– Стреляли из арбалета. Он простонал.

– Убийца. Я уже видел такое неделю назад. Война убийц продолжается. Как я и говорил Мурильо и Круппу.

– Посмотри на луну, – выдохнула Апсала.

Крокус вздрогнул. Временами она была непробиваема.

– Которую из них? – спросил он, поднимаясь.

– Ту, что сияет, естественно.

Но вместо этого Крокус уставился на Лунное Семя. Его заливало красноватое сияние, такого он раньше не видел. Холодок пробежал по его животу. Потом глаза его широко распахнулись. Казалось, что пять огромных силуэтов с крыльями отделились от поверхности Семени и взяли курс на север. Он моргнул, все исчезло.

– Ты видишь на ней океаны? – спросила Апсала.

– Что? – переспросил он.

– Океаны. Граллинское море. Оно большое. В нем живет Хозяин Глубокой Воды, его зовут Граллин. У него там огромные прекрасные подводные сады. Когда-нибудь Граллин сойдет сюда, в наш мир. Он заберет всех нас с собой и возьмет наверх. И мы будем жить в его садах, в тепле и красоте, наши дети будут плавать, как дельфины, и мы станем счастливы, ведь не будет больше войн, империй, мечей и щитов. Ах, Крокус, как тогда будет хорошо!

Он смотрел, не отрываясь, на ее силуэт в свете луны.

– Да, конечно, – еле слышно отозвался он. – Почему бы нет?

Вопрос этот эхом отдался в его голове, но по совсем другому поводу.

– Почему бы и нет?

Книга седьмая