Под игрой мы понимаем соревнование человека с человеком или команды с командой. Когда мы говорим «игры», мы подразумеваем такие игры, как бейсбол, поло, шахматы или любое другое подобное времяпрепровождение. Вас однажды может поразить странная мысль о том, что человек может рисковать получить телесную травму на игровом поле просто ради «развлечения». Вас однажды может поразить странная мысль о том, что люди продолжают жить или вступают в «игру жизни», подвергая себя риску любых несчастий, мук и боли, только ради того, чтобы иметь какое-то занятие. Явно не существует большего проклятия, чем полное бездействие. Разумеется, существуют такие обстоятельства, когда человек продолжает участвовать в игре, которая ему больше не интересна.
Всего лишь осмотрев свою комнату и попытавшись найти какие-нибудь предметы, которые вас не интересуют, вы обнаружите нечто замечательное. За короткое время вы поймете, что в комнате нет ничего, что бы вас не интересовало. Вам интересно все. Однако, не заинтересованность сама по себе является одним из механизмов игры. Чтобы спрятать что-либо, нужно лишь сделать так, чтобы никто не интересовался тем местом, где спрятан предмет. Не заинтересованность не является непосредственным результатом истощения интереса. Не заинтересованность — это самостоятельный товар. Она ощутима, значит она существует. Изучая элементы игры, мы обнаруживаем, что овладеваем элементами жизни.
Жизнь есть игра. Игра состоит из свободы, барьеров и целей. Это научный факт, а не просто наблюдение.
Свобода существует посреди барьеров. Тотальные барьеры, равно как и тотальная свобода являются неигровыми условиями. Оба одинаково мучительны. Оба одинаково бесцельны.
Крупные революционные движения терпят поражение. Они обещают неограниченную свободу. Это дорога к поражению. Только глупые мечтатели воспевают бесконечную свободу. Только напуганные и невежественные говорят о неограниченных барьерах и настаивают на них.
Когда соотношение между свободой и барьерами становится слишком разбалансированным, это приводит к несчастью. Свобода от хороша лишь до тех пор, пока остается место свободе для. Бесконечное желание свободы от — это прекрасная ловушка, страх перед всем.
Барьеры состоят из сдерживающих идей, пространства, энергии, масс и времени. Свобода во всей своей полноте должна была бы быть полным отсутствием всех этих вещей — но это также была бы свобода без мысли и действия, несчастливое состояние абсолютного ничто.
Зафиксированный на слишком многочисленных барьерах, человек жаждет быть свободным. Но брошенный в абсолютную свободу, он становится бесцельным и несчастным. Существует свобода посреди барьеров. Если барьеры известны и известна свобода, то может существовать жизнь, счастье, игра. Ограничения правительства или места работы устанавливают для человека его свободу. Без знания этих ограничений человек — раб, обреченный на страх и неуверенность во всех своих действиях.
Руководители в бизнесе и правительстве могут потерпеть неудачу в трех случаях, внося хаос в свои подразделения. Они могут:
1. казаться дающими бесконечную свободу;
2. казаться устанавливающими бесконечные барьеры;
3. не создавать определенно ни свободы, ни барьеров.
Мастерство руководителя, таким образом, состоит в установлении и обеспечении адекватного баланса между свободой подчиненных и барьерами для конкретных подразделений, будучи при этом точным и последовательным в отношении этих свобод и барьеров. Только тот руководитель, который учитывает и цели и инициативу, может сделать свой отдел инициативным и целеустремленным. Служащий, которому нужна одна лишь свобода и/или который требует одной лишь свободы, станет рабом. Зная приведенные выше факты, он должен настаивать на работоспособном соотношении между свободой и барьерами.
Исследование описанных выше динамик продемонстрирует возможность различных сочетаний-команд. Две групповые динамики могут взаимодействовать друг с другом как команды. Самодинамика может объединяться с животной динамикой против, скажем, динамики вселенной и таким образом получить игру. Другими словами, динамики образуют контур всевозможных команд и взаимодействий. Поскольку каждый задействован в некоторых играх, исследование динамик обрисует и прояснит для него разнообразные команды, в которых и против которых он играет. Если человек обнаруживает, что он играет только на самодинамике и не принадлежит больше ни к каким другим командам, то этот человек будет проигрывать, так перед собой он имеет семь оставшихся динамик. А самодинамика редко способна взять верх над всеми остальными динамиками. В Саентологии мы называем такое состояние «только один». Здесь присутствует самодетерминизм в облике эгоистического детерминизма, и индивидуум, который вне всякого сомнения будет подавлен. Чтобы наслаждаться жизнью, нужно быть готовым становиться некоторой ее частью. В Саентологии существует принцип, называемый пан-детерминизмом.
Это можно грубо определить как контроль действий двух или более сторон в игре одновременно. Например, человек, играющий в шахматы, самодетерминирован и играет против своего соперника. Человек, который пан-детерминирован в шахматах, мог бы играть за обе стороны шахматной доски.
Существо пан-детерминировано в любой игре, в которой оно господствует, и лишь самодетерминировано в игре, где оно в подчиненном положении. Например, генерал армии пан-детерминирован в отношении какого-либо спора между двумя солдатами или даже двумя ротами, находящимися под его командованием. В этом случае он пан-детерминирован; но когда он противостоит другой армии, которой командует другой генерал, он становится самодетерминированным. Можно сказать, что игра в этом случае становится больше этого генерала. Она становится больше, чем даже такая игра, в которой этот генерал пытается играть роли всех политических руководителей, которые должны стоять над ним. Это главная причина, почему диктатура не работает. Одному человеку практически невозможно быть пан-детерминированным во всей системе игр, охватывающих какую-либо нацию. Он начинает вставать на чью-то сторону, и затем, в той степени, в какой он это делает, становится гораздо мельче, чем правительство, которым он пытается руководить.
В прошлые года было модным требовать одной лишь свободы. Французская революция показала прекрасный пример этого. В конце восемнадцатого столетия французская знать стала настолько самодетерминированной против оставшейся части страны и настолько неспособной поставить себя в положение простого народа, что была уничтожена. Сам народ тут же попытался встать на место правительства и, будучи ограниченным и испытывая антипатию к любым ограничениям, выдвинул воинственный клич: «Свободу!» У них больше не было никаких ограничений или барьеров. Законы правительства были отброшены. Место экономики заняли воровство и бандитизм. Народ же обнаружил себя в еще более глубокой ловушке и вовлеченным в диктатуру, которая стала намного более ограничивающей, чем все, что приходилось испытывать до революции.
Хотя человек и использует все время «Свободу!» как свой воинственный клич — этим он только еще больше загоняет себя в ловушку. Причина этого очень проста. Игра состоит из свободы, и из барьеров, и из целей. Когда человек отбрасывает идею ограничений или барьеров, он сразу же теряет контроль над ними. Он становится самодетерминированным по отношению к барьерам, а не пан-детерминированным, следовательно, он не может уже контролировать эти барьеры. Как только это происходит, барьеры, ставшие неконтролируемыми, загоняют его в ловушку.
Нисходящая спираль видимости — создание — выживание — разрушение — возникает тотчас же, как только человек начинает избегать барьеры.
Если он считает все ограничения и барьеры своими врагами, он, конечно, откажется от любого контроля над ними и, таким образом, начнет свою собственную нисходящую спираль. Раса, приученная думать только в терминах свободы, может очень легко попасть в западню. Никто в этой нации не будет брать на себя ответственность за ограничения, следовательно, видимые ограничения будут становиться все меньше и меньше. В действительности же, они будут становиться все больше и больше. Насколько эти ограничения преуменьшаются, настолько же уменьшается и свобода индивидуума. Нельзя быть свободным от стены без того, чтобы эта стена существовала. Потеряв все ограничения, жизнь становится бесцельной, случайной, хаотичной.
Хороший руководитель должен быть способен брать на себя ответственность за ограничения, поскольку свобода, чтобы существовать, должна иметь барьеры. Неспособность брать на себя инициативу в вопросе ограничений или барьеров приводит к тому, что они начинают возникать сами по себе, без согласия или контроля.
Существуют различные состояния ума, приводящие к счастью. То состояние ума, которое настаивает только на свободе, не может привести ни к чему, кроме несчастья. Было бы намного лучше развить такой образ мыслей, который помогал бы отыскивать новые способы, как можно оказаться пойманным, и вещи, в которых можно оказаться пойманным, чем позволить себе попасть в окончательную и полную западню рассуждений о чистой свободе. Человек, который готов принять ограничения и барьеры, и не бежит от них, свободен.
Человек, который ничего не делает кроме борьбы с ограничениями и барьерами, обычно оказывается пойман. Способ иметь бесконечную войну — это «отказываться» от всех войн.
Как это можно увидеть в любой игре, цели в ней противопоставлены друг другу. Ситуация цель — контрцель существует почти в любой игре, которая ведется на некотором игровом поле с двумя командами.
Одна команда имеет идею «достичь ворот» другой команды, а та, в свою очередь, имеет идею «достичь ворот» первой команды. Их цели находятся в состоянии войны, и эта война целей создает игру.
Война целей дает нам то, что мы называем проблемами. Проблема имеет «целевую» анатомию. Она содержит две или более противостоящих целей. Не имеет значения вид проблемы, с которой вы сталкиваетесь или сталкивались, базовая анатомия этой проблемы — цель — контрцель.