— Меня зовут Кроуфорд Макферсон, — яростно прогрохотала она, — а ты, я так понимаю, Том Хартинган?
— Тим.
— Том?
— Тим!
— Как бы тебя ни звали, вели, чтоб этот ублюдочный щенок прекратил скалиться.
— Мэм, меня зовут Тим Хартиган, а пса Корни, и мы оба не причиним вам вреда.
Она сделала несколько шагов ему навстречу.
— И не пытайся звать меня «мэм». Можешь звать Макферсон. И сообразил бы уж предложить мне сесть. У тебя вообще есть уважение к женщинам или ты просто пьян?
Тим Хартиган поднялся со стула, «Джуд Незаметный» упал на пол.
2
Возможно, покладистость, расторопность и добрый нрав Тима Хартигана сделали свое дело, но расположение духа Кроуфорд Макферсон сменилось к лучшему: она хоть и вела себя по-прежнему устрашающе, но уже не столь свирепо. Она достала из огромной сумки плоскую серебряную флягу и, взяв со стола пустой стакан, налила в него желтоватой жидкости. Корни притворялся спящим, Тим занялся своей трубкой, устроившись на стуле у окна. Макферсон оглядела то, что было когда-то просторной кухней, и, отхлебнув своего напитка, скорчила гримасу.
— Как идут дела? — наконец спросила она.
— Ну, мэм… я хотел сказать, Макферсон… весьма неплохо идут. Почти готовы к сбору урожая, а еще у нас тут три телочки — две из них молочные, — десять бычков, пятьдесят пять овец, верховая лошадь, три трактора, тонн около двадцати пяти торфа и древесины, несколько хороших работников, а в миле отсюда бакалейная лавка, торгует газетами, табаком и всем таким… А еще есть телефон, но он обычно не работает.
— И ты, стало быть, всем доволен?
— Ну… Я думаю, могло бы быть и хуже… Хозяин, мистер Хуллиган, не жалуется.
— В самом деле? И это ты мне говоришь?
Кроуфорд Макферсон со злостью уставилась в пол.
— Думаю, так и есть, — несколько сбивчиво ответил Тим, — только я очень редко получаю от него письма.
Макферсон со стуком поставила стакан на стол.
— Слушай, Хартиган, что я тебе скажу о мистере Эдварде Хуллигане, — сурово проговорила она. — Я его жена.
— Боже! — воскликнул Тим, краснея.
— Да, — продолжила она. — Только не вздумай звать меня миссис Хуллиган. Ни гражданское право, ни каноны пресвитерианской церкви не заставят меня сделать из себя посмешище.
Тим беспокойно поерзал в кресле, мысли его путались.
— Да, хорошо… понимаю, — начал он.
— Я здесь, чтобы осуществить свой собственный замысел, который мой супруг полностью одобрил. Разумеется, для осуществления этого замысла я готова потратить неограниченные средства. Мистер Хуллиган думает, что крестьян этой страны уже не исправить. Но мы еще поглядим. Поглядим!..
Тим Хартиган подумал, что такое начало предвещает сильную облачность, местами грозы. Возможно, с молниями.
— Несколько лет назад, — мягко сказал он, — мистеру Хуллигану пришлось нелегко с местными. Он считал их слишком консервативными. Он хотел дать им добрый совет и помочь материально, но они, черт побери, отвергли всякую помощь. Видите ли, Макферсон, они отсталые, по уши в грязи.
— А, — сказала она, наливая еще стакан, — в грязи? Ну да, они не снизошли до «землетрясительного чуда». Но я вот что тебе скажу. Я сделаю так, что если они останутся по уши в грязи, то только в своей собственной. Понял? Только в собственной грязи!
— Да уж. Ничего другого они и не захотят.
Кроуфорд Макферсон поднялась и встала спиной к камину, угрожающе расставив ноги в своих грубых коричневых ботинках.
— Чего они там хотят, это неважно, Хартиган. И прежде было неважно, когда в 1846 году, как суд Господень, на страну обрушился Великий голод.
— О да, — рискнул Тим. — Это было в те давние темные времена, когда в мире еще не было «землетрясительного чуда».
Макферсон гневно погрозила пальцем.
— Люди в этой стране, — прогремела она, — живут на картошке, в которой восемьдесят процентов воды и двадцать процентов крахмала. Картошка — это еда лентяев, любой неурожай — и люди мрут миллионами. С голоду они пытаются есть крапиву… и солому… и ветки и все равно умирают. Но еще ужасней то, что случилось в прошлом столетии…
— Благие небеса, — вскричал Тим, — что могло быть хуже такого бедствия?
— То, что произошло потом. Они не все умерли. Больше миллиона голодающих лоботрясов приплыли на мою вторую родину, в Соединенные Штаты.
— Слава Богу, — искренне обрадовался Тим.
— Да, благодари своего Бога. Они почти разрушили Америку. Плодились и размножались, и наводнили целый континент, а с ними пришли преступления, пьянство, кукурузный спирт, ограбления банков, убийства, проституция, сифилис, стадный инстинкт, коррупция и папизм.
— Ох, Боже сохрани, — выдохнул Тим, потрясенный этой внезапной вспышкой ярости.
— Супружеские измены, распутные пляски, шантаж, торговля наркотиками, сутенерство, бордели, якшанье с ниггерами, индульгенции у католических священников.
Тим нахмурился.
— Ну, много разных иностранцев эмигрировало в Америку, — сказал он. — Немцы, итальянцы, евреи… даже датчане в широких штанах.
— Европейцы — сущие принцы по сравнению с грязными ирландцами.
— Послушайте!.. — вскричал Тим.
Он был зол, но в то же время чувствовал смятение и не понимал, как тут дать достойный отпор. Как справиться с этой мегерой? Она что, совсем из ума выжила?
Макферсон внезапно кинулась к столу, плюхнулась в кресло и залпом допила то, что оставалось в стакане.
— Впрочем, — сказала она, — я и не надеюсь, что ты поймешь, о чем я и как все это важно. Ты же никогда не был в Соединенных Штатах.
Тим покраснел и стукнул по подлокотнику кресла.
— Как и святой Патрик, мэм.
Она открыла сумку, достала американские сигареты и закурила.
— Я посвящу тебя в суть того дела, которое привело меня сюда, — сказала она. — Мой проект займет довольно много времени, и я рассчитываю на твою помощь и поддержку. Моя цель — защитить Соединенные Штаты от ирландской угрозы. Это дело очень дорогостоящее, но благодаря огромным доходам от техасской нефти я не боюсь никаких трудностей. В первую очередь я намерена приобрести все посевные площади Ирландии и оформить их на свое имя.
Тим поднял брови и мрачно поглядел на нее.
— В этой стране это верная дорога к несчастью, — сказал он. — Тот голод вызван был, в частности, неимоверно высокой арендной платой и практикой удаленного управления имениями. Люди создали организацию, известную как Земельная лига. Одним из тех, против кого они выступали, был капитан Бойкот. Отсюда и пошло слово «бойкот».
Но Макферсон, не заинтересовавшись его рассказом, увлеченно пыхтела сигаретой.
— Не смей даже думать, Хартиган, будто я собираюсь впутываться в ирландскую политику. Имей я такое желание, я б осталась в Америке. Я приобрету землю и затем сдам ее в аренду прежним владельцам по номинальной цене. Скажем, шиллинг в год.
— Шиллинг в год за акр?
— Нет. Шиллинг в год за надел вне зависимости от его площади.
— Святой Петр вас благослови, — в изумлении пробормотал Тим, — так у вас добрая и великодушная душа. Вы просто ангел во плоти, прямиком из райских кущ.
Макферсон холодно улыбнулась.
— Будет, правда, одно условие, очень строгое. Нельзя будет выращивать картошку.
— Но чем же эти несчастные будут питаться?
— Тем, чем питались всегда. Крахмалом.
Тим неслышно глубоко вздохнул, втянув щеки. Что за странное существо эта женщина! Найдется ли вторая такая на белом свете?
— Есть одно растение, которое даже богаче крахмалом, чем картошка, — продолжала она, — саго.
— Что? Саго?
— Саго. Ты знаешь, что такое саго, Хартиган?
Тим нахмурился, тщетно пытаясь припомнить.
— A-а… саго… это что-то вроде пудинга, из маленьких шариков… как тапиока. Кажется, это злак, вроде риса. Но, вероятно, он подвержен своим собственным болезням, как и картошка?..
Макферсон снова холодно улыбнулась.
— Саго, — сказала она почти вежливо, — это не тапиока и не зерно, и у него не будет никаких болезней, если его правильно выращивать. Саго получают из древесины, и саговому дереву нужно от пятнадцати до двадцати лет, чтобы достичь состояния, когда из него можно будет в обилии получать этот восхитительный, питательный продукт.
Тим уставился на свои ботинки. Само предложение было невероятным, сроки же делали его совершенно невыполнимым.
— Понимаю, — проговорил он недоверчиво.
— Это огромный проект, — здраво признала Макферсон, — но в основе своей — разумный и простой.
— Все равно, — рискнул заметить Тим, — я думаю, вам нужно рассказать о нем правительству.
— Так ты умен, — сказала Макферсон почти благожелательно. — Об этом уже позаботились. Американский посол в этой стране уже получил необходимые инструкции. Скоро он сообщит вашему правительству, что иммиграция ирландцев в Соединенные Штаты будет приостановлена до тех пор, пока здесь не введут полный запрет на выращивание картофеля.
Тим почувствовал, как на лбу у него выступает пот. Он был в ужасе от скорости предстоящих изменений, хотя, может быть, это леди так шутит…
— Ну что ж, — сказал он наконец. — Предположим, вы, как и сказали, скупите всю землю и добьетесь того, что выращивание картошки будет объявлено преступлением…
— Тогда, — прервала его Макферсон, — никогда больше не случится нового Великого голода, и никогда уже в Соединенные Штаты не хлынет новый поток суеверных вороватых ирландцев.
— Да-да, конечно. Но вы сказали, что дереву саго нужно двадцать лет, чтоб от него была хоть какая-то польза. Чем, скажите Бога ради, станут питаться люди все это время?
Та же еле заметная ледяная улыбка.
— Саго, — сказала она.
Тим Хартиган застонал.
— Я знаю, что глуп, но я что-то не понимаю…
— Разумеется, я предвидела этот вопрос и, конечно же, предприняла необходимые меры. Где-то через восемь месяцев флот танкеров, заполненный саго, начнет курсировать между ирландскими портами и Борнео. В нашем распоряжении безграничные запасы саго, мы будем ввозить его из всей Восточной Индии: с Явы, Суматры, Малакки, Сиама и даже из Южной Америки, где произрастает капустная пальма. Скоро ты увидишь хранилища саго по всей стране.