– Я вам покажу, но для этого нужна кровь. – Карлос впервые посмотрел полковнику в лицо. – Дайте вашу… – Карлос подвинул полковнику столовый нож. – Надрежьте палец.
– Зачем?
– Мне нужна кровь. Режьте.
Полковник с раздражением разглядывал Карлоса.
– Ну, что? – Карлос впервые проявил нетерпение. – Вы хотите вытащить ее с того света, а боитесь палец порезать? Зачем вы пришли? Вы – врач? Ну так идите и вылечите ее! Не можете? Тогда делайте, что я говорю, или я пошел.
Мысленно ругая себя, полковник взял тупой столовый нож и с некоторым усилием пропилил подушечку безымянного пальца. Выступила кровь. Карлос неожиданно цепко схватил полковника за палец и, подставив свой стакан, выдавил в ром каплю крови. Полковник инстинктивно отдернул руку, но не успел даже удивиться, как Карлос удивил его еще больше: он поболтал ром в стакане и сделал пару глотков.
– Неделю назад вы вернулись с Гаити, – сказал Карлос после вдумчивой паузы.
– Допустим…
– Там вы с ней познакомились, с Клаудией.
– Ну да… И что?
Они смотрели друг на друга.
– Вы хотите сказать, что узнали все это, выпив… каплю моей крови? – Полковник даже скривился брезгливо, так все это было нелепо.
Карлос же просто кивнул. Полковник усмехнулся и поискал глазами официанта, попросить счет. Конечно, этот жулик проделал определенную работу, собирая о нем сплетни, но на чудо это не тянуло.
– Вашу жену зовут Элена. У вас дочь… – продолжал Карлос.
Удивил. Полковник уже ушел бы, но надо же было заплатить. Карлос видел, что полковник не слушает, но его это не смущало, и он продолжал негромко:
– Вашей дочери сейчас тридцать лет. Когда вы взяли ее на руки в роддоме, вы сказали нянечке: «Подождите, это же мальчик! А у меня дочь!» А нянечка сказала: «Да что вы, папаша, вы пеленку-то отверните! Это ваша девочка!»
Полковник перестал смотреть по сторонам и уставился на Карлоса.
– Нянечка ушла, а вы стояли в коридоре с девочкой на руках и плакали. И сказали ей: «Лисандра, тебя зовут Лисандра. Тебе нравится?»
Никого не было рядом, когда он сказал дочери эти первые слова. Ни души. Или кто-то был? Кто-то подслушал, а потом рассказал этому Карлосу? Нет, бред, бред…
– Никого там не было. Никто не мог знать об этом… – сказал Карлос. – Никто, кроме вас… а теперь и меня…
– Откуда? Откуда? – выговорил полковник медленно, будто оттягивая миг неизбежного признания невозможного.
Вдруг его осенило: там же была дочь.
– Вы говорили с Лисандрой?! Вы загипнотизировали ее, у нее осталось в подсознании…
Карлос усмехнулся:
– Нет… Я узнал о ее существовании только сейчас. – Карлос указал глазами на свой стакан.
– Не смешите меня… – сказал полковник без тени улыбки.
– У вас должен был родиться второй ребенок…
– Как это – должен был?
– Спросите у жены.
– Перестаньте! Вы ничего не знаете о моей жене!
– Она сделала аборт. У вас тогда кризис был…
Полковник молчал, глядя на площадь, где в бензиновом мареве проплывали стада старых «американцев». Что происходит? Кто это?
Музыканты старались. На площади все звучало, сияло и летело в обычной круговерти, но это был уже какой-то другой мир, где все только казалось тем же самым, а на деле необратимо изменилось в самой своей глубине, куда невозможно заглянуть.
– Я понимаю, вам нужно привыкнуть… к этому… – сказал Карлос после затянувшейся паузы. – Давайте встретимся завтра. Только я могу вылечить вашу девушку.
– Как?!
– Не всё сразу. Сначала вы должны мне поверить.
Карлос двумя глотками допил ром и улыбнулся полковнику. Ох уж эта улыбка! Достойное завершение бредового разговора.
– Я позвоню вам завтра, – сказал Карлос, поднимаясь.
– А ваш телефон?
– У меня нет телефона. Я звоню из автомата на улице.
Не попрощавшись и даже не кивнув, Карлос повернулся к полковнику спиной и пошел. Под жестоким солнцем он, сутулый, в обвислой шляпе, пересек поток машин и зашагал через площадь в сторону улицы Обиспо.
Петляя среди сигналящих машин, полковник перебежал улицу, пересек площадь – мимо монумента Хосе Марти под высокими пальмами, мимо гудящего роя бейсбольных фанатов, облепивших парковые скамейки. Карлоса он нагнал уже в начале улицы Обиспо возле бара «Флоридита» и пошел за ним, держась шагах в двадцати. Здесь это было несложно: в узком ущелье пешеходной улицы не протолкнуться. По обе стороны теснились сувенирные лавки, бары и кафе. Официанты совали под нос прохожим меню. Деловые черные парни небрежно предлагали туристам сигары, а расслабленные черные девчонки ненавязчиво предлагали себя. Карлос брел в толпе, не глядя по сторонам. Ему никто ничего не предлагал.
Полковник не мог бы внятно объяснить, зачем он пошел за Карлосом. Иногда он действовал, не вдаваясь в бесплодные дискуссии с собой. Этот сумасшедший откуда-то знал о нем то, чего никак не мог узнать. И наверняка он знал больше, чем сказал.
Они уже прошли пару кварталов, когда полковник заметил, что не он один преследует Карлоса. По другой стороне улицы шел высокий черный парень в шляпе, темных очках и длинном сером пыльнике на голое тело.
Он, как и полковник, лавировал в толпе, стараясь не упустить из виду шляпу Карлоса. По сторонам парень не смотрел, но на всякий случай полковник пропустил соперника немного вперед. Пыльник в такую жару! Даже если он тонкий, это все равно невыносимо. Зачем он себя так мучает, думал полковник, и эта шляпа опять; эти двое из какой-то секты шляпников? Почему парень идет за Карлосом – этим вопросом полковник пока не задавался.
Они прошли по Обиспо почти до середины, когда Карлос свернул налево, на Компостела; парень – за ним, за парнем – полковник. Покружив еще немного, они оказались в ущелье между двумя грядами серых, как скалы, домов, так давно стоявших без ремонта, что походивших больше на творения природы, чем на дело рук человеческих. Ущелье кишело населением. Местных можно было опознать по необычайной легкости костюма: шорты и майка или шорты и топ – в зависимости от пола. Торговцы овощами, маслом и пирожными толкали свои тележки по выщербленному асфальту, кричали на разные голоса. Туристы сюда тоже забредали, но не толпами, и играть здесь в шпионские игры было уже не так просто. Полковник, оказавшись на виду, замедлил шаг, и тут к нему пристроилась мулатка лет двадцати и пошла рядом, поглядывая на него сбоку, как мышь на кусок сыра.
– Италия? – спросила она ласково. Судя по костюму – розовые шорты в обтяжку и желтый топик, – она обитала здесь.
Полковник промолчал. Его часто принимали за иностранца.
– Аргентина? – продолжала гадать девчонка и, не получив ответа, попыталась еще: – Бразилия?
Маскировка подвернулась сама собой. Полковник взял ее под руку:
– Если пройдешься со мной пару кварталов, дам два кука.
– Кубинец! – обиделась девчонка. – А чего иностранцем прикидываешься?
– Я не прикидываюсь. У меня лицо такое. Ты слышала, что я сказал?
– Два кука? А чего, тебе скучно одному?
– Угу…
– Ну ладно, почему не пройтись. Только больше я за два кука ничего делать не буду.
– Больше ничего не надо. Ну, можешь рассказать мне что-нибудь…
– Ну чего тебе рассказать…
И она стала рассказывать. Полковник не слушал, он вдруг заметил новую деталь в костюме чернокожего парня: край пыльника на мгновение отлетел в сторону и открыл мачете в ножнах, висящее на поясе джинсов. Вот почему он в пыльнике! Мачете с пластиковой ручкой в простых дерматиновых ножнах – такие бывают у рубщиков тростника, у любого крестьянина. Но то, что нормально в поле, в Гаване выглядит дико, и, если бы здесь, на этой улице, парня с мачете увидел полицейский, он имел бы полное право считать его вооруженным.
Мальчишки играли в пелоту[4], а взрослые – в домино на столах, выставленных прямо на тротуаре. На порогах домов сидели старухи, и на балконах, обвешанных бельем, – тоже.
– …А у тебя и кошелек, как у иностранца, или только физиономия? – поинтересовалась девушка.
Полковник смотрел вперед, следил за двумя фигурами.
– Куда ты все смотришь? Тебе нравится тот парень?
– Ты его знаешь?
– Нет. Чокнутый какой-то, в такую жару и в плаще…
Внезапно Карлос остановился и заговорил со стариком, сидящим на стуле у подъезда. Парень в плаще тут же со скучающим видом привалился плечом к стене. Полковник, пройдя мимо парня по другой стороне улицы, свернул в открытую дверь бара и затащил туда девчонку. Бар крошечный – стойка и три столика. Полковник сел у самой двери, откуда была видна вся улица.
– Ты что, еще и пива мне нальешь? – оживилась девчонка.
– Пива сеньорите! – сказал полковник бармену. – А мне – апельсинового сока.
– Сока нет, – сказал бармен, белый парень лет тридцати.
Кроме него у стойки сидел только старый мулат со стаканом чего-то прозрачного.
– Тогда воды, – сказал полковник.
– Вот этого я не понимаю, – сказала девушка. – Зачем пить воду, если есть бабки на пиво?
– Можешь пока помолчать? – сказал полковник.
Карлос разговаривал со стариком. У подъезда прямо на тротуаре стояли деревянные клетки с бойцовыми петухами. Старик достал одного и показывал Карлосу. Вдвоем они щупали голые ляжки петуха, теребили его рваный гребень, расправляли и складывали крылья. Потом старик показал другого бойца. Даже полковнику с расстояния было видно, что этот – не жилец: еле держал голову с порванным гребнем. Поторговавшись с хозяином, Карлос протянул ему деньги и взял петуха. Зачем он ему – полудохлый? Жаркое из его жилистых ляжек вряд ли порадует. Полковник отвлекся от Карлоса и глянул в сторону парня в плаще – тот исчез. За те несколько секунд, что внимание полковника было занято Карлосом, парень не мог добежать до перекрестка и свернуть за угол. Скрылся в подъезде? Спрятался? Почему?
– Расскажи теперь ты что-нибудь. Что ты все молчишь? – сказала девушка, допивая бутылку пива.