Карлос подождал вопросов, но не дождался и сказал:
– Я встречался с ним.
– С кем?
– С Элегуа. Они, эти сантеро, врут, что видят оришей, говорят с ними, входят в транс. Они просто шарлатаны, грошовые фокусники. Я говорил с Элегуа! Я видел его, как тебя!
– Как это случилось?
– Меня ударила молния, когда я был в поле. Я тебе рассказывал. Когда очнулся, вокруг горел тростник, а я лежал на земле, покрытой горячим пеплом. И тут я увидел Элегуа…
Карлос помолчал. Его лицо ничего не выражало, но глаза, и без того малоподвижные, теперь совсем остановились, вперившись в угол стола.
– Как он выглядел? – спросил полковник.
– Как ему положено… Молодой парень… Такой… приветливый – улыбался все время…
– Откуда он взялся? Вышел из пламени и дыма?
Карлос глянул на полковника и, убедившись, что тот серьезен, продолжил:
– Да… Но это не было, как… в кино. Он просто вышел из дыма, как нормальный человек, только огонь его не беспокоил. Ему не было жарко, и одежда на нем не тлела, как на мне. Хотя и меня огонь не беспокоил. Я видел, что одежда дымится, но мне было все равно. И он заговорил…
– Ты слышал его голос?
– Да. Обычный голос обычного парня.
– Как же ты понял, что он – Элегуа?
Карлос посмотрел с изумлением.
– И что он сказал? – продолжил полковник.
– Много чего. Но я не буду тебе рассказывать…
– Почему? Ты сам начал.
– В свое время… Просто ты должен знать, что я с ним говорил.
Карлос перевел взгляд куда-то за плечо полковника и ухмыльнулся. Полковник оглянулся и увидел мулатку лет тридцати, болтавшую у стойки с барменом. Словно почувствовав на себе взгляд, мулатка оглянулась и улыбнулась полковнику.
– Она все время пялится на тебя, – сказал Карлос с ухмылкой.
– Может, на тебя, – сказал полковник.
– Брось, ты знаешь, что на тебя. Пойдешь с ней?
– С чего бы?
– Почему нет? Ну да… У тебя же Клаудия…
Полковник посмотрел на Карлоса. Что это он? Хамит?
Карлос продолжал все с той же гаденькой блуждающей ухмылкой:
– На тебя ведь всю жизнь бабы вешались. Почему?
– Отстань.
– Ладно, чего там. Все равно я все о тебе знаю – во всех подробностях. Просто объясни мне, что в ней такого, в той Клаудии, чего нет в этой.
Полковник не ответил. А Карлос все поглядывал на мулатку у стойки.
– Ну иди, полюби ее. Ты же мастер любви.
– Отвали.
– Почему нет? В чем разница? Я правда не понимаю, расскажи.
Полковник смотрел через окно на улицу, где в желтом свете фонарей шевелилась и медленно перетекала пестрая туристическая масса.
– Скажи, в чем разница, я хочу понять, – не унимался Карлос.
– Что ты хочешь понять?
– Вот у тебя было три женщины. Кстати, это примечательно, ты ведь не трахался больше ни с кем, кроме этих трех, я же знаю. Ты делал с ними одно и то же. Спрашивается: в чем разница?
Карлос снова сделал паузу, давая возможность полковнику ответить, но не дождался ответа.
– Все одно и то же: твои безумства, страдания, свидания – не говоря уже о постели. И, справедливости ради, даже безумства твои разнообразием не отличались – так, легкие вариации. Не буду сейчас вдаваться в подробности.
– Иди к черту.
Теперь полковник разглядывал Карлоса. Это был какой-то новый, неведомый Карлос. Откуда вдруг это красноречие? И этот полемический жар, которого еще полчаса назад в нем и предположить невозможно было.
– Нет, правда, зачем ты их менял?
– Ты же все знаешь, – сказал полковник. – Ты читаешь мою кровь. Что тебе непонятно?
– Твоя кровь не передает твои чувства.
– Как так? Кровь – это же то, что внутри. Говорят же: горячая кровь, голос крови, взыграла кровь.
– Мало ли что говорят. Ты же врач, ты знаешь, что кровь – это просто кровь.
– Я знаю. Но если кровь – это просто кровь, то ты шарлатан.
Карлос рассмеялся, будто профессор, услышавший во время диспута дурацкий вопрос от студента.
Откуда-то вышли музыканты, встали в углу и грянули «Накрась свои губы, Мария».
– Да, мне это тоже странно, – сказал Карлос с лукавой профессорской улыбкой. – Казалось бы, если уж я читаю кровь, то она должна передавать все чувства и движения души, но – нет. Я вижу события, причем вижу их не изнутри носителя, а снаружи, со стороны. Это как фильм. Обрывки кинопленки, а носитель крови – как герой картины.
– Ты не читаешь, о чем я думал, что чувствовал в тот момент? – Полковник не смог скрыть возбуждения.
– Не читаю! Так что расслабься. Поэтому я хочу понять, что ты чувствовал, когда решал: вот она, моя судьба, или что ты там вообще решал. И бросал при этом предыдущую судьбу.
Когда я познакомился с Марией, она была красотка, доверительно сообщил солист, подпевки взывали: накрась, накрась свои губы, Мария!
Полковник молчал, оглушенный и осчастливленный этой доброй вестью – чудотворцу недоступны мысли и чувства всей его прошедшей жизни.
– Хорошо. Упростим задачу, – продолжал Карлос увлеченно. – Возьмем твою последнюю, Клаудию эту. Что ты чувствуешь к ней. Что в ней такого?
Но промчались годы, и, пережив разочарования, Мария больше не красит губы. Накрась, накрась свои губы, Мария, и ты расцветешь, как раньше…
– Я могу бесконечно смотреть, как она ест апельсин, – сказал полковник.
Карлос в полном восторге тряхнул головой.
– О! Старые полковники – большие фантазеры! То есть у тебя такой критерий: если можно всю жизнь смотреть, как она ест, то – бинго! – это любовь?
– Это образно, если ты понимаешь, а не понимаешь – отвали…
– А теперь я тебе скажу кое-что. – Карлос приосанился, будто на трибуне. – Видел я вашу любовь, всю вот эту возню, всегда одинаковую. Вот ты любил-любил одну, потом другую, потом снова первую, а потом третью, а на самом-то деле – ведь все одно и то же. Та же возня в постели или по кустам. И вообще насмотрелся я на вас. Вы так скотски однообразны. Вы привыкли думать, будто ведете какую-то духовную жизнь в облаке возвышенных чувств. Но если смотреть непредвзято, то большую часть вашего времени занимает унылая физиология: вы едите, ходите в уборную, спите и делаете вот это самое, что называете любовью. Такая тоска видеть это бесконечно! Вы – просто унылая биомасса!
О Мария, Мария, накрась свои губы после всех разочарований…
Полковник разглядывал Карлоса. Кто это? Это тот самый Карлос, что выпросил у него десятку на ужин?
– Кто это – «вы»? – спросил полковник.
– Кто-кто! Люди, человеки…
– А ты кто? Ты уже сверхчеловек?
– Я-то? – ухмыльнулся Карлос. – Ну уж точно не один из вас. Узнаешь еще, кто я…
– Угу… Карлос Великий. Элегуа назначил тебя своим апостолом?
Карлос странно посмотрел на полковника и промолчал. Перевел взгляд на стойку бара.
– Она все пялится на тебя.
Полковник не стал оглядываться.
– Если она тебе не нужна, дай мне денег.
Это уже был прежний Карлос. Вдруг. Будто рычажок внутри него заскочил в стандартное положение.
– Я дал тебе на ужин, – буркнул полковник.
– Дай еще.
Полковник глянул в сторону стойки. Мулатка тут же обернулась и улыбнулась ему.
Накрась свои губы, Мария, и танцуй, танцуй со мной.
– А как же скотское однообразие и все такое? – съязвил полковник.
– А я не говорил, что я против скотства. Я только не ищу в этом возвышенного. Денег дашь?
– Послушай, мы не договаривались, что я буду оплачивать тебе еще и шлюх.
– Ну, не мелочись. Это недорого.
Музыканты отожгли про Марию и затянули про девчонку из Гуантанамо.
Получив от полковника еще несколько купюр, Карлос встал и пошел к стойке. Начал что-то бормотать на ухо мулатке. Минут через пять она взяла его за руку и повела к выходу. Поравнявшись с полковником, Карлос задержался и навис:
– Знаешь, где я встретил Элегуа? На том самом поле…
Полковник смотрел на Карлоса снизу вверх.
– Ты помнишь то поле? – произнес Карлос медленно.
– Какое?
– Поле перед домом твоей бабки.
Полковнику показалось, что это сказал кто-то у него внутри. Стало жарко.
– При чем здесь моя бабка?
– Ты в детстве жил у бабки, рядом с полем. Когда-то это было ваше поле, как и все поля в округе…
Карлос сделал ударение на слове «ваше». Черт, что это? – завертелось в голове полковника панически и безответно. Еще в Гаване он почувствовал слабый укол беспокойства, когда Карлос сказал, что нужно ехать в Тринидад. Почему в Тринидад? Но тогда полковник сразу же погасил эту тревожную лампочку, случайно и необоснованно вспыхнувшую в его голове. В самом деле, Тринидад – второй туристический центр. Куда же еще поехать иностранцу с кубинской девчонкой, как не к Карибскому морю… И вот вдруг всплывает это поле…
Мулатка смотрела на полковника из-за спины Карлоса насмешливо, будто уже участвовала в каком-то заговоре.
– Я не понимаю, при чем здесь то поле, – сказал полковник.
– Скоро поймешь, – сказал Карлос.
– Нет! Сейчас!
– Это длинный разговор. В свое время ты все узнаешь.
– Хватит! Я задал тебе вопрос!
– Не ори…
Полковник схватил руку Карлоса и придавил к столу. Несколько посетителей в баре посмотрели на них.
– Ты что заладил «в свое время, в свое время»? – Полковник понизил голос. – Что за игры?
– Успокойся. В свое время, значит – в свое время. Мне самому не все еще понятно.
Карлос вырвал свою ладонь из-под ладони полковника, но не ушел, будто не все еще сказал.
– Поле рядом с домом детства – странные воспоминания, правда?
И Карлос легонько подтолкнул девушку к выходу.
– До завтра. И не ходи за мной.
Полковник видел, как они прошли мимо окон. И тут же следом за ними проследовал знакомый силуэт – черный парень в длинном плаще. Полковник выскочил из-за стола на улицу. Впереди, в полусотне шагов, шли Карлос и девушка, поочередно пересекая полосы света из дверей кабаков. Никто их не преследовал.
Официант тронул полковника за локоть.