Дементий Александрович показал рукой на стул.
— Я очень рад, что в табеле у тебя одни четверки и пятерки, — продолжал Дементий Александрович. — Вернее, две четверки, а остальные пятерки. Ты хорошо учился и заслужил отдых. Дело в том, дорогой, что до конца учебного года осталось всего несколько дней, а ближайшая хорошая школа отсюда в десяти километрах, в городе. Весь учебный материал ты прошел. Мы с твоей мамой посоветовались и решили, что продолжать учебу ты будешь осенью, когда мы переедем на городскую квартиру.
— А испытания? — быстро спросил Валька.
— Тебе так хочется сдавать испытания? — улыбнулся Дементий Александрович.
Валька замялся, но потом сказал:
— Я их не боюсь.
— Мы в этом убеждены. Тебя переведут в седьмой класс по четвертным отметкам, — сказал Дементий Александрович.
Валька чуть было не подскочил от радости на стуле. Не надо сдавать испытания! Кого не обрадует такое известие! Даже отличники, и те не откажутся от этой возможности. Пусть переводят по годовым отметкам! Всякий на Валькином месте воспользовался бы такой возможностью.
Но Валька, хотя и обрадовался, но постыдился показывать Дементию Александровичу, как он доволен. Опустив глаза, он только сказал:
— Если это можно...
— Дементий Александрович все уладит, — проговорила мать.
— Попытаюсь, — согласился полковник.
— Но я могу и сдать, — прошептал Валька, чтобы не производить на Дементия Александровича плохого впечатления. Полковник мог подумать, что Валька — лентяй и трус.
— Ценю твою готовность, — сказал Дементий Александрович. — Поэтому и позабочусь, чтобы ты был переведен в седьмой класс по четвертным отметкам. В виде исключения. А сейчас... не хочешь ли ты опробовать свой новый велосипед?
Вальке очень хотелось опробовать велосипед. Но еще больше хотелось взобраться на башенку и взглянуть с высоты на замок. Магда говорила, что вся крепость оттуда как на ладони. И Валька сказал, посмотрев сначала на мать (она глядела на сына умильно и восторженно), а потом на Дементия Александровича:
— Большое спасибо вам за велосипед, но я бы хотел сначала влезть на башенку и осмотреть окрестности.
Валька старался говорить как можно вежливее, и мать была просто вне себя от счастья.
Дементий Александрович тотчас же ответил:
— Ну что же, наверное, это действительно интересно. Полезай, осмотри окрестности. Времени для катания на велосипеде у тебя еще будет предостаточно.
Валька вскочил со стула.
— Я провожу его, Дёма, — поднялась с места и мать.
В большой комнате, откуда поднималась наверх лестница, мать обняла Вальку, поцеловала и прошептала:
— Ты ведешь себя как настоящий мальчик! Твое поведение понравилось бы отцу!
«А твое?» — чуть не спросил Валька.
Но он не сделал этого, а только отвернулся. Мать напомнила ему о том, что он считал самым неприятным в жизни.
— Ты что? Что с тобой?
— Ничего, — сказал Валька. — Я пойду сам. Неудобно оставлять Дементия Александровича одного.
Мать еще раз поцеловала Вальку.
— Милый мой! Какой ты молодец!
Валька вбежал по широкой лестнице наверх. Из коридора, освещенного солнцем, узенькая лесенка вела еще выше. В потолке было круглое отверстие. Валька взобрался на лесенку, просунул в отверстие голову и увидел столик и стул, поставленные посредине круглой башенки. Лесенка заканчивалась под потолком башенки. С ее широких ступеней удобно было сразу шагнуть к столу. Или сесть на стул. Валька и сел на стул. Сел и чуть не ахнул.
С одной стороны башенка была застеклена от пола до потолка. Стол стоял возле настежь распахнутого оконца. В это оконце Валька отчетливо увидел зеленый остров с замком на возвышенности. Ближние берега острова были скрыты верхушками леса, зато дальние обрисовывались, как на хорошей большой карте. Виден был и двор замка, заросший травой и кустарником, и высокая двустворчатая дверь в стене, и маленькие крепостные окна. Остров был вытянут вправо. Здесь он заканчивался песчаной косой. А чуть дальше зеленел еще один островок, маленький, с крутыми берегами.
Правду говорила Магда: из башенки можно было разглядеть чуть ли не все укромные уголки на острове. А уж крепость-то, с левой стороны которой были разрушенные казармы, похожие на непокрытые ящики с перегородками, а с правой — круглая башня и какие-то развалины, — крепость действительно была видна как на ладони.
Валька понял, что за этим столом можно сидеть и час, и два, и даже целый день — не надоест. Сиди и осматривай крепость, уголок за уголком. Можно начать, например, с левого угла, к которому примыкают казармы. Потом провести взглядом по зубчатой крепостной стене...
Но Валька не успел провести взглядом по стене. Взгляд его неожиданно остановился на предмете, лежащем на подоконнике. Это был бинокль в чехле. Самый настоящий боевой бинокль. Ремешок свешивался на пол. Крышка чехла была расстегнута, словно кто-то совсем недавно вынимал оттуда бинокль и рассматривал в него живописные развалины крепости.
Валька быстро вытащил бинокль из чехла, чувствуя в руках приятную тяжесть. Он хотя и плохо разбирался в биноклях, но понимал, что этот — одна из самых лучших марок. На бинокле было выбито немецкое клеймо. Это был цейсовский бинокль.
Валька поднес его к глазам, настроил и чуть не вскрикнул: зубцы крепостной стены оказались совсем рядом. Из щелей в камнях торчали какие-то кустики. Валька мог различить даже кудрявую траву, росшую между зубцами. Во сколько же раз приближал крепостную стену бинокль?
Гадать было некогда. Перед Валькиными глазами заблестела черепицей островерхая крыша. Очутись на ней — и, пожалуй, не удержишься, покатишься вниз. Правда, падать придется с не очень большой высоты: внизу еще одна крыша, тоже под черепицей, но более плоская. Вот если с нее сорвешься — костей не соберешь. Высота страшенная, и внизу — груда битого кирпича. Это замок. Ну да, вот и вторая стена. Она ниже первой. Двор зарос густой травой. В большой двери, обитой железом, видна щель. На двери засов, но замка, кажется, нет.
Валька поводил биноклем из стороны в сторону, стараясь обнаружить следы часовых или хотя бы сторожа, Петькиного деда. Но старания его ни к чему не привели. Наверное, и часовые, и дед находились где-нибудь в другом месте. Валька опять взял повыше. Между двумя крышами чернели пять или шесть маленьких окон. В них не было ни стекол, ни рам, и поэтому они напоминали пробоины. За ними с трудом можно было рассмотреть серые заплесневелые стены. Кое-где виднелась какая-то старая рухлядь. В самом верхнем окне, которое было расположено особнячком, Валька увидел бутылку. Наверное, это была обыкновенная бутылка из-под лимонада. Скорее всего, она стояла на столе, но стола видно не было, потому что окно не освещалось солнцем. Оно темнело под самой островерхой крышей.
Бинокль был тяжелый, и хотя Валька упирался локтями в столик, руки его уже устали. Он опустил бинокль, и замок в одно мгновение улетел далеко в пространство. Да, бинокль приближал крепость во много-много раз.
Валька подумал, что Дементий Александрович, конечно, разрешит ему залезать в башенку и рассматривать остров со всеми его потаенными уголками. Потом он вспомнил о велосипеде, о портрете отца. И еще о том, что не придется сдавать испытания. Радоваться этому вроде бы и неудобно. От испытаний освобождают только больных. Но все равно, здоровым тоже лишний месяц погулять хочется. Нет, все-таки Дементий Александрович, кажется, человек неплохой!
Валька снова поднял бинокль и навел его на замок. В поле зрения попалось окошко под островерхой крышей. Темная дыра, уходящая в какое-то мрачное помещение. Но теперь чего-то не хватало в оконном проеме. Стола? Его и раньше не было видно. Бутылки — вот чего не хватало в окне. Исчезла бутылка! Валька проверил другие окна. Не ошибся ли? Нет, он не ошибся. В единственном окне под крышей пять минут назад стояла бутылка с желтой наклейкой. И вдруг она исчезла.
Валька пожалел, что раньше времени перестал наблюдать за окошком. Подержи он бинокль еще минуту — и увидел бы, может быть, человека, взявшего бутылку. Кто он был? Сторож? Один из часовых? Вполне возможно, что у часовых там, наверху, пост. Оттуда все видно как на ладони.
— Ну как, Валентин Васильевич? — раздался снизу голос Дементия Александровича. Из люка показалась его голова.
— Простите, я взял ваш бинокль, — смутившись, сказал Валька.
— И правильно сделал. — Дементий Александрович поднялся по лестнице и шагнул на пол. — Я и сам иногда любуюсь крепостью. Отличный бинокль, он у меня еще с партизанских времен.
— Вы с ним воевали?
— Да. Он принадлежал когда-то фашистскому разведчику. Так сказать, моя военная добыча. — Дементий Александрович пытливо взглянул на Вальку. — Ну, что же ты рассмотрел интересного, Валентин Васильевич?
— Очень много, — ответил Валька. — Бинокль, наверное, приближает раз в сто.
— Ты преувеличиваешь, — возразил Дементий Александрович.
— Может быть... Но я даже видел в окне замка бутылку.
— Бутылку? — удивился Дементий Александрович. — Какую бутылку? Где? — Он взял у Вальки бинокль и направил его на замок.
— В верхнем окне большой башни... Под самой крышей.
— Ты ошибаешься, Валентин Васильевич, там нет никакой бутылки, — сказал Дементий Александрович.
— Сейчас нет, но раньше была. Пока я отворачивался, ее кто-то убрал.
— Не может быть! — обеспокоенно воскликнул Дементий Александрович и посмотрел на Вальку. — Вход в башню запрещен. Она всегда на запоре. Там внутри в любую минуту все может рухнуть.
— Но я даю вам честное слово, что в башне кто-то есть! Я не мог ошибиться, Дементий Александрович.
— Я тебе верю, — сказал полковник. — Но для меня это неприятная вещь. Выходит, постовые не выполняют своих обязанностей. Мне придется ими заняться.
Дементий Александрович спрятал бинокль в чехол и застегнул его. Валька ожидал, что он положит бинокль на подоконник, но Дементий Александрович повесил его на плечо. Впрочем, Валька не успел разочароваться.