Туристы на пути ни одного беркена не встретили. Только на деревьях кое-где попадались непонятные письмена, вырезанные ножом, — переписка лесных обитателей.
— Я слыхал, — оживился Донченко, — будто где-то в горах есть капище Беркен-Чага, ихнего бога. И будто беркены таскают к нему в подношение золотой песок и самоцветы.
— Брехня, — отрезал Зайцев. — Если б беркены умели мыть золото, продавали бы. Никогда такого не бывало. А самоцветов в этих краях нету.
Но Юрке хотелось интересного.
— А еще говорят, здесь по речкам и ручьям добывают золото черные старатели. Из кавказских выселенцев. Кого встретят в лесу — режут.
— Черные артельщики есть, это правда, — солидно кивнул Максим. — Мужики лихие, живут по своим законам. Но зимой какое золото? Все ручьи промерзли. Гуляют старатели в городах, по ресторанам.
В палатке был не такой мороз, как на улице, но всё же минус. Все сидели в свитерах, в шерстяных носках. Обувь была сложена в углу, у железной печки. Перед тем как лечь спать, все надевали валенки или войлочные тапки, но сначала как следует их нагревали. Только печка-самоделка сегодня что-то капризничала. Дежурный по лагерю Коля Шмит провозился с ней битый час и плюнул. Сходил в ближний лесок, сложил у входа в палатку кучу хвороста для завтрашнего костра. По вечерам лыжники питались всухомятку, только разогревали на спиртовке чайник. Зато утром обязательно ели горячее: кашу с тушенкой, бульон из кубиков.
Пока остальные болтали, Шмит трудился. Разложил на клеенке сухари, стал резать корейку. Торопился — по распорядку ужин начинался в десять.
Режим в походе соблюдался строго. С Игорем Долотовым, старшим группы, шутки плохи. Так-то он был парень свойский, веселый, но малость ушибленный общественной работой. Говорил: «Это не просто турпоход, это идеологическое мероприятие. Никаких карт, никаких блатных песен. И железно сухой закон».
Пока разбивали палатку, Долотов один поднялся на утес — установил памятный вымпел в честь XXI съезда КПСС. Звал с собой, но добровольцев зябнуть на ледяном ветру не сыскалось.
Сейчас Игорь сидел и дулся. Не только из-за вымпела.
Его злило, что все так почтительны с Зайцевым. Что бы ни наплел — верят: про беркенов, про черных старателей.
Захотелось тоже рассказать что-нибудь интересное.
— А я вот чего нашел, — вспомнил Игорь. — Глядите.
Достал две длинные тряпки.
— Портянки, что ли? — наморщила нос Люда. — Зачем ты их притащил?
— Передайте-ка мне… — Зайцев внимательно рассмотрел грязно-серые полосы материи. — Это же солдатские обмотки. В начале войны такие были… Нет, ткань другая. Мягче, теплее. Совсем протерлась. Откуда они тут? Главное, недолго провалялись, даже не задубели от мороза. Не иначе, вертолет пролетал, мусор выкинул, ветром разметало.
Снова все, развесив уши, слушали этого пижона, хотя находка была его, Игоря!
Имелась еще одна причина, по которой Долотов глядел на инструктора с ненавистью. Причина эта носила нежное имя Зина и сидела рядом с Игорем. Они все время держались вместе: где он, там и она; где она, там и он.
Но сегодня вечером Зина Добрынина была на себя непохожа. Молчала, нервно ежилась, иногда вздрагивала. Долотову казалось, будто между ними возникла прозрачная непроницаемая стенка. Он почувствовал эту преграду сразу же, как только спустился к палатке с утеса.
— Большая гора вон там (Зина показала в сторону и вверх) называется у беркенов «Гора Мертвецов». Слышите, как она гудит? Всё время гудит, весь вечер.
Все замолчали, прислушались.
— Ага, — неуверенно сказал Донченко. — Вроде как порыкивает.
Но никто его не поддержал, а Зайцев кинул на девушку какой-то особенный взгляд, смысл которого Игорь не понял и от этого еще больше разозлился.
Зина продолжила, ни к кому не обращаясь:
— Я читала, что беркены считают себя бессмертными. Они верят, что человек ныряет в смерть, как в воду. Выныривает в другом времени, и там он снова живой. Еще я читала, что мертвецов они не зарывают, а укладывают в пещеры. Но это неправда…
— Откуда ты знаешь, что неправда? — спросил Долотов.
Где Зина прочитала про верования беркенов, он не спросил — она вечно сидела, уткнувшись в какую-нибудь книжку.
— Алё, на камбузе! — гаркнул Зайцев дежурному. — Колька, уже десять! Жрать охота!
— Без двух минут, — ответил Шмит, быстро работая ножом.
Наклонившись к соседке, Долотов спросил:
— Куда ты с ним ходила, пока я устанавливал вымпел?
— Никуда.
— Не ври! Людка сказала, что вы с Зайцевым спустились из леса, с Горы Мертвецов.
— Я просто хотела посмотреть на засечки, — быстро ответила Зина, но поглядела не на Игоря — на Зайцева. Тот тоже на нее смотрел. — Там стволы деревьев почти все в узорах… Я хотела сфотографировать, но затвор от холода заело. А Максим меня сам догнал. Нельзя, говорит, в лес одной ходить. Инструкция.
— Тоже мне инструктор, — оскалился Долотов, страдая. — И чего там, на горе?
— Там…
Зайцев — у него был превосходный слух — поднес палец ко рту, будто губу почесал или пригладил ус. Зина осеклась.
Это окончательно добило Игоря.
— Целовалась с ним? — прошипел он девушке в самое ухо.
Она вспыхнула.
— Дурак! Ничего тебе больше не скажу!
Дежурный по лагерю, гордый своей пунктуальностью, объявил:
— Ровно двадцать два ноль ноль. Сеньоры и сеньориты, кушать подано!
Вдруг земля содрогнулась.
Мощный удар обрушился на палатку со стороны, обращенной к горе.
Полог прогнулся почти до самой земли.
Свет погас. Наступила кромешная тьма.
Никто даже не вскрикнул — так это было неожиданно и страшно.
Наступила абсолютная тишина. Казалось, стихла даже вьюга, только что трепавшая края брезента и завывавшая в ночи голодной волчицей.
/Продолжение следует/
ВНИМАНИЕ!
Теперь вам предстоит выбрать, в каком направлении двинется наша реконструкция дальше.
Всё будет зависеть от следующей фразы.
И не торопимся!
Участников: 5843
«Ша, зелень! — крикнул Зайцев. — Слушай сюда!»: 1044 (18.0 %)
В темноте раздался дрожащий Зинин голос: «Я… умерла?»: 1583 (27.3 %)
«Спокойно, товарищи!», — бодрясь сказал Долотов.: 3164 (54.6 %)
Срок голосования — ровно сутки. Потом перейдем к следующему этапу.
А теперь — про Макса Линдера.
Спасибо всем, кто порадовал оригинальными версиями. Приз достается telegamochka за следующую дедукцию:
«Элен работала на разведку. На советскую разведку. И после того, как Макс узнал об этом, его жена стала для него чудовищем. И потому, что работала на «красного молоха», и потому, что редкий муж придет в восторг, узнав в жене коллегу Маты Хари — со всем присущим женской стороне этой профессии арсеналом. Элен боялась разоблачения — и гибели. Макс же презирал ее и питал к ней искреннее отвращение. Писал ли он сам другу о планируемом совместном самоубийстве — или это была сделанная Элен подделка, но все кончилось смертью Макса и «девушки, похожей на Элен». Настоящая же Элен уехала в Советскую Россию, где прожила до 60-х годов прошлого века.
Кстати, чем еще можно объяснить отсутствие фотографий Элен?
По следам группы Дятлова (часть вторая)28.06.2012
Итак, читатели без колебаний зарубили на корню шесть версий, а там две, которых мне жалко. С другой стороны, очень любопытно безусловное лидерство «линии Долотова» (54,6 %!). Честно говоря, я этого не ожидал. Очевидно, слово «товарищи» по-прежнему имеет над людьми какую-то мистическую власть.
Осталось три варианта финала. Какой развязки желало бы большинство, определится после сегодняшнего голосования.
А еще хочу обратиться к «дятловедам», которые упрекают меня в разного рода вольностях. Я не утверждаю, что всё было именно так, как я описываю. Это беллетристика. Погодите, то ли еще в третьей части будет…
Вот реальные, а не беллетристические следы группы Дятлова (фото из материалов следствия)
— Спокойно, товарищи! — бодрясь сказал Долотов. — Это лавина. Если бы накрыла, нас бы уже не было!
— Не накрыла так накроет, — отозвался с другого конца палатки инструктор Зайцев. — Притормозила на плоском месте. Сейчас ветер посильней дунет — и кранты. Полундра!
Он попробовал нащупать застежки на клапанной дверце, чертыхнулся, открыл складной нож, рассек тесемки. Снаружи была сплошная снежная стена.
— Режь крышу, у кого ножи есть, скорее! — закричал Зайцев и, оттолкнув соседа, попробовал проткнуть палатку. Но она накренилась и провисла, разрезать ее было непросто.
Игорю Долотову не понравилось, что распоряжается кто-то другой.
— Всем приподняться! Натянуть палатку спинами! Колька, у тебя тоже нож, ты корейку резал. Кромсай!
Вдали снова что-то грохотнуло, девушки завизжали.
— Есть! — Нож Зайцева с хрустом распорол ткань. — Вылазь! Живо! Может, уйдем! Где наша не пропадала!
Он толкнул вперед ближайшего, Сашу Копцова. Тот протиснулся в щель, а сзади лезли, мешая друг другу, Донченко и Лебедев.
Коля Шмит, пыхтя, тыкал в стенку ножом. Тот проходил насквозь, делал небольшие разрезы и срывался. Получилось только с четвертой или пятой попытки.
— Зина, давай! Я за тобой! — Игорь раздвинул края дыры. Добрынина на четвереньках выбралась наружу.
— Хоть обуйтесь, померзнете! — выкрикнул Зайцев, натягивая бурки.
Его не слушали, всем хотелось поскорей выбраться из тесного мешка.
В ночи что-то рычало и вздыхало. Вплотную к палатке, частично подмяв ее, жался снежный гребень. Метель вырывала из него хлопья. Казалось, белая стена вот-вот снова придет в движение.
Все побежали вниз по склону — просто для того, чтобы быть подальше от угрожающей массы снега. Почти никто не успел схватить верхнюю одежду, а обутых было только двое: дежурный по лагерю (он не успел снять валенки) да Зайцев. Максим выбрался последним и поэтому отстал. Зато в руке у него был фонарик.