К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 4, стр. 426).
Традиционные отношения постепенно разрушаются и на Филиппинах, уступая место отношениям эксплуататора и эксплуатируемого в их чистом виде, не прикрытом покровом патриархальности. Но при сравнительно невысоком уровне капиталистического развития прежние отношения остаются еще достаточно прочными. В условиях безработицы получение работы воспринимается как величайшее благодеяние, за которое надо платить преданностью. Предпринимателю несомненно выгодно иметь рабочих, считающих себя чем-то обязанными ему и, следовательно, более послушных. Это не всегда сопровождается увеличением производительности труда, зато в тяжелую минуту хозяин может рассчитывать на их покорность и перекладывать на их плечи тяготы, вызванные экономической неустойчивостью.
Среди моих многочисленных знакомых был молодой предприниматель, человек умный, думающий и откровенно говоривший о проблемах страны-настолько откровенно, что вызвался сам показать район трущоб, а подобное приглашение получаешь не часто. Впрочем, ни широта взглядов, ни готовность вводить у себя технические новшества не мешают ему горой стоять за семейственность:
— Да, я принадлежу к молодым технократам и отлично знаю, что нам приходится терпеть из-за того, что мы нанимаем «своих» людей. С них не спросишь, верно. Безусловно, от этого и производительность труда ниже. Но судите сами: рабочие у меня ни разу не бастовали и, уверяю вас, бастовать не будут. Мы всегда сможем договориться. И то, что я теряю из-за низкой производительности, с лихвой окупается.
Эти взгляды, вероятно, разделяют многие предприниматели; патернализм ограждает их от всяких неожиданностей. Реакционная роль такого рода отношений несомненна: нередко рабочий больше заинтересован в своих связях с боссом, чем с братьями по классу.
Вообще-то стремление привязать рабочего к предприятию, к компании свойственно предпринимателям и в развитых капиталистических странах, особенно в Японии, где увольнение по собственному желанию рассматривается чуть ли не как предательство по отношению к фирме. Но в Японии «личные контакты» создаются после поступления рабочего и «привязывается» он к предприятию в целом, а не к конкретному лицу, на Филиппинах же сохраняется существовавшая еще до найма личная привязанность к определенному боссу, а не к фирме. Это разобщает работников, препятствует их объединению и сплоченности.
Конечно, говорить о классовом мире в промышленности так же нелепо, как и о классовом мире в деревне. Филиппинский пролетариат все более отчетливо осознает свою роль, о чем свидетельствует усиление его борьбы за экономические и политические права. Но опять-таки нельзя сбросить со счета стойкость патриархальных отношений.
Не лишен интереса вопрос о том, что думают филиппинцы о классовом делении своего общества. В целом их взгляд подтверждает то, что говорит статистика. В тагальском языке для обозначения социального статуса есть два выражения: малакас на тао — «сильные люди» и малийт на тао — «маленькие люди», и каждый филиппинец попадает в одну из этих рубрик. Принадлежность к первым (т. е. к господствующим классам) определяется прежде всего размерами земельных владений. Как и во многих аграрных странах, положение человека на Филиппинах зависит от количества земли, поэтому даже капиталисты стремятся обзавестись собственными поместьями, несмотря на то что доход от земли несравненно меньше, чем от вложений в промышленность или торговлю. Чтобы быть отнесенным к «сильным людям», надо иметь связи, и правящий слой на Филиппинах тесно спаян родственными узами и корыстными интересами. В провинции к элите относятся представители местной власти (мэр, члены муниципалитета и т. д.), а также интеллигенции — врач, учитель и вообще люди с высшим образованием.
Каждый филиппинец точно знает свое место на иерархической лестнице, и предполагается, что в соответствии с этим он должен и держаться. Считается «неприличным», если «маленький человек» ведет себя, как «сильный», и наоборот. «Маленького человека» отличают даже жесты и телодвижения. Так, если ему надо пройти перед «сильным человеком», он опускает плечи и голову, вытягивает вперед руки (ладони параллельно), сгибает ноги в коленях. Не сделай он этого, его сочтут грубияном и нахалом. В филиппинском обществе наличествует богатый арсенал средств воздействия на лиц, допускающих отклонения от норм поведения, предписанных классовой принадлежностью.
«Сильный человек» должен быть заботливым и терпимым по отношению к «маленькому», выражать готовность помочь в трудную минуту. Нарушение этого условия освобождает «маленьких людей» от обязательств по отношению к «сильным». Но за «отеческую заботу» надо платить. Невозможно даже представить себе, насколько прочно филиппинский труженик опутан многочисленными обязательствами по отношению к «сильным людям». Особенно ярко это проявляется в провинции. В любом городке вершат делами два-три помещика, у которых все в неоплатном долгу. Мэр города, органы власти, включая начальника полиции, — их ставленники. Любые законы бессильны перед ними. Вся жизнь зависит от их доброго отношения. Не поладить с ними — значит обречь себя и семью на верную гибель; есть много способов расправиться с непокорными — от отказа в земле до пули наемного убийцы. Вот почему на о-ве Лейте, например, помещики без усилий заставляют крестьян раз в неделю работать в своем имении (по сути настоящая барщина). Если же кто-то осмеливается выразить недовольство, произносится ставшая традиционной фраза: «Скатывай свою циновку», и строптивый арендатор остается без земли, т. е. без средств к существованию.
Принадлежность к тому или иному социальному слою формирует определенную психологию. Два филиппинских социолога опросили 96 обитателей Сампалока (район Манилы) с целью установить, какие ситуации, по их мнению, являются наиболее неприятными. По уровню дохода обследуемые резко делились на две группы, примерно соответствующие «сильным» и «маленьким людям». Результаты получились достаточно красноречивые. Для первых самым неприятным оказалась «невозможность выразить свое неудовольствие», для вторых — «быть непонятыми лицами, стоящими выше их на иерархической лестнице, и нарушить свои обязательства по отношению к ним» — свидетельство все еще не развитого классового самосознания. «Маленький человек» должен знать свое место, и пока, к сожалению, многие знают его. Это помимо всего прочего выражается и в восторженной радости клерка, которого начальник одобрительно похлопал по плечу, и в чрезмерном стремлении заслужить похвалу учителя в школе, и в опасении рассердить босса (а потому лучше ничего не предпринимать, не заручившись его одобрением). Люди, мнящие себя «сверхреволюционерами», грешат тем же. Среди моих знакомых был студенческий лидер маоистского толка, беспощадно громивший в своих речах американских империалистов и их местных прихвостней. Но при встрече с влиятельным сенатором, владельцем многих поместий и заводов, о котором было известно, что он связан с американским капиталом, мой знакомый проявил почтительность, граничившую с подобострастием.
— Иначе нельзя: очень силен (малакас на малакас сийа), — доверительно сообщил он, заметив мой недоуменный взгляд.
Сами по себе многие черты характера и нормы поведения филиппинца отнюдь не могут считаться отрицательными. В самом деле, с любой точки зрения трудно усмотреть что-либо дурное в уважении к старшим, в заботе о младших, в готовности прийти на помощь ближнему и поделиться с ним всем, что имеешь. В обществе, основанном на равенстве, эти качества содействовали бы подлинной солидарности и братству людей. Нельзя согласиться с теми, кто видит корень зла именно в чертах характера и поведении филиппинца, хотя нельзя и отрицать, что на современных Филиппинах эти качества выполняют охранительную функцию, оберегая общество от потрясений, служа своеобразным амортизатором, смягчающим классовую борьбу. Однако не они являются первопричиной бедствий — ее надо искать в социальном устройстве общества.
Естественно, без учета этих качеств и черт характера не понять, почему филиппинец поступает так, а не иначе в данной конкретной ситуации. А поступать именно таким образом он приучен с детства. Небезынтересно поэтому посмотреть, как его воспитывают.
Детство филиппинца. Говоря о воспитании, следует быть осторожным в суждениях, иначе может сложиться впечатление, что каждый человек (не только филиппинец) является, так сказать, «жертвой» собственного опыта, полученного в раннем возрасте, и что «каково детство, таково и общество». Зависимость как раз обратная. Любое общество вырабатывает достаточно четкое представление о том, что хорошо и что плохо, что достойно уважения, а что — осуждения. И процесс воспитания заключается в передаче этих представлений. Социальная структура, принадлежность к определенному классу, формирует поведение взрослых, а им подражает ребенок. Поведение взрослого — отнюдь не просто следствие индивидуального опыта, накопленного в детстве, это прежде всего выполнение роли, заданной обществом. Ребенок, пусть неосознанно, имеет тенденцию развивать в себе качества, заслужившие одобрение взрослых, в первую очередь тех, с кем он близко связан. Для филиппинца референтной группой, т. е. группой, исходя из ожиданий которой он строит свое поведение и по которой проверяет правильность принятых решений, является расширенная семья, и преданность ей он проносит через всю жизнь. Контактируя со взрослыми, он усваивает сложившиеся стереотипы поведения, вырабатывает взгляд на самого себя, и чем дальше заходит процесс «вхождения в роль», тем труднее «выйти из нее».
Эти стереотипы в отдельных семьях могут в чем-то не совпадать, однако их единая основа позволяет сделать ряд обобщений, касающихся личности филиппинца и филиппинской семьи.
Набор требований, которые общества предъявляют к своим членам, неодинаковы, но и не слишком разнообразны. Детей обычно приучают к опрятности, добиваются от них определенного поведения в зависимости от пола, стараются сгладить соперничество между братьями и сестрами, учат уважать старших, считаться с чувствами других и т. д. Однако значимость каждого из требований различна в разных обществах. На Филиппинах огромное (по нашим понятиям) значение придается уважению к старшим и умению ладить с людьми.